Андрей Чернецов - Век одиночества
— Вы знаете, что это? — поинтересовался Антти Лэйхо.
— Слышал, — пожал плечами арестованный.
— И вам не страшно?
— Немного, — вздохнул преступник. — Да куда же от вас денешься? Еще недавно у нас оставались неприкосновенными хотя бы мысли. А теперь мы потеряли право и на свободу думать.
— Прямо философ! — проворчал Оста Салминен. — Лучше бы тогда думал, когда решил пару сотен ни в чем не повинных детишек на тот свет отправит. Свободы ему мало!
— Инспектор! — призвал, к порядку помощника комиссар. — Помолчите!
— Я не хотел никого убивать, — беспомощно развел руками Разму. — Даже пытался отговорить соратников от проведения акции устрашения…
— Вот, значит, как? — лицо Осты перекосила гримаса ненависти. — Акция устрашения? Так это у вас называется?
Тяжелый кулак инспектора опустился на голову подопытного.
— Оста! — взревел начальник Особого Антитеррористического Подразделения. — Немедленно выйди вон! Ты мешаешь эксперименту!
— Я… — набычился заместитель.
— Выйди, я сказал! Пойди, подыши свежим воздухом. Когда успокоишься, можешь возвращаться.
— Проклятье! — Салминен, громко хлопнув железной дверью (у комиссара даже уши заложило), выскочил из комнаты.
Инженер-оператор, обслуживающий ментоскоп, усадил слегка оглушённого Разму в стендовое кресло, приладил ему на голову шлем, поправив датчики так, чтобы зонды смотрели прямо в зрачки, и щелкнул тумблером. По засветившемуся в центре ящика экрану побежала рябь, потом пошли цветовые пятна. Техник, выругавшись, стал крутить верньеры и нажимать кнопки, пока, наконец, на экране не проступила четкая картинка.
Комиссар впился глазами в изображение.
Какие-то дома. Маленькие, одноэтажные, крытые черепицей. Три или четыре. Рядом буйно зеленеющие деревья и кусты с пестрыми цветами. Чуть ниже весело бежит речушка, в которой плещутся дети.
Все ясно, детские воспоминания.
Это ж сколько может пройти, прежде чем они доберутся до интересующего Лэйхо периода? Судя по внешнему виду, арестованному лет под сорок. Не одна ментопластина будет испорчена подобными идиллическими картинками.
Надо бы подтолкнуть мысли подопытного в нужном направлении.
— Что вам известно о незаконном перемещении граждан Пандеи за пределы Защитной Стены? — резко спросил Антти.
Преступник, до этого расслабленно лежавший в кресле, дернулся, как от удара тока. В принципе, так оно и было. Не зря же инженер, повинуясь красноречивому подмигиванию комиссара, повернул ручку еще на пару делений.
Экран заполонило изображение Стены — выдающегося творения пандейских военных архитекторов. Лэйхо пару раз бывал у этого оборонного сооружения и потому сразу узнал его. Но вообще все, связанное с данным объектом, являлось строжайшей государственной тайной, к которой нужен специальный допуск. Начальник третьего отдела Департамента Благополучия подал оператору знак, чтобы тот удалился. Дескать, сам справлюсь, не в первый раз. Инженер, уступив бразды управления прибором комиссару, покорно покинул допросную.
— Как проходит переброска через Стену? Кто руководит ею? — вопрос за вопросом сыпались на голову испытуемого.
Картинки на экране лихорадочно сменяли друг друга. То демонстрировалась Стена, отчего-то начинавшая в одном месте истончаться до прозрачности, пока в ней не появлялся проход, то ее место вновь занимала идиллическая зарисовка сельской природы. Один раз возникло лицо погибшего в гимназическом парке смертника. И снова — Стена. Было видно, что террорист пытается припрятать подальше сокровенные воспоминания.
Лэйхо продолжал донимать его убийственными вопросами. Видя, что дело не слишком клеится, он еще на пару делений перевел ручку. Риск был велик, испытуемый мог не выдержать, но ничего иного не оставалось. Нужно выудить необходимую информацию из тайников памяти Ярви Разму. Любой ценой.
— Кто руководит переправкой? Кто у вас главный?
— Нет, нет! — тряс головой худосочный тип в кресле.
И все-таки комиссар добился своего.
