Алекс Орлов - Особый курьер
– Ну что? Я могу идти? – сухо спросила Мэри Келли.
– Иди… – обронил Дэниел.
«Она ко мне совершенно равнодушна, – подумал он, провожая взглядом секретаршу. – А сколько хороших пилотов я уволил из-за этой стервы. Дурак, самый настоящий дурак».
Мэри Келли ушла, и Глосберг остался один на один со своими мыслями.
«Может, посмотреть бумаги? – подумал он, но вид стопки рабочих документов вызвал у него легкую тошноту. – Нет, лучше попозже…» – поспешно отказался он.
– О, я знаю, как скоротать время!.. – воскликнул Глосберг и, выдвинув нижний ящик стола, достал пару ботинок для занятия степом.
Быстро переобувшись, Дэниел вытащил из-за шкафа специальный лист пластика и, бросив его на пол, приступил к первой фигуре.
27
Щелк-клац, щелк-клац, цок-клац, цок-клац… – доносилось из кабинета босса, и Мэри Келли только качала головой.
– Что это он делает? – удивленно спросил Том Питсбург, глава профсоюза пилотов. Он пришел по вызову Глосберга, чтобы принять участие в совещании с представителем «Бати».
– Чечетку бьет, – пояснила секретарша и положила ногу на ногу. Ноги были красивые, а Питсбург сидел немного сбоку, поэтому ему пришлось чуть-чуть вытянуть шею.
– Какую чечетку? – спросил он, на самом деле больше интересуясь ногами Мэри Келли.
– Обыкновенную. – Девушка склонилась над столом и делала вид, что занята работой, хотя перед ней лежал кроссворд.
– Понятно, – кивнул Том Питсбург и еще немного наклонился влево. Так было видно намного лучше, но в этом положении быстро уставала спина. Решив больше не заглядывать под стол Мэри Келли, Том уставился на часы, но девушка снова пошевелила ногами, и бедняга опять стал склоняться в левую сторону.
Мэри подняла на Питсбурга глаза и сказала:
– Послушай, Том, сядь так, чтобы тебе было хорошо видно, и не вертись.
– Ты о чем? Я не понял, – сказал Питсбург, однако передвинулся левее.
А между тем босс не переставал стучать, молотить, стрекотать своими волшебными ботинками, да так ловко, что Том на какое-то время даже заслушался.
– Что, нравится? – язвительно спросила Мэри Келли.
– Да. А что?
– А то, что у мужчины не только ноги должны работать, но и кое-что другое. Догадываешься?
– Ага, – кивнул Питсбург. – Мозги?
Мэри Келли уже хотела высказать все, что она думает о самом Томе Питсбурге, его профячейке и обо всем профсоюзном движении в целом, когда дверь в приемную открылась и появился незнакомец в дорогом плаще и красивой фетровой шляпе. По приемной поплыл аромат дорогого одеколона.
– Здравствуйте, – сказал он, – мне назначено на это время.
– Вы из «Бати»? Мистер Хаш? – уточнила Мэри Келли.
– Да, мисс, – улыбнулся Хаш.
«Ишь, какой франт выискался», – подумал Том Питсбург.
«Ой, какой мужчина появился», – подумала Мэри Келли.
– Я сейчас доложу о вас шефу, – сказала она.
28
Мистер Хаш сидел в кресле напротив хозяина кабинета и с интересом рассматривал распаренное лицо Дэниела Глосберга.
«Что он здесь, в футбол, что ли, играл?..» – думал гость. Меж тем Дэниел начал переобуваться под столом, и стук его подкованных ботинок мистер Хаш принял за стук бутсов.
«Точно, играл в футбол. – Хаш осторожно оглядел стены, но следов от мяча нигде не было видно. – Странно, может, у него мяч какой-нибудь особый?»
– Ну, слушаю вас, мистер Хаш, – бодро произнес Глосберг и лихо щелкнул по статуэтке «Писающий мальчик».
– Собственно, это я вас слушаю, мистер Глосберг. Суть нашего предложения вам давно известна.
– М-да… – произнес Глосберг. Он перевел взгляд на сидевшего в углу Тома Питсбурга. – Кстати, Том, это и тебя касается – двигайся ближе.
– Хорошо, сэр.
Питсбург перебрался к столу начальника и, усевшись на стул, опасливо покосился на Хаша, а тот, в свою очередь, неприязненно посмотрел на Тома.
– Я пригласил тебя, Том, чтобы ты как профсоюзный босс помог мне принять нелегкое решение, – начал Глосберг, но, встретившись с колючим взглядом мистера Хаша, запнулся. – Короче, нам предлагают очень выгодный заказ, но при его выполнении возникает опасность для здоровья пилотов.
– Это исключено, мистер Глосберг. Профсоюз этого не допустит.
– Постойте, мистер Глосберг, – вмешался Хаш, – так нельзя! Начните лучше с того, сколько вы им заплатите за этот рейс!
