Джерри Пурнелл - Легион Фалькенберга
— Лейтенант…
— Черт побери, не учите меня, что делать. Вы достаточно подготовлены. Вы сами сказали, что офицеры вам нужны, чтобы говорить, что делать, а не как делать. Отлично. Приказываю вам удерживать крепость до прихода Фалькенберга. И последнее — вы не станете посылать подкрепления вниз по холму. Я не хочу дальнейшего ослабления гарнизона крепости. Понятно?
— Сэр.
— Отлично. А теперь отберите для меня дюжину добровольцев.
Я решил спуститься с холма сразу после захода солнца. Мы загрузили ранцы и ждали у ворот. Среди добровольцев оказался капрал Брейди. Он стоял и ворот и болтал с часовым.
— Тихо сегодня, — говорил Брейди.
— Но они все еще там, — ответил часовой. — Скоро сам увидишь. Ставлю завтрашний винный рацион, что вам с холма не спуститься.
— Договорились. Помни, ты сказал — с холма. Надеюсь, ты сохранишь для меня вино.
— Конечно. Эй, это очень странная планетка, Брейди. — А в чем дело?
— Полно святош и ни одного капеллана морской пехоты.
— Тебе нужен капеллан?
Часовой пожал плечами. У него была длинная черная борода, и он все время перебирал ее, словно искал вшей.
— А неплохая мысль, верно?
— Конечно, но нам капеллан не нужен. А нужен нам хороший сатанист. Но в нашем батальоне сатанистов нет.
— А зачем они тебе? Брейди рассмеялся:
— Причины есть. Бог милостив, верно? Он хорошо обращается с тобой. Нужно опасаться другого парня. — Он снова рассмеялся. — Однажды я за такие слова получил три дня без хлеба и вина. Ляпнул это капеллану, майору Маккроки, в штабе сектора. Он не оценил.
— Пора идти, — сказал я. И надел на плечи тяжелый ранец.
— Мы пойдем или побежим, зэр? — спросил Хартц.
— Будем идти, пока нас не заметят. И помалкивай.
— Зэр.
— Начинаем, Брейди. Потише.
— Сэр.
Часовой чуть-чуть приоткрыл ворота. В образовавшуюся щель протиснулся Брейди, потом еще один солдат и еще. Ничего не произошло, и вот — моя очередь. Хартц замыкал цепочку.
Тропа примерно в два метра шириной круто спускалась по склону холма — просто-напросто наклонный карниз. Мы были на полпути вниз, когда начался пулеметный огонь. Один из солдат упал.
— Бегом марш! — крикнул я.
Двое солдат подхватили упавшего и потащили с собой. Мы бежали вниз по тропе, подпрыгивая на поворотах. Кто стреляет, мы не видели, но о гранитный утес, откалывая от него кусочки камня, стучали пули.
Стена над нами озарилась огнем. Казалось, там, прикрывая нас, собралась вся рота. Я надеялся, что это не так. Одно из безоткатных орудий нашло цель, и на несколько мгновений обстрел прекратился. Но тотчас возобновился. Что-то пролетело мимо моего уха. Потом я ощутил сильный удар в живот и упал.
И лежал, с трудом хватая ртом воздух. Хартц схватил меня за руку и крикнул другому солдату:
— Джерси! Лейтенант ранен. Помоги мне.
— Я в порядке, — сказал я. Пощупал живот. Крови нет. — Броня остановила пулю. У меня просто перехватило дыхание. — Я по-прежнему дышал с трудом.
Они притащили меня в командный пункт Ардвайна.
— Как мы объяснялись бы с центурионом, если бы вернулись без вас? — спросил Хартц.
КП представлял собой траншею, прикрытую сверху стволами железного дерева. В одном конце лежало трое раненых. Брейди отвел туда и нашего пострадавшего. Тот был ранен в обе ноги. Брейди наложил ему турникеты.
У Хартца было свое представление о первой помощи. Он прихватил фляжку с бренди. Предполагалось, что это лекарство от всех болезней. Заставив меня дважды отпить, он отправился на дальний конец траншеи и пустил бутылку по кругу среди раненых.
— Их всего трое, Ардвайн? — спросил я. Я все еще хватал воздух. — Мне казалось, вы сказали шесть.
— Шесть неходячих, сэр. Но трое из них могут сражаться.
XI
— Нам не подняться на утес. С ранеными, — сказал я.
— Конечно, сэр. — Ардвайн распределял боеприпасы среди своих солдат. — Но мы хорошо закрепились здесь. Продержимся, пока не подойдет подкрепление.
— Придется продержаться.
— Не так уж плохо, сэр. Большинство ранено осколками снарядов. Но больше из мортир в нас не стреляют. Вероятно, берегут снаряды.
