Стас Северский - Тени прошлого — тени будущего
— Нет! Мы применим другое оружие!
— У нас больше нет оружия, которое не уничтожит нас с врагом вместе! Оно есть только в расчете! И я не буду просто ждать — приведут его в действие или нет! Создать оружие, которое обеспечит нам победу в этой войне, мне и думать нечего! Но оружие, которое будет работать после поражения, — я сделаю! И ты мне поможешь!
— Влад, не будет ничего после поражения — ничего.
— Не будет системы…
— Нет, ничего не будет. После контрольной зачистки — не будет никого… Сочтет враг недобитого бойца убитым, завершит задачу и встанет — никому не уцелеть после этого…
— Никому безоружному…
— Тут никакое оружие уже не поможет — посреди такой разрухи…
— Оружие всегда помогает, если есть хоть что-то, к чему его применить. А что-то еще обязательно будет, пусть и разруха… Враг по программе должен уничтожить только нас и то, что напрямую способствует нашему существованию. Ему запрещено наносить более тяжкий урон нашей планете, и программу он не преступит. Только мы способны уничтожить все — окончательно обратить все в пустыни или вообще по осколкам разбить…
— Разнести их Центр к черту… Плохой выход, конечно, но все ж…
— Никакой это не выход, Герф. Сотрут Ивартэн — точно ничего не останется.
— Главное, чтобы мы остались.
— Не просто нам это станет, когда планету в расход пустим… Мы построили этот мир почти из ничего, но не уверен, что сможем что-то построить, когда вообще ничего не будет. То, что мы сокрушим Ивартэн, не сильно отсрочит наш конец — даже, если мы выиграем войну… А если мы войну проиграем, что вероятнее, — он будет неизбежен… Но если его не сотрут, если Снегов не допустит этого — мы будем знать, что нас еще что-то ждет… пусть мы и потерпим поражение.
— Разруха… Крах системы — наш крах. После такого нас больше ничего не ждет. Разруха, Влад…
— Не только — если мы не забудем про стремление ее избежать. Есть цель — значит будет мысль, есть воля — значит будет дело.
— Скажи прямо, что ты задумал?
— Пока еще ничего. Просто определил то, над чем следует поразмыслить.
— Что-то твой порядок размышлений подскочил, как бешеный скингер.
— Скингер бешеный потому, что видит охотников… А подскакивает он потому, что так этих охотников виднее…
— Ладно. Убедил.
— Отлично. Теперь сопоставь факты и делай выводы.
— Из чего?
— Из фактов, Герф. Мы все исполняем долг перед системой… И мы с нашими обязанностями для системы равнозначны — близки к этому. Мы расставлены этим режимом по местам, скреплены им… Но разруха повсюду…
— Так война ж…
— Еще одна война… Еще до этой войны были вооруженные столкновения, пограничные конфликты, был период гражданских войн… Полусмертные по лезвию ходили… Разруху тогда с трудом тормозили… И от этого вконец перегрызлись. Каждое усовершенствование не могли иначе, как силой, внедрить…
— Это была борьба жизни будущего и жизни сейчас.
— Пусть так. Закрыли почти все производственные базы — сняли сначала бойцов, после — офицерский состав…
— Тогда люди генетически, главным образом, не по рангу, делились… У них какие-то другие категории основными были — первый и второй пол. А звание им вообще после активации давали…
— Верно. Их не в соответствии со званием кодировали — им звание в соответствии с их программой присваивали…
— Нет. У них звание нужно было лично заслужить. Проявишь себя где-нибудь — повысят. По принципу — этого достаточно, чтобы офицером стать… Тупо.
— Точно. Но это было еще у смертных. Полусмертным его уже по более точным данным определяли. И первой фазы времени — «ребенок» — у них уже не было. А последнюю фазу времени — «старик» — они проходили замедленно.
— Первым с конвейеров сняли противостоящий пол…
— Противопоставленный. А потом и весь офицерский состав… точнее, всех полусмертных. Закрыли все их технические базы — перестроили их под другие программы… И создали — бессмертных… Первое поколение не прошло — разработали второе. А после полусмертным жизнь остановили — перестали коррекции по продлению проводить. Пусть с боем — с этим справились.
— Ясное дело…
— А теперь главное. Они почти уничтожили этот мир теми запредельными технологиями, как смертные… Но они не остановили эти технологии — не смогли. Им пришлось запустить тормоз… И они сделали это, хоть и через силу.