На экране появилась уродливая большеголовая фигура, одетая в зеленый балахон. На ее плече застыла нахохлившаяся птица. Изможденное морщинистое лицо с опущенными бледными веками выражало абсолютное спокойствие. Бескровные губы шевелились, но разобрать, что говорил мутант, было нельзя. Вдруг веки существа поднялись и прямо на Лэйхо уставились длинные узкие глаза с вертикальными, как у змеи, зрачками. Этот взгляд словно насквозь прожег грудную клетку Антти, добравшись до самого сердца. Сначала бешено застучав, потом оно на миг остановилось, так, что безопасник чуть не задохнулся. То же самое, похоже, происходило и с подопытным, который вдруг истошно завопил:
— Я не виноват, Колдун! Я не виноват! Прости!
На его губах выступила кровавая пена. Еще мгновение, и преступник обмяк, безвольной куклой развалившись в кресле. Экран потух.
Лэйхо схватил Разму за запястье, пытаясь уловить пульс. Тот еле прощупывался.
— Эй, кто-нибудь! — приоткрыв дверь, крикнул комиссар в коридор. — Реанимационную бригаду сюда!
А сам, вернувшись к аппарату, быстро извлек пластину с последней ментограммой и спрятал ее в карман пиджака, взамен сунув в ментоскоп другую, с записью «сельской идиллии».
Зачем он совершил этот подлог, Антти и сам толком не мог объяснить. Как будто некий посторонний голос велел ему сделать это.
Или не голос, а взгляд?
Взгляд того непонятного существа, которого потерявший сознание преступник назвал Колдуном…
* * *— Я… вернее, руководство страны, — Генерал возвел глаза вверх, — желает знать, что удалось выяснить насчет нелегального канала переброски наших граждан во враждебные Пандее государства?
— Мы работаем над этим, — коротко отрапортовал комиссар.
Радетель, очевидно, ждал иного ответа. Он взорвался новой порцией отборной брани, и Лэйхо машинально отметил, что впервые слышит из уст его высокопревосходительства подобные выражения.
Опуская детали, шеф государственной безопасности грозился обрушить на головы нерадивых подчиненных все мыслимые и немыслимые кары, если те в ближайшее время не пресекут преступные деяния и не арестуют их организаторов.
— Есть информация, что всем этим руководит некий неуловимый мутант по кличке Колдун! — изрек Генерал, чуть подустав от устроенной подчиненному головомойки. — Найди мне его, Лэйхо! Тогда мы можем вернуться к разговору об обещанном мною «Ордене Свободы».
— Буду стараться, ваше высокопревосходительство! — пообещал комиссар, прищелкнув каблуками, после чего взмах начальственной руки наконец-то возвестил, что он может быть свободен.
Выходя из кабинета, Антти услышал, как Радетель со вздохом сообщил кому-то в телефонную трубку:
— Увы, ничего нового. Он неуловим…
Спустившись к себе на этаж, начальник Особого Антитеррористического Подразделения сразу был атакован своим заместителем, поведавшим, что арестованный Разму мертв.
— Все-таки не выдержал ментоскопирования? — нахмурился Лэйхо.
— Нет, шеф. Его убили. Перерезали горло…
— Что?! — не поверил своим ушам комиссар. — Прямо здесь, в здании Департамента? Кто, как?!
Инспектор пожал плечами. Откуда он может знать?
А вот Антти Лэйхо уже точно знал, что в его окружении завелся предатель…
Глава 11
СЛЕЖКА
На следующее утро явившийся на работу Нурминен был встречен друзьями, как настоящий герой.
— Мы все видели! — торжественно объявил Матти, крепко обнимая немного растерянного приятеля. — Ох, как ты ему заехал! Честно говоря, я сначала не поверил. А потом позвонил Сами.
— К сожалению, я не видел тот репортаж живьем! — улыбнулся Лахтинен. — Но зато созерцал его в утреннем повторе.
— Представляешь, эти ребята даже ничего и не вырезали! — восторженно добавил Порра. — Экстренный репортаж, героический незнакомец, улетающий вдаль журналист, кровавые сопли на весь экран!
— Да ладно вам, ребята, ну что я такого уже там сделал? — принялся оправдываться Лаури. — Да любой из вас на моем месте поступил бы так же.
— Скажи, а ты был там с подружкой? — неожиданно поинтересовался Матти.
— С чего это ты вдруг так решил?
— Потому что я очень хорошо тебя знаю, Лаури. Чтобы ты поздно вечером бесцельно шатался по благополучным районам города… Да ни за что в это не поверю! Скорее, ты сидел бы в каком-нибудь занюханном дешевом кафе среди клейменых, придаваясь сладостному самобичеванию в удручающем одиночестве.
— Да ты, братец, просто поэт! — искренне восхитился Нурминен. — Как, однако, красиво завернул!
— Не заговаривай мне зубы, герой телеэкрана… Я всего лишь спросил, был ли ты в тот вечер один?
— Я был вдвоем!
