Егор Чекрыгин - Странный приятель
— Не вижу ничего недостойного в том, чтобы обеспечивать солдат нормальной пищей, — искренне удивился Ренки. — Как раз наоборот, ведь сытый и здоровый солдат — это только на благо королю и королевству.
— А то, что за нормальную еду, которую ты лопаешь, другим приходится интендантам на лапу давать, а чтобы было, чего давать, надо вражьи трупы обшаривать да добычу тайными путями сбывать… Это тебе как? — оборвал его разглагольствования Доод.
— Но с какой стати? — возмутился Ренки. — Ведь интенданты обязаны обеспечить…
— Ох, Ренки… — тяжко вздохнул Доод. — Вот потому и страшно на тебя солдат оставлять. Не знаешь ты жизни. Не понимаешь, как оно все работает… Кто кому чем обязан и из какой миски ест. А коли начнешь «обязанности» от других требовать, и себя под петлю подведешь, и солдат загубишь безвинно. Да и унтерам мороки добавишь — ошибки твои исправлять. Тебе бы еще годков пять в солдатах походить, а пока одна беда с тобой.
Ренки был искренне удивлен такой постановкой вопроса. Нет, он, конечно, понимал, что в жизни отнюдь не все делается по правилам. И даже, как многие сопливые юнцы, отчасти считал себя циником, способным видеть то, чего более взрослые люди, кажется, не замечают и легко при этом разглагольствуют о принципах, долге и служении.
Ему как-то и в голову не приходило, что старшие все прекрасно видят и знают, но просто научились жить в этом мире, раздавая и получая взятки и одновременно рассуждая о честности и неподкупности.
Да и так получилось, что даже на каторге самой грязной частью «выживания» занимались другие. Подмазать охранника, украсть, содрать обувь с трупа… В их компании с этим прекрасно справлялся Готор или те же приятели-грабители Дроут и Таагай, так что Ренки можно было продолжать считать себя безупречным в плане морали.
А тут вот, когда Доод поставил вопрос ребром, Ренки пришлось задуматься обо всех тех вещах, которых он раньше старательно не замечал. И в голове поневоле появилась мысль, что просто пользоваться плодами чужой грязной работы, делая вид, что ее не существует, наверное, еще менее достойно, чем самому в этой грязи ковыряться.
Но ведь, с другой стороны, на то с древних времен и существует разделение на людей благородных и низких, чтобы каждый делал свою работу! Вот только кто он теперь нынче сам-то?
— Ты того, Ренки, — заметив его задумчивую физиономию, проговорил Доод. — Обмозгуй все хорошенько. С Готором своим поговори — он человек на редкость правильный, пустого не посоветует. Потому как, капрал Дарээка, пора тебе уже дитячью дурь свою перерастать!
Часа через четыре работы все возможные емкости были заполнены и караван двинулся в обратную сторону. Кавалеристы потом утверждали, что якобы видели вдали мелькнувших кредонских егерей, но в остальном на этот раз обошлось без происшествий. Если, конечно, не считать таковым легкий сдвиг в сознании у капрала Ренки Дарээка.
Глава 9
Следующие две недели прошли без особых происшествий. Армия Тооредаана неторопливо пятилась на юг, а кредонцы так же неторопливо, делая десять-двенадцать верст в день, ее «догоняли».
Рота лейтенанта Бида по-прежнему чуть ли не ежедневно выходила сопровождать отряды водоносов или фуражиров. А солдаты первого капральства пару раз уходили на разведку «щупать» (по выражению Доода) противника.
У Ренки в голове царили разор и сумятица. С Готором он поговорил, и поговорил не один раз. Втайне Ренки надеялся, что товарищ, явно не менее благородного происхождения, чем он сам, сможет как-то помочь и показать путь, двигаясь по которому, с одной стороны, можно оставаться верным своим принципам, а с другой — не быть нахлебником у собственных сослуживцев. Но Готор полностью встал на сторону Доода.
— Это жизнь, Ренки, — сказал он тогда. — А не книжки и не байки про героев. Уверен, в твоих книжках твои любимые герои ни разу не отлучались нужду справить. Представь, что с тобой будет, если ты попробуешь и в этом следовать их примеру! Во-во… Самому смешно! А единственный смысл в благородстве, я так считаю, — чтобы быть первым во всем. Вести за собой остальных и нести ответственность за тех, кто слабее или не столь хорошо обучен и развит, как ты. Так ведь благородные и появились, из среды вождей и первых воинов, тех, кто заслужил право повелевать другими не длинным списком своих предков, а доказав, что может позаботится не только о себе, но и об окружающих. Вот тебе и предлагают стать таким вождем. Но для этого, друг Ренки, придется научиться думать в первую очередь не только о себе, но и о своих товарищах, чтобы их жизнь и проблемы для тебя стали не менее важными, чем свои собственные. Вот у тебя есть целое капральство — девятнадцать человек. И, как их капрал, ты должен не только орать на них и заставлять исполнять свои приказы, но и заботиться о том, чтобы каждый из твоих подчиненных был сыт, здоров, обут и одет. Чтобы не вляпался в какие-нибудь неприятности, не совершал глупостей от безделья или дури в голове. И уж тем более не был бы убит из-за твоего неразумного командования. А я не уверен, что ты всех девятнадцать по имени знаешь, не говоря уж о том, как они до армии жили… Вот и думай, что для тебя важнее — оставаться благородным на словах или стать для своих солдат настоящим вождем?