– Тебе это интересно, Том? – спросил Дэниел Глосберг.
– Да, сэр. Конечно.
– Я дам сто тысяч кредитов тому, кто доставит груз в новые колонии.
– Подумайте, мистер профсоюзный лидер, – миролюбиво произнес Хаш, – это больше, чем жалованье пилота первого класса за целый год.
Том Питсбург поерзал на стуле, прикидывая и так и эдак. По всему выходило, что предложение заманчивое. Он и сам был бы не против рискнуть за такие деньги, но давно не сидел за штурвалом и уже потерял профессиональные навыки.
– Я могу только посоветоваться с членами нашего профсоюза. Пусть они сами решают, подойдет им это предложение или нет. Но я должен знать, о какой опасности для здоровья идет речь.
– О, это пустяк, – поспешил заверить мистер Хаш. – Некоторые акты саботажа, которые могут инициировать наши конкуренты. Скорее всего, ничего существенного.
Ища подтверждения этих слов, Том Питсбург посмотрел на своего босса. Тот вздохнул.
– Вчера мне позвонили из «Маркоса», Том. Они посоветовали не лезть в это дело. Мало того, их совету уже последовали «Лайта экспрессе» и отделение Федеральной почты.
– Конкуренты мистера Хаша настроены так решительно? – уточнил Том.
– Да. Они пообещали сжечь тот уиндер, который повезет семена, и еще несколько других, чтобы мы это запомнили.
– Тогда нам это предложение не подходит, – категорично заявил Питсбург.
– То есть вы плюете нам в лицо? – холодно спросил мистер Хаш.
Глосберг поежился – ситуация все больше напоминала ловушку. Неожиданно ему в голову пришла блестящая мысль.
– Значит, так, господа. Перед лицом опасности, которая нависает над нашей фирмой, я принимаю следующее решение. Чтобы оправдаться перед корпорацией «Бати», я не запрещаю своим пилотам принять это предложение в частном порядке. – Глосберг посмотрел на Хаша, и тот удовлетворенно кивнул. – Думаю, что это убедит и «Маркос» в моем полном нейтралитете. Я не хочу участвовать в чужих войнах.
– Хорошо, – сказал Хаш и, повернувшись к Тому Питсбургу, спросил: – Когда у вас будет собрание?
– Завтра в шестнадцать ноль-ноль.
– Отлично, в шестнадцать ноль-ноль я буду у вас, господа. А теперь разрешите откланяться.
29
Машина Энрике стояла на обочине магистрали, которая вела в район Энтуш. Пальцы нетерпеливо барабанили по рулевому колесу, а нога притоптывала в такт неслышной песенки, которая крутилась в мозгу Энрике. Он немного нервничал, перебирая вчерашний разговор с Лучано.
Когда он позвонил Папе и объяснил ситуацию, Лучано со свойственной ему невозмутимостью посоветовал ехать домой и лечь спать.
– Расслабься и поостынь, Рико. Завтра в одинна-дцать утра жди на шоссе номер двадцать четыре, возле транспортного отстойника. Знаешь это место?
– Знаю.
– Значит, до завтра.
И вот теперь Энрике ждал возле отстойника, мысленно репетируя начало разговора.
Мимо проносились машины, обдавая новенький «Дигли» волной горячего воздуха. Энрике поминутно смотрел в зеркало заднего вида, однако машины Лучано видно не было.
Наконец за вереницей тяжелых грузовиков на шоссе показался лимузин Папы Лучано.
Он плыл уверенно, как представительский корабль, и слегка покачивался на неровностях дороги. Казалось, попадись навстречу стена, и этот лакированный снаряд пройдет сквозь нее, не поцарапав своих холеных боков.
Лимузин объехал «Дигли» и остановился в десяти метрах впереди. Из машины выбрался Педро Гуин и придержал дверку, приглашая Энрике сесть в салон.
Энрике подошел к лимузину, не глядя на Педро, забрался на широкое сиденье. Дверь бесшумно закрылась.
– Здравствуй, Рико.
– Доброе утро, Папа.
– Ну, рассказывай.
– Вчера в «Черной жемчужине» я увидел парня с часами клуба «Трайдент». Этот парень работает в «Доу-Форс».
– Ты думаешь, что это те самые часы?
– Человек с часами «Трайдент» не может работать в какой-то занюханной почтовой фирме.
– Это так, – согласился Лучано. – Что ты планируешь?
– Ну что я планирую? – пожал плечами Энрике. – Грохну этого сопляка и заберу часы.
– А ты не думал, откуда у него деньги на «Черную жемчужину»?
– За него платил посол. Не настоящий посол, а просто черный парень – его я тоже видел у проходной «Доу-Форс».
– То есть они жулики?
– Думаю, да.
Обдумывая услышанное, Папа немного помолчал, потом, пристально глядя на Энрике, сказал:
