Саймон Хоук - Бэтмен: По следу Спектра
Рэчел фанатично окунулась в Палестинское движение. Средство стало целью, и она оказалась связанной с десятком террористических организаций, проводящих свои операции не только в Израиле, но и в Западной Германии, Италии, Великобритании и Франции. Затем был тренировочный лагерь в Латинской Америке, действующий под покровительством генерала Дезидерио Гарсиа. О генерале было известно, что он имеет слабость к женщинам. Рэчел стала его любовницей, а он, очевидно, не мог не прихвастнуть в постели о своих подвигах, делах, связях с иностранными разведками, террористическими группами и с гнусным картелем «Макро», занимающимся наркотиками.
Она жила в изысканной роскоши, но эту жизнь ей обеспечивало положение любовницы властного диктатора, человека жестокого и нетерпимого, поклонника оккультных обрядов, который смотрел на свой народ как на рабов. И вот однажды что-то случилось, последняя соломинка переломила хребет верблюда, и Рэчел решила, что с нее довольно. Во время поездки по магазинам она улизнула от своих телохранителей и попросила убежища в посольстве США. В обмен на возвращение в Штаты, освобождение от уголовной ответственности и обещание новой жизни она согласилась дать показания против Гарсиа.
И Гарсиа, и тот, кто стоял за ним, — несомненно, могущественный картель «Макро», которому грозили огромные потери, если генерал заговорил бы в суде, — знали о существовании свидетеля, но не подозревали, что это Рэчел. Был разыгран изощренный спектакль, чтобы скрыть ее личность. ЦРУ представило исчезновение Рэчел как похищение, обставленное посланием письма генералу с требованием выкупа и, для убедительности, кое-каких украшений и личных вещей Рэчел. Как и ожидалось, Гарсиа игнорировал требования «похитителей». Он попросту нашел себе другую любовницу, к тому же намного моложе.
ЦРУ заверило Рэчел, что она в безопасности. Но Рэчел понимала, что пока Гарсиа не окажется за решеткой, пока картель «Макро» не будет сокрушен, она не может быть в безопасности. Она слишком много знала. «Макро» хотел добиться, чтобы Гарсиа отпустили из тюрьмы, а государственный свидетель был бы ликвидирован. Однако, и без генерала, ущерб, который Рэчел могла нанести картелю, грозил ей такой местью, что ей пришлось бы до конца жизни с опаской оглядываться назад. Жить с такой перспективой никому не под силу.
Сидя в комнате Рэчел, Бэтмэн беседовал с ней, объяснял, что здесь о ней всегда позаботятся, и что ей не придется проводить все время в своей комнате, и что она имеет полную свободу в пределах Бэткейва, по крайней мере в сопровождении его или Альфреда. Конечно, он не называл его Альфредом, да и сам Альфред был неузнаваем — в парике, с бородой и в гриме.
Зазвонил телефон внутренней связи. Это Альфред просил Бэтмэна немедленно включить телевизор — передавали новости.
Бэтмэна, увидевшего результаты злодейского творения Спектра, захлестнуло море эмоций: и скорбь по беспомощным жертвам, и ужас от невероятной жестокости и невыразимой дикости подобного акта, и холодная ярость, и ненависть к убийце по имени Спектр. Бэтмэн поклялся, что перевернет землю, но отыщет этого беспощадного изверга и отдаст его в руки правосудия. Он освободит мир от Спектра, даже если для этого потребуются все его состояние и вся его жизнь. Он никогда не испытывал желания убить, но сейчас он был близок к этому, хотя знал, что не может опуститься до убийства. Это прямой путь к проклятию; если он поддастся искушению, пусть даже справедливому, он встанет в один ряд с теми, за кем охотился. Рядом с Джо Чиллом — убийцей своих родителей. Сенсэй Сато был прав: акт убийства для него непостижим. Впрочем, смерть слишком легкое наказание для таких, как Спектр. Жизнь в тюрьме, в максимальной безопасности, но наедине сам с собой в тесной камере, где он сможет подумать о последствиях своих преступлений, — вот чего он заслуживает. Если действительно существует ад, то Спектр с лихвой оплатил перевоз через реку Стикс. И если осталась в мире хоть крупица справедливости, он будет гореть вечно.
Бэтмэн повернулся к Альфреду.
— Вы уже подготовились к съемке?
— Да, сэр. — В руках у него была портативная видеокамера. — Мы можем начать, как только вы захотите.