— Будем надеяться, что так будет и дальше. — Передо мной стояла другая проблема. Главной защитой дорожного блокпоста служил орудийный огонь из крепости. Но там, наверху, тоже заканчивались снаряды. Еще день, и их совсем не останется. «Но тревожиться раньше времени нет смысла, — решил я. — Придется делать, что сможем».
Следующий день был шестым с захвата крепости. Продовольствие таяло. У нас на блоке его вообще не было, кроме сушеного мяса, которое солдаты называют «обезьяньим». Вкус у него неплохой, но это мясо обладает своеобразным свойством: когда его жуешь, оно разбухает, и вскоре у тебя рот забит словно резиновыми полосками. Говорят, линейные морские пехотинцы способны пройти пешком тысячу километров, если у них есть кофе, вино и обезьянье мясо.
В полдень мы связались по радио с Фалькенбергом. Он все еще был в сорока километрах от нас и преодолевал особенно ожесточенное сопротивление. В деревнях приходилось буквально брать дом за домом.
— Можете еще продержаться? — спросил он.
— Остаток этого дня и ночь — легко. Завтра к полудню кончатся снаряды для мортир. Может, даже раньше. Когда это произойдет, наш аванпост на дорожном блоке останется без поддержки. — Я не сказал ему, где нахожусь.
— Сможете продержаться до 13-и часов завтра?
— Крепость продержится. Насчет блокпоста не знаю.
— Сделаем, что сможем, — сказал Фалькенберг. — Удачи.
— Кристиан Джонни вытащит нас отсюда, — сказал Брейди.
— Вы его знаете?
— Да, сэр. Он нас вытащит. Завидная уверенность.
Этой ночью бандиты попытались прорваться. Не знаю, сколько их проползло по берегу, но очень много. Некоторые просочились мимо нас. Остальные пошли прямо на наш бункер. Завязалась рукопашная, в ход пошли ножи, штыки и гранаты, но мы очистили наши укрепления, и я приказал людям залечь в них. А затем велел Либерману десять минут вести огонь из мортир прямо по нашим позициям. Когда огонь прекратился, мы выползли, чтобы очистить местность.
Утром у нас насчитывалось трое мертвых и никого, кто не был бы ранен. Мне в предплечье, сразу за тем местом, где кончается броня, попал осколок. Больно, но не слишком страшно.
Мы насчитали двадцать трупов перед укреплениями, а множество кровавых следов говорило о том, что многие раненые уползли.
Через час после рассвета снова началась атака. В крепости осталось всего несколько мортирных зарядов. Мы старательно нацеливали каждый выстрел сверху. Однако там не могли уделять нам слишком много внимания — начался общий штурм крепости. Когда на мгновение стрельба вокруг Вирсавии стихала, с востока доносились звуки дальних разрывов. Колонна Фалькенберга пробивалась через очередную деревню.
В полдень пулей в шею был ранен Ардвайн. Рана выглядела тяжелой. Брейди затащил его в главный бункер и приложил тампон. Ардвайн дышал неровно, изо рта текла кровь. Оставались два унтер-офицера: Брейди и Рофф, причем Рофф не мог передвигаться. Осколком ему перебило ногу.
В 12.30 у нас в строю оставалось четыре человека и никакой огневой поддержки из крепости. Go стороны реки доносились звуки передвижения.
— Они обходят нас, черт побери! — крикнул я. — Все впустую! Хартц, соедини меня с Либерманом.
— Зэр. — Хартц действовал одной рукой. Правая рука его была искромсана. Он настоял на том, чтобы остаться со мной, но я не мог считать его действующим бойцом.
— Сержант Росак, — пришел ответ по радио.
— Где Либерман?
— Погиб, сэр. Я здесь старший унтер-офицер.
— Сколько зарядов для мортир осталось?
— Четырнадцать, сэр.
— Три выстрела по речному берегу, сразу за нами, и готовьтесь стрелять еще.
— Есть, сэр. Минутку. — Наступило молчание. Потом он сказал: — Мы готовы.
— Как у вас дела?
— Отбиваемся на стенах, сэр. Северную часть потеряли, но бункеры покрывают весь район.
— Боже. Вам нужны мортиры, чтобы удержать крепость. Но от крепости не будет никакого прока, если падет дорожный блокпост. Готовьтесь использовать последние заряды по моему приказу.
— Есть, сэр. Мы продержимся.
— Конечно, продержитесь. Конечно.
Я посмотрел через бойницу бункера. По дороге шли люди. Десятки. У меня осталась одна обойма, и я попытался остановить их медленным огнем. Хартц стрелял левой рукой, тоже медленно и точно в цель. По выстрелу каждые две секунды.
Слева тоже слышались выстрелы. Там в бункере был капрал Брейди, но его рация не работала. Атакующие направлялись к нему. Больше никого из своего отряда я не слышал.
Неожиданна запела труба Брейди. Медные ноты перекрыли звуки боя. Он играл «К оружию!», потом перешел на марш линейных морских пехотинцев. «Наша кровь в грязи двадцати пяти планет…»