— Еще бы не через силу… Приход бессмертных, скорее, нужно обозначить тотальной ликвидацией полусмертных…
— Герф, гражданские войны — это не ликвидации. То, что бунты жестоко подавили, — это другое.
— Другое. А прекращение коррекций жизни — это уничтожение.
— Это лишь подверженность обычному для тех людей старению. Полусмертные, сколько им жизнь ни продляй, все равно старели и умирали.
— Да не важно — их уже нет давно.
— Они не справились с остановкой тех технологий…
— Они же не были бессмертными.
— Не в этом дело… Они не справились и отдали этот мир нам.
— А что они могли еще сделать?
— Ничего. Об этом и речь. Мы смогли замедлить этот прогресс. Но мы еще не смогли перейти на его высшую ступень.
— Конечно, дойти до его полной остановки или вообще до другого уровня — это ж не раз плюнуть.
— Я о том же. Полусмертные дошли до того, что будущее не для них, и дали человечеству следующей ступени большую силу. Они создали новую машину жизни — более точную и прочную военную систему. Но и этой системе устоять теперь трудно.
— Ты к чему клонишь?
— Смертные отыскали выход из смерти еще случайно, полусмертные уже предусмотрели его… Мы — бессмертные — и есть этот выход. Мы должны определить наше будущее.
— Офицеры должны. Предоставь определение нашего будущего им.
— Это не может быть предоставлено только им. Мы все вместе держим этот проход открытым — только, похоже, не изо всех сил. Офицеры определяют направление пути, а дороги прокладываем мы. Но как бы настойчиво мы по ним не продвигались вперед — что-то неизменно встает преградой у нас на пути. И порой мы не способны разбить такую преграду без ударной отдачи, которой нас просто сшибет с ног. Это наши ошибки, Герф, — они заступают нам дорогу. И мы не порешим их, пока не отдадим этому бою всех наших сил. А большую их часть мы сейчас отдаем системе — огромному и сложному в управлении аппарату.
— Который поддерживает нашу жизнь…
— Верно. Но он больше и сложнее, чем это необходимо. Он инертен, Герф. С каждым рывком вперед он требует порядком больше энергии… И остановить его трудно… и перенаправить…
— Влад, мы от системы получаем больше сил, чем отдаем…
— Нет, Герф. От всего в итоге мы получаем ровно столько, сколько даем.
— Точно…
— И чтоб что-то получить, нужно приложить силу, равную отдаче. А требует этот системный аппарат все больше и больше… Нам не хватает на него сил, Герф.
— Я что-то не…
— Ты пойми, будущее у нас подобно тяжелой бункерной двери — ошиблись мы с кодом, и створы по программе сводятся. И сомкнутся они так, что больше мы их не разомкнем. И пока правильный код не подберем, будем вынуждены их силой разводить. Мы ошиблись с кодом к будущему. Что систему с такими габаритами нам через такой узкий проход не провести — ясно. И теперь заняты мы тем, что только и думаем, как подобрать этот код. Точнее, одни высшие офицеры, как машины, считают, что нужно подбирать коды, другие, как пилоты истребителей, — что нужно проводить систему прямиком через этот проход. И у тех, и у других, если что-то вообще выйдет, то не просто. Они могут разбить систему. Но это еще не значит, что никто больше не пройдет через почти сомкнутые створы этих почти запертых дверей.
— Понял я… Таким мощным аппаратом и правда править тяжело. Не зря ж у нас по плану его упрощение и облегчение следует… Но это только после войны — сейчас мы у войны в плену… До окончания боевых действий с этим никаких вариантов нет… И если такой огромный аппарат разобьют — удар будет таким, что и обломки пылью разнесет. А из таких руин — из пыли систему никому не поднять…
— Точно. Но для единиц выход еще будет. Было бы хоть что-то, не обращенное в пыль, среди осколков системы — мы сможем жить…
— Нет, Влад, без системы — не сможем.
— Пусть не жить, но выжить мы способны…
— Вслед за системой рухнет все — без коррекций все сдохнет.
— Это мы еще посмотрим…
— И смотреть нечего — все сдохнет. А если что-то и уцелеет, то станет чем-то чудовищным.
— С этим еще что-то можно сделать… Пусть среди полной разрухи — выжить мы способны!
— И как ты это мыслишь?! Мы все связаны системой по принципу разделения обязанностей и обобщения сил — крепче некуда — что-то действительное и действенное мы можем сделать только все вместе.
