Егор Чекрыгин - Странный приятель
— Завтра же мы должны идти на запад, в сторону вражеского обоза… — осторожно напомнил он Дооду. — Вряд ли лейтенант позволит…
— Позволит! — отрезал капрал, с усмешкой посмотрев на Ренки. — Парень, так может случиться, что отряду придется разделиться или убьют всех унтеров, кроме тебя, и именно ты будешь выводить солдат обратно. Мне бы очень не хотелось поручать это дело совсем уж бестолковому юнцу. Так что не облажайся!
Ренки не облажался. Кажется.
Вполне возможно, что он и сдвинулся чуток к югу или северу, но тем не менее на широкую полосу вытоптанной земли, что оставила после себя прошедшая кредонская армия, они вышли.
Отряд сделал большую петлю, пройдя за четыре с половиной дня не меньше двух сотен верст (небывалые, по армейским нормам, скорость и расстояние) и все-таки зайдя кредонской армии в тыл.
Потом были день отдыха и ночь марша. И так три дня подряд. Лейтенант Бид почему-то не спешил, рассылая в разные стороны небольшие группы разведчиков из старых проверенных бойцов, а потом долго и подробно выспрашивал, что они видели. Затем разведчики отсыпались, а грузы за них на место нового лагеря тащило второе капральство. Не так, совсем не так раньше представлял себе войну Ренки.
И вот наконец…
— Смотрите сюда, — сказал лейтенант Бид, чертя на земле план местности. — Вот тут находятся бочки с водой, ими займется Фаарик. Под каждую — по бочонку пороха. Бочонки, фитили и огниво подготовь и проверь заранее. Подумай о каких-нибудь веревках, которыми будешь прикреплять мины к бочкам. У нас только одна попытка, и рвануть должно так, чтобы потом чинить было уже нечего. Так что порох не жалеть, если, конечно, не желаете тащить его обратно на собственном горбу. Доод, на тебе фуражный обоз. Жаль, что его разместили так далеко от воды. Возьмешь полдюжины своих вояк и еще трех тебе Фаарик одолжит. Проверь факелы и смолу. Думаю, ты помнишь, что много смолы лить не обязательно — главное, чтобы занялось. Солнце все эти дни жарило так, что сено должно вспыхнуть как порох. Но если будет возможность, лучше сожги овес. Учитывай ветер — он твой лучший помощник. Кредонцы охраняют обоз чисто для виду, так что проблем с часовыми быть не должно. Но расслабляться все равно не стоит. Да, помните, этот прощелыга Готор посоветовал разведчикам выкрасить лица и торчащие из-под мундира руки сажей и даже горшочек этой дряни приготовил? Думаю, в этом есть смысл — не будут белеть в темноте. Дальше самое главное — отход. Капрал Дарээка, четырех человек с факелами сажаешь вдоль линии отхода через каждые полверсты. Как только первый увидит пламя пожара, зажигает свой факел. Группа отходит на его свет. Когда добегает до факельщика, факел гаснет, и следующий, видя это, зажигает свой. И так далее. Пятый факел, без факельщика, зажгите чуть в стороне, ближе к востоку. А сами после четвертого резко меняете направление и двигаете на запад. Чуть впереди четвертого ставишь засаду — всех, кто у тебя остался. Проследи, чтобы фитили тлели в горшочках и не выдали вас раньше времени. Если кто-то будет преследовать группу Доода, ваша задача — дать залп и быстро линять оттуда. В долгую драку не ввязываться! Доод, от того, насколько капрал Дарээка все правильно сделает, зависит твоя жизнь. Так что твои советы и пригляд на этапе подготовки лишними не будут.
Йоовик, ты человек опытный, и тебя лишний раз учить не надо. Делайте примерно то же самое, только факельщиков у тебя будет трое, а четвертый факел должен показывать круто на восток. Чтобы ребята Доода не наткнулись на твоих преследователей. На местах пяти наших прошлых лагерей оставлены заначки с едой и водой. Все об этом помнят? Но уходить будем, огибая кредонцев с запада. Есть надежда, что, не разобравшись, они пойдут по протоптанному следу на восток. Особых ориентиров, к сожалению, тут нет, так что место общего сбора назвать не смогу. Если не получится встретиться, пусть каждая команда выбирается самостоятельно. Отставших не ждать! Кредонцы пошлют за нами кавалерию, так что каждая секунда промедления, считайте, лишний труп. Труп одного из ваших солдат! Поэтому удираем что есть мочи. Но, помните: от верблюда или коня на своих ногах не убежишь. А значит, ваша главная защита — это скрытность! Вопросы есть? Тогда разбежались — работы предстоит много.