Ренки попробовал… Он теперь неотступно ходил за Доодом, знакомясь с «полезными людьми» и стараясь понять, как двигаются колесики сложного механизма под названием «армия». Очень скоро он осознал, как сложен этот механизм и какие подводные течения, рифы и водовороты скрываются под кажущейся такой спокойной и размеренной гладью армейского быта.
Даже в Шестом Гренадерском полку существовало как минимум три общества, то конкурирующих, то взаимодействующих между собой. Одно из них организовалось на почве землячества из рекрутов Даангского герцогства. А остальные два — скорее на почве стремления выжить.
Вероятно, даже офицеры и сам полковник сильно бы удивились, узнав, какие интриги подчас проворачивают простые солдаты, чтобы продвинуть на хлебное место каптенармуса, штабного писаря или даже офицерского денщика своего кандидата. Или какие непростые пути проходит иной мешок с зерном, прежде чем попасть в распоряжение нужного отряда. А в обратную сторону такими же непростыми дорогами отправлялась военная добыча.
И тут, как правило, главную роль играли именно капралы. Вообще в тооредаанской армии каждое отдельное капральство вело собственное хозяйство. Когда армия стояла в казармах или на зимних квартирах, то, как правило, капралы просто получали деньги от офицеров (традиция, сохранившаяся еще с тех времен, когда каждый благородный оу приходил служить королю с собственным отрядом) и сами занимались закупками продуктов, обмундирования, хозяйственной утвари и даже боеприпасов. Но в диких землях Зарданского плоскогорья денежное довольствие заменялось продуктовым пайком, который каждый полк «выбивал» с армейских складов, а каждое капральство получало из полкового обоза. Так что места, где разгуляться интендантам и каптенармусам всех мастей и уровней, хватало с избытком. И если капрал не был достаточно изворотливым или не умел налаживать связи, чтобы обеспечить нормальные поставки своему капральству, его подчиненные имели все шансы сдохнуть от голода или болезней, вызванных дурной пищей.
Увы, но быть изворотливым у Ренки получалось не очень хорошо. Нет, он старался, скрывая свою брезгливость при общении с вымогателями-интендантами, и тщательно выполнял все указания Доода по части снабжения своего отряда продовольствием. Но вся эта «подпольная» жизнь в основном строилась на принципах доверия, а Ренки с его происхождением и взглядами на жизнь все равно оставался белой вороной среди остальных солдат.
Нет, в принципе к нему относились с симпатией, подчас даже с уважением и иногда с этаким снисходительным добродушием — однополчане видели его старания и ценили его честность. А во время полевых выходов солдаты подчинялись ему как настоящему капралу, ибо, по словам Доода, он все делал правильно. Но вот стать для них своим, добившись полного доверия, Ренки так и не смог.
— Капрал Дарээка явился по вашему приказанию! — лихо отрапортовал Ренки, ударив себя рукой в грудь и щелкнув каблуками.
— Проходи, садись, — указал ему лейтенант Бид на место у входа в свою палатку. — Ну как у тебя дела? Доод говорит, что ты стараешься?
— Стараюсь, — подтвердил Ренки.
— Ну старайся… — рассеянно кивнул лейтенант, думая явно о чем-то другом. — Значит, так. Для тебя будет новое задание. Пойдешь в разведку с командой Йоовика. Понятное дело, он главный. Честно говоря, там даже простые солдаты будут главнее тебя, потому как знают, что делать, а ты нет. Хватит мозгов это понять? Вот и отлично. Доод мне сказал, что ты стрелять мастак и со шпагой ловок. Вообще-то разведка не стреляет и не дерется. Ее главное оружие — глаза да уши. Но на сей раз эти твои умения нам понадобятся. Доод сказал, что тебе можно верить и ты все правильно понимать начал. Так вот. На сей раз мы будем стараться не столько для армии, сколько для себя — нужна добыча. Это я тебе на тот случай говорю, чтобы ты знал, что Йоовик действует с моего разрешения и полного одобрения. Все понял? Тогда иди вооружайся… И кстати, можешь своего приятеля Готора прихватить, Доод говорит, он стреляет получше тебя.
