Илья Тё - Рабыня Господа Бога
И Артели полностью подчинился. Он тянул время, избивал агнаток. И ждал. Пограничники между тем послали новый запрос, потом еще и еще. Артели игнорировал или же валял дурака. И все же, спустя еще двадцать минут, когда дело дошло до угрозы немедленного расстрела из линейных орудий, ему пришлось выйти в рубку и ответить на сигнал с Буцефала. Почти изувеченных побоями наложниц — побоями исключительно для поддержания собственного духа — он оставил в комнате и сейчас стоял перед экраном, поигрывая окровавленным стеком, тонким стальным прутом.
Прищурившись, бывший шеф проститутской школы наклонился к экрану наблюдения за периметром — «Гоготан», помеченный алым треугольником, мигал на нем отчетливо и ярко.
— Цель визита в кластер Буцефал? — поигрывая желваками, спросил тот же офицер-пограничник, что всего тремя днями ранее, еле борясь со скукой, мучил расспросами Катрину Бету. Однако вид у бывалого вояки был категорически иной, чем при разговоре с Катриной, — чрезмерно более живой и необычайно активный. Не отвечающие на запрос неизвестные корабли, шляющиеся более часа по периферии охраняемой им вселенной-сокровищницы, являлись главным пунктом его контракта. Собственно, для расправы над ними он и сидел на Табу. Взгляд бывшего солдата оставался холоден, а сердце кипело. И с этим кипением шевелились подключенные к его нейрошунту титанические орудия древнего космического суперлинкора.
— Погодите, — сказал Артели, подавляя собственный инстинкт безопасности, — сейчас я отвечу.
Он посмотрел на экран гиперлинка, но тот был пуст. Вот дьявол!
— Вы умом двинулись?! — вспыхнул пограничник. — Ваш корабль уже достал меня своим дуралейством. Думаете, мы не знаем, для чего шляются к нам в кластер неизвестные боевые суда? Хотите в борт плюху из главного калибра — так я вам это живо устрою!
— Я думаю, сикх, я думаю. Ведите себя спокойней, офицер.
— Чего-о?! — глаза офицера полезли на лоб от невероятной наглости визитера, — Да я вас сейчас… — он взмахнул рукой. — Не хотите отвечать на запрос — сворачивайтесь и валите к дьяволу в другой кластер. Вы слышали? Я немедленно открою огонь!
— У нас неполадки в двигательном отсеке, — доверительно проговорил Артели.
— Да что вы?! Вы капитан корабля?
— Конечно.
— У вас же был понос?!
— Ну, — директор шлюхофермы задумчиво покачал головой, — вы ведь знаете поговорку, господин офицер — дерьмо случается, и неприятности иногда накладываются друг на друга. А сколько времени мы можем оставаться здесь на… Скажем так, на ремонт?
Пограничник дурашливо осклабился. Он прекрасно знал все эти «ремонты». Наивные придурки, желающие поглазеть на самый старый из частных кластеров Искусственного Мироздания, появлялись тут с завидной регулярностью. Конечно же, «на ремонт».
— Еще один час, не более, — выцедил он сквозь зубы. — Если через шестьдесят минут вы не свалите, я вышлю вам на борт собственную ремонтную группу. И упаси вас Ан-Нубис, если они не обнаружат поломки!
— Спасибо, — облегченно вздохнул Артели. — Шестидесяти минут нам хватит вполне.
Не дожидаясь дальнейших слов пограничника, шеф школы выключил экран и вытер холодный пот.
Квитирование 8
Дело сделано!
Оставив «Советский Союз» и пройдя через нуль-порталы на одном из островов Плейстоцена, древний мохнатый демиург и его двухмесячная длинноногая подружка стояли сейчас прямо в центре огромного зала, стены которого исчезали в светящейся неоновой бездне почти невидимого потолка.
Вокруг них колоннами, укутанными витыми лесенками эскалаторов и стрелами лифтов, стояла, высилась, возвышалась и нависала великая и невиданная Галерея Сандара. Величайшая из сокровищниц Искусственного Мироздания воистину была… Величайшей. Занимая все пространство непомерного огромного космического кольца, опоясывающего по миллиономильной орбите две звезды и две планеты, она состояла из единого коридора, с ответвлениями боковых залов и лестничных маршей, что вели в верхние и нижние уровни. Высота каждого из таких уровней составляла несколько километров, а ширина, безусловно, была сопоставима с высотой планетарной атмосферы. Единственный центральный коридор проходил через все кольцо. Учитывая, что длина кольца-музея тянулась по орбите вокруг двух звезд, а ширина была в два раза больше диаметра планеты Бавей, боковые ответвления от указанного центрального коридора являлись воистину космическими, и для того чтобы пройти их пешком, даже не по кольцу, а поперек него, требовались не месяцы — годы. Искажая реальность, сгибая пространство в единую плавную линию, метровые плиты из вулканического базальта под ногами девушки и демиурга неумолимо скользили в бесконечную, не видимую глазами не осязаемую разумом даль.