Глава 8
— Прости, Готор, — сказал Ренки, разливая из бурдюка по кружкам последние капли вина и делая знак Гаарзу, чтобы доставал новый, — но вряд ли можно считать все это чем-то особо достойным. Эти, как ты их называешь, диверсии не могут составить чести настоящему солдату!
— Гы… Ренки… А по-твоему, надо встать в полный рост в линию, шагах в тридцати от врага, и начать палить друг в дружку из мушкетов, пока у одной из сторон нервы не выдержат, или, сблизившись лицом к лицу, тыкать налево и направо штыком и дубасить прикладом? Это, по-твоему, и есть истинная воинская доблесть?
— Ну да! — кивнул Ренки очень уверенно. — Как же еще можно доказать свою доблесть и неустрашимость? Только выстоять под вражеским залпом, дать ответный и сломить противника в штыковой атаке. А все эти ползанья в ночи, поджоги и взрывы… Все это как-то… недостойно солдата! Уж больно похоже на разбойничий налет или работу грабителей. Дроут, Таагай — без обид!
— А то, что четыре десятка человек одними лишь «поджогами и взрывами» заставили почти всю вражескую кавалерию убраться восвояси с театра боевых действий, это, по твоему разумению, проходит как карманная кража или случай вопиющего мошенничества?
— Это… — замялся Ренки… — Это… Все равно как-то это недостойно. Будто выстрел в спину или удар исподтишка. Настоящие солдаты не должны так сражаться!
Ренки снова и снова ловил себя на мысли, что представлял войну совершенно иначе. Да и не было это, как ему казалось, настоящей войной.
Та ночь была какой-то нервной, суетливой… и глупой. И пусть потом остальные сержанты и солдаты радовались и удивлялись тому, что все прошло как по маслу, Ренки особого повода для радости и гордости тут не видел.
Свой обоз кредонцы, вдохновленные тем, что враг стремительно удирает от них, охраняли из рук вон плохо. Нет, приученные палками капралов к жесткой дисциплине часовые на постах отнюдь не спали. Вот только постов этих было чудовищно недостаточно для охраны такого большого обоза. Так что тооредаанские диверсанты проникли внутрь кольца часовых без особых проблем и смогли сделать свое черное дело, не встретив ни малейшего сопротивления.
И никакой погони по горячим следам кредонцы, занятые тушением огня, организовать не смогли. Так что отход был выполнен безукоризненно, и за всю операцию никто даже ранен не был. Скука!
А потом опять долгие марши под палящим солнцем. Разве что груза на плечах теперь было значительно меньше, а вот прятаться и скрываться приходилось куда больше. Они полдороги только и делали, что прятались да крались. Еще бы на карачках их ползти заставили, как каких-нибудь скунсов. Хотя разок и ползали, прячась в какой-то канаве от мелькнувших вдали кредонских егерей. И так — почти две недели.
На взгляд Ренки, гордиться подобными «подвигами» было нечего. Хотя Готор и утверждал обратное, весьма восторженно отзываясь и о сделанном деле, и о том, как лейтенант и сержанты сумели все организовать. Остальные тоже были очень довольны — для них лучше лишние сто верст пробежать под грузом, чем один раз обменяться залпами с врагом. Ну да ведь на то они и простолюдины. А вот чем так восхищался Готор, Ренки понять не мог.
Напоследок им опять улыбнулась удача. Почти возле самого лагеря своих войск особый отряд наткнулся на очередной разъезд кредонских егерей. Большую часть перестреляли (не мудрено — в сорок-то мушкетов), а трех взяли в плен.
От пленных и узнали, что, лишившись возможности снабжать верховых животных водой и кормом, кредонское командование было вынуждено отправить свою кавалерию обратно на побережье. Это соответствовало и данным армейской разведки, которая доносила, что сильно надоедавшие раньше своей охотой на водоносов, фуражиров или отставших солдат всадники, однажды даже устроившие большой налет на обоз, пару недель назад ослабили свой напор и куда-то исчезли. Тооредаанская армия вздохнула с облегчением.
Полковник сообщил лейтенанту, а тот — солдатам, что в штабе ими очень довольны и по такому случаю даже разрешают устроить небольшую пьянку, что обычно строго каралось начальством.
Вообще-то порция вина входила в обязательный ежедневный солдатский рацион. Конечно, не так, чтобы напиться, но слегка захмелеть хватало. И кстати, для многих солдат винная пайка была чуть ли не единственной привлекательной стороной службы, и они весь день жили только для того, чтобы дождаться очередной кружки и забыть на несколько мгновений о тяготах и постоянной опасности, сопровождающей солдата даже в мирной жизни.