— Пожалуй, выйдем отсюда, — сказал Бэтмэн. — Мы будем снимать у каменных стен. Темный фон необходим для моего послания Спектру. Я думаю отснять его сейчас, пока я чувствую тот гнев, что сжигает меня изнутри. Я хочу, чтобы Спектр видел мой гнев, чувствовал его и знал, что на этой земле ничто не помешает мне разыскать его.
* * *
Возвращаясь в свою квартиру, он обычно шел окольным путем, чтобы убедиться, что за ним нет слежки. Он не сразу входил в подъезд, а сначала пристально осматривался, один-два раза обходил вокруг здания, обращая внимание на автомашины на улице, на окна и крыши соседних домов. За долгие годы осторожность стала его второй натурой. Он не упускал мелочей и не притуплял бдительность ни на мгновение. Он был профессионалом и гордился своей компетенцией. И никогда не надеялся на случай. Никогда.
Войдя в вестибюль, он застыл на месте и некоторое время напряженно прислушивался к происходящему в доме. В глубине холла плакал ребенок. Где-то наверху — семейная ссора. Рок-музыка по радио. Ничего необычного. Ничего подозрительного. И все же он поднимался по лестнице предельно осторожно, ощущая успокоительную тяжесть Гризли в кобуре под мышкой. Его пиджак был сшит так, чтобы скрыть многозначительное оттопыривание под левой рукой, и сейчас под плащом и подавно оружие было совершенно незаметно. Гризли был на месте, с привернутым глушителем, готовый к неприятным сюрпризам. На непредвиденный случай в другой части города его ждала еще одна квартира. Это были издержки ремесла, но он не жалел денег на накладные расходы. За свою работу он получал исключительно высокую плату и потому мог позволить себе дополнительный запас безопасности.
Поднявшись на свой этаж, он остановился перед холлом. Слушая. Принюхиваясь. Почти со сверхъестественным чутьем осматривая коридор. Годы слежки и контрслежки обострили его чувства до звериного инстинкта, и теперь от него не ускользало то, что большинство людей вовсе не замечало вследствие обычности и безопасности своей жизни. Пожилая пара снова готовила китайские блюда. Молодая секретарша, которая каждый вечер бродила по окрестным барам в поисках настоящего мужчины, только недавно вернулась домой: легкий запах сирени от ее духов еще можно было уловить в холле. С первых же дней она обратила на него свое хищное внимание, но он с легкостью отделался от нее определенной манерностью поведения, и она быстро потеряла интерес к нему. На лестничной площадке и в холле все казалось нормальным.
Он подошел к двери своей квартиры и осмотрел неприметные тончайшие ниточки, уложенные им между дверью и косяком — наверху, снизу и сбоку, почти невидимые, если не знаешь, где смотреть. Все они были на месте. Удовлетворенный осмотром, он открыл дверь и вошел.
Сняв плащ и пиджак, он закурил. Он курил малоизвестный сорт французских сигарет без фильтра, которые по бросовым ценам продавались только в редких табачных лавках. Он не выносил американские сигареты с их добавками, якобы улучшающими аромат, но, по существу, только ускоряющими горение. Во французских сигаретах не было ничего кроме табака, и потому они казались резкими на вкус американцам, привыкшим к такой примитивной пище, как гамбургеры с жареной картошкой и сладенькими напитками или водянистым пивом. Только у англичан, думал он, пища хуже, чем у американцев.
Он откинул назад свои густые белые волосы и развязал шелковый галстук. Но кобура осталась на месте. По многолетней привычке он не расставался с оружием даже во сне. Единственными уступками комфорту были развязанный галстук и отстегнутые с левой руки легкие нейлоновые ножны, в которых лежал узкий и острый, как бритва, трехгранный стилет.
Он включил плиту, чтобы подогреть воды, и подготовил чайник, скрупулезно отмерив индийского чаю. Затем вымыл руки и плеснул воды на лицо, включил телевизор и уселся в кресло, чтобы просмотреть газету, пока закипает вода. Из телестудии передавали бессодержательную беседу, ведущий притворно улыбался, с хитрыми намеками интервьюируя группу мужчин-нудистов. С гримасой отвращения он убавил звук.
Он с удовольствием отметил, что делу Гарсиа, а в особенности его угрозе по-прежнему отводилось много времени. Но еще не так много, как это будет очень скоро, улыбнулся он про себя. Вода наконец закипела, и он отправился на кухню заварить чай. Когда он вернулся, телевизионная беседа уже закончилась, начинались вечерние новости. Он прибавил звук.
— Добрый вечер. С вами Роджер Грили. Вы смотрите Новости дня. Центр Готэм-Сити стал сегодня местом бойни и разрушений после того, как в Универмаге Баррингтона вскоре после полудня была взорвана бомба. Подробности передает Конни Уильямс…
