Анатолий Дроздов - Рота Его Величества
— Ой! — прошептала она. — Это кто?
— Котик! Тот самый, каких не бывает. Держи!
Она подставила ладошки. Котенок, сменив хозяина, снова пискнул.
— Он, наверное, голодный? — заволновалась Ула.
— Корми его молоком из блюдечка, — посоветовал я, — только не давай сразу много — обожрется. Он еще совсем маленький. Подрастет, можно будет мясом кормить; он сам определится когда.
Я повернулся и пошел к ожидавшим меня начальникам.
— Зачем вы сделали это?.. — начал Зубов, но, наткнувшись на мой взгляд, умолк.
Добужинская стояла, закусив губу, только Ливенцов улыбался.
— Королевский подарок, Илья Степанович! — заметил он. — Первый кот в Новом Свете!
— Будут еще! — успокоил я. — Сколько нужно?
— Идемте обедать! — предложил он.
…Обед не затянулся. После того как посуду убрали, я взял сумку. Мне хотелось продемонстрировать ноутбук. Само собой, он оказался на дне, и я стал выкладывать вещи на стул. Оглянувшись, увидел, как Ливенцов держит в руках орден — впопыхах я бросил его сверху.
— Ваш? — спросил есаул.
— Мой! — подтвердил я, забирая награду.
— Как называется?
— Орден Мужества.
— За что удостоены?
— Она видела! — указал я на Добужинскую.
— Подствольник?
— Он самый.
— Кровью своею запечатлели подвиг свой?
— У нас пишут «за мужество и самоотверженные действия», — сказал я, доставая ноутбук. — Смотреть будем?
Демонстрация не затянулась. К моему удивлению, ноут их не впечатлил. Зубов задал несколько профессиональных вопросов, и я понял: Иван Павлович носил в этот мир не только книжки.
— На худой конец, можно фильмы смотреть! — сказал я уязвленно и щелкнул по тачпаду. На экране появились танки; они ползли по полю, стреляя на ходу. Офицеры и Добужинская наклонились к экрану и некоторое время напряженно смотрели. Я нажал «esc».
— У вас только о войне? — спросила Добужинская, разгибаясь.
— Есть и про любовь! Вам про несчастную или счастливую?
— Счастливую! — сказала она. — Пожалуйста!
Я заметил, как Зубов за спиной Добужинской делает мне какие-то знаки. Я посмотрел на Ливенцова, тот кивнул.
— Лучше вам одной! — сказал я с фальшивой заботливостью. — Экран маловат, а мужчинам не интересно.
Она обернулась и посмотрела на Зубова с Ливенцовым. Те потупились.
— Пьянствовать собираетесь! — заключила Добужинская. — Потом станете о женщинах сплетничать, я, конечно же, мешаю. Ну и пусть! — Она презрительно поджала губу. — Илья Степанович, проводите меня!
— Прикажу подать вам вина и сластей! — крикнул есаул вслед.
Мы поднялись в бельэтаж, зашли к Добужинской, я быстро настроил ноутбук, показал ей, как делать паузу, добавлять и уменьшать звук.
— Если что, позовете! — сказал, листая список картин. Про любовь все не попадалось. Я скосил взгляд на Александру. Она смотрела на экран, смешно морща лоб. Ее верхняя губка капризно оттопырилась, обнажив белую полоску зубов. Кого-то она мне напоминала, и я вдруг вспомнил кого. Включив обратную сортировку, я опустил движок в конец списка и открыл фильм «31 июня».
— Про любовь!
Она кивнула и уставилась в экран…
Пока я отсутствовал, стол снова накрыли. Добужинская как в воду смотрела: бутылки и графины всевозможного размера и цвета сменили супницы и общие блюда. Похоже, пили здесь по-немецки — после обеда.
— Вино? Коньяк? — спросил Зубов.
— Водки! — попросил я.
Ливенцов одобрительно кивнул и наполнил стопку.
«Граммов сто, если не больше!» — определил я.
Себе есаул напустил не меньше, а вот Зубову плеснул коньяка.
— За здоровье? — предложил Ливенцов.
Мы молча чокнулись. Спорить по поводу тоста не хотелось. Если со знакомством не получилось, то за здоровье лучше. Похоже, мне оно понадобится.
— Илья Степанович! — сказал Зубов, ставя бокал. — Гордей Иванович принес вам извинения, но разрешите и мне…
— Проехали! — сказал я, цепляя вилкой соленый огурчик. — Ближе к делу!
Подполковник сконфуженно умолк. Хамить, конечно, мне не стоило, но словесами я был сыт. Сначала тебя бьют по физиономии, потом щупают, как коня на ярмарке, а после начинают песни.
— Вы, наверное, желаете знать, куда попали? — спросил Зубов после короткого молчания.
— Вот! — подтвердил я. — Но этапы сотворения мира можно пропустить.
Ливенцов засмеялся и налил всем.
— За взаимопонимание?
— Угу! — согласился я. — Только давайте договоримся: без виляний хвостами. Идет?
Мы чокнулись, и я закусил бужениной. Она таяла во рту.
— Значит так! — сказал Ливенцов. — Местность, где мы сейчас приятно беседуем, называется Новый Свет. Соответственно ваша планета — Старый.
— Планета? — спросил я.
— Можно считать так. Звезды в нашем мире другие. Светило похожее, и зовем мы его Солнце, но оно другое. Луны нет. Что это за планета и где она расположена, мы не знаем. Может, это и не планета вовсе, а какой-то иной мир. «В доме Отца моего обителей много», — говорил Господь. На всякий случай мы зовем это место Землей.
— Мудро! — согласился я. — Не нужно привыкать. Как здесь оказались люди? Те, кто с одинарной уздечкой?
— Вы слышали? — подпрыгнул подполковник.
— Говорили громко.
— У вас слух, как у вея! — воскликнул Зубов.
— Вот-вот! — сказал я. — О веях подробнее.
— В этом мире испокон века проживали два народа: веи и очхи, — сказал Ливенцов. — Жили немирно. Веи обосновались на равнине и занимались земледелием. Страна очхи гористая, пахотных земель мало, там жили кочевники-скотоводы.
— Они нападали на веев?
— Как вы догадались?
— Кочевники всегда нападают. Когда пришли люди?
— В первый раз — в марте 1920 года. Гражданская война, самый трагический момент. Отступавшая под напором большевиков Добровольческая армия откатилась к Новороссийску. Судов для эвакуации в Крым не хватало, за место на них шли схватки. Стало ясно, что погибнут тысячи, многие тысячи людей, в том числе гражданские лица, женщины, дети. В этот момент к командиру дивизии барону Врангелю пришел человек…
— Врангелю? — спросил я. — Тому самому?
— Нет. Род Врангелей в России был очень обширен. Незнакомец предложил барону спасти его подчиненных и прочих лиц от наступающих большевистских орд, проведя их в безопасное место.
— Как звали этого человека?
— Он остался неизвестным.
— У нас он значится Нечаянным Спасителем, — уточнил Зубов. — Там, где случился Первый Проход, ему поставлен памятник. Это южнее.
— Неизвестно, что сказал Спаситель Врангелю, но барон принял предложение, — продолжил Ливенцов. — Выбор у него был не богатый: погибнуть или попробовать рискнуть. Проход был открыт двое суток. Он был больше вашего — повозки проходили по три в ряд. Вышли очень многие.