Но странную пару — мохнатого кривого уродца и стройную диву с шоколадными волосами — пленяли отнюдь не сокровища Галереи. Завороженный красотой и смелостью своей спутницы, Эливинер не сводил с нее глаз. Более тысячи лет назад отказавшийся от сексуальных связей с женщинами, мужчинами, роботами и животными, киборг-бог-обезьяна, давно полагал, что стоит выше низменных инстинктов смертных. Его синапсы, его рефлексы, и даже химия тела, оставались строго подчинены его могучему разуму. Однако психология человека, даже заключенная в силиконовый мозг полукибернетического организма, оставалась живой и ей было плевать на химию!
Телесный контакт, теплые, почти нежные объятья, совсем лишенные сексуального смысла, но все же являвшиеся в той или иной степени актом близости двух разумных существ, в которых они сомкнулись на борту доисторического линкора во время морской прогулки, затмевал его разум. Этот странный эффект начался еще вчера, когда он провел с ослепительной агнаткой почти целый день, посвященный пустым разговорам. Даже намека не было в этом общении на сексуальность, но все-таки нечто шевелилось в его мозгу, тасуя жизненные установки бессмертного демиурга. Тут многое наложилось: уже тысячи лет он не покупал себе новых рабов и не видел женщин, ведь тестостерон в его крови регулировался особым фильтром, и господь Сэт даже не думал о сексе. Друзья его и подруги давно канули в лету, и круг общения демиурга стал слишком замкнут, а Катрина прорвала этот круг, летящей походкой пройдя сквозь все защитные кольца его закрытого кластера.
Много женщин этот бессмертный Бог видел за миллиард своих долгих лет. Он видел и знал таких, по сравнению с которыми роскошная, но давно неухоженная и слегка взлохмаченная Катрина Бета в своих порезах, синяках и ссадинах показалась бы опытному ценителю помойной нищенкой по сравнению с принцессой, но все же… В ней имелось то, чего он не видел в женщинах все эти миллионы столетий — отчаянной смелости, любознательности, открытости, независимости, силы и способности защищаться. Как сильно отличались от нее те женщины, к которым он привык за время проживания в Искусственном Мироздании — великолепные, но податливые наложницы, выпускницы агнатских школ. А в мире Древней Земли он любил и ценил таких, как Катрина, — воинственных и отчаянных. Возможно, это прозвучало бы глупо из уст кибернетической обезьяны, но он брал ее сейчас не деньгами и даже не собственной купленной в палатах реинкарнации телесной мужской красотой, но чем-то гораздо большим. Чем-то, что можно было назвать человечностью.
— Вот мы и на месте, — сказал он тихо, по-прежнему не сводя с нее глаз.
— Удивительно, — сказала Катрина Бета.
Галерея Македонянина казалась настолько огромной, что дальние стеллажи терялись в воздухе, голубом от космических расстояний. Они исчезали в туманной дымке, словно падали в бездну.
Именно — в бездну, без края и без дна, ведь «Гавгамел» являлся кольцом, повторявшим по форме космическую орбиту планеты. При желании внутри Галереи одно за другим как жемчужины на нитке для бус могли поместиться миллионы Бавеев, Чаканов или же Древних Земель.
Но еще более удивительным казалось то, что при этих размерах громадная сокровищница земных древностей оказалась полна до краев. Катрину просто завораживало осознание монументальности этого величайшего из хранилищ искусств и знаний, и восхищение переполняло все ее существо до последней клеточки. Как же велика была Древняя Земля, если созданных ей творений хватило, чтобы заполнить эту немыслимо огромную Галерею!
Как прежде, с самого первого часа их сегодняшнего путешествия, Катрина оставалась облачена в знакомую одежду: джинсовые брюки, футболку и куртку. На кожаном поясе висели шокер и нож, а бластер с запасными батареями спал на ее тонком предплечье и кисти, слегка топорщась под рукавом угловатым холмиком.
