Туллио Аволедо - Крестовый поход детей
На мгновение все словно заледенели. Как будто ветер задул слабые искры жизни в их телах.
― Я велел тебе выстрелить. Убей этого монстра. Это же твое ремесло, не так ли?
Вагант с трудом сдерживал прилив ярости.
― Мой долг, а не мое ремесло — защищать Город.
― Твой долг — исполнять то, что я приказываю тебе.
― Нет. Это не так.
Управляющему нечего было ответить.
Он посмотрел на Ваганта, затем на Джона. Посмотрел на Монаха — на эту нелепую фигуру, которая казалась ему порождением ночного кошмара.
«Но ведь на самом деле тебя мучают совсем другие кошмары», — прошептал голос в его сознании.
― Прекрати!
«Твой страх темноты. Страх быть съеденным. Страх быть судимым. Страх...»
Управляющий упал на колени, крепко сжимая голову руками словно пытаясь выдавить из нее этот мучивший его голос.
«Тебе нечего бояться. Монстры, настоящие монстры, уже умерли. Орки Мордора. Вагант позаботился о них. Вагант спас вас всех, и он спасет вас еще раз...»
― Прекрати, умоляю, — захныкал Дон своим голосом преждевременно повзрослевшего ребенка.
«Я горжусь тобой», — зазвучал в его голове другой, до боли дорогой и любимый голос.
Дон закрыл глаза.
― Оставь меня в покое. Оставь меня в покое... Почему ты оставила меня одного? Почему ты бросила меня?
«Я никогда не бросала тебя. Я всегда была рядом с тобой. И я буду с тобой до конца дней», — прошептал голос.
― Что мне делать, Мама? Прошу тебя, скажи мне, что мне делать...
Но голоса в его голове замолчали. Остался только его собственный голос.
Он открыл глаза. Все ждали, что он скажет.
― Я не могу одобрить это безумство, — сказал он.
Вагант покачал головой:
― Тогда мне придется взять командование на себя.
― Это предательство!
Начальник разведчиков горько улыбнулся:
― Все, что ты знаешь о предательстве, ты знаешь из детских книг. Пришло время повзрослеть, Дон. Мы больше не живем на несуществующем острове.
― Не называй меня...
― Ты больше не отдаешь мне приказов. Мне очень жаль, но я вынужден освободить тебя от занимаемой должности.
Произнеся эти слова, он повернулся к своему бывшему начальнику и пошел по направлению к Городу.
Глава 12
ШТУРМ ЖЕЛЕЗНЫХ ВРАТ
Вероятно, из присутствовавших на площади Города один только Джон Дэниэлс знал и помнил документальные фильмы о Второй мировой войне: на старых черно-белых пленках умершие уже много поколений назад солдаты высаживаются на вражеский берег под грохот пушек и автоматов. Огромная армия, растянувшаяся вдоль французского побережья перед высадкой в Нормандии. Сотни кораблей и самолетов, десятки тысяч солдат под свинцовым небом. В тот день многие из них прошли крещение огнем.
Если бы кому-то из тех солдат 1944 года довелось увидеть собиравшуюся на подвальном этаже Города армию 2033, он не смог бы сдержать улыбки. Полтора десятка юношей и девушек с заспанными глазами, смотрящими вокруг с сонным видом человека, не понимающего, почему его без предупреждения растолкали среди ночи. Их вооружение было довольно скудным и крайне неоднородным: от охотничьих ружей до спортивных пистолетов. С боеприпасами дела обстояли еще хуже. Единственной по-настоящему качественной вещью — и единственным стандартным элементом — в их снаряжении были маскировочные плащи. Странное зрение Джона не позволяло ему по достоинству оценить мастерство, с которым они были выполнены. Это были двухсторонние плащи, с одной стороны просто белые, а с другой покрытые геометрическим рисунком из расположенных под разным углом ромбов разного размера и разных оттенков серого. Это тоже придумал Исаак. Пареньку удалось где-то отыскать этот камуфляжный рисунок, идеально подходящий для маскировки на фоне стены или груды обломков.
― В этих плащах становишься практически невидимым, — с гордостью сказал Вагант. — Во время войны в английскую армию призвали одного фокусника. Я имею в виду Вторую мировую войну. Однажды при помощи каких-то маскировочных средств ему удалось сделать так, что исчез целый Суэцкий канал. С правильным рисунком им удавалось делать почти невидимыми даже броненосцы.
― Серьезно?
― Мне так сказал Исаак.
Вагант приказал солдатам выстроиться на рыночной площади, чтобы Дэниэлс и Монах могли произвести смотр. Управляющий заперся в своем кабинете. Вернувшись в Город, он сразу же забаррикадировался в административном крыле вместе с пятью разведчиками, так что Вагант не успел с ними поговорить. Но именно этим пятерым он доверял больше всех, и их отсутствие явилось для него тяжелым ударом.
― Я пойду верну их, — процедил он.
Монах покачал покрытой капюшоном головой.
― Если не их самих, то хотя бы оружие, — настаивал Вагант.
― Оставь их в покое. Они нам не нужны.
Выстроившиеся в ряд молодые люди удивленно разглядывали странное создание, стоявшее перед ними. Впрочем, Джона Дэниэлса тоже нельзя было назвать обычным, с его явно слепыми глазами, но при этом уверенными движениями.
― Кстати, — сказало Создание Ночи, — я почти забыл. У меня для тебя кое-что есть. Один подарок.
Он повернулся к Дэниэлсу:
― Пришло время освободить тебя от твоей ноши.
Монах положил свои черные руки на глаза священника.
Дэниэлса накрыло волной жара, и его веки будто пронзило острое лезвие.
Внутри его черепной коробки прогремел раскат грома. Он упал на спину, как от удара.
Когда Дэниэлс снова открыл глаза, к нему вернулось его обычное зрение. Вместо размытых очертаний, окруженных разноцветным туманом, он снова видел вещи такими, какими они были, со всеми их цветами и формами, с невероятной, доселе не известной ему отчетливостью и глубиной.
Монах наклонился к нему. Вытянув руки, Джон Дэниэлс покорно позволил Монаху поднять его своими темными руками.
«Какой бы грех ты ни совершил, твой Бог простил его. Какой бы порок ни осквернил твой взгляд, твоя боль очистила его. Древние верили, что когда орел стареет, его крылья тяжелеют, а взгляд теряет остроту. Тогда, чтобы избавиться от застилающей глаза пелены, орел поднимается в небо так высоко, что опаляет крылья. После этого он направляется на восток и находит там источник чистой и прозрачной воды. Трижды окунувшись в нее, он вновь обретает силы. Его крылья становятся как новые, а зрению возвращается чистота».
Голос Монаха был как целительный бальзам, ложащийся на раны. Мир с его ярким светом врывался в глаза Джона Дэниэлса быстрой шумной толпой.
Сердце священника колотилось так бешено, звуки этого безумного биения так переполняли его уши, что он испугался, что сейчас умрет. Но постепенно ритм начал выравниваться, и головокружение стало проходить.
При виде такого чуда все присутствующие лишились дара речи.
Дэниэлс повернулся к ним.
Плотная пелена, закрывавшая его глаза, исчезла. В то же время, то странное зрение, которое на некоторое время полностью сменило обычное зрение, данное ему Богом, не пропало. Он видел окружающий мир нормально, но при этом сохранил способность воспринимать — пусть и не так четко, как раньше, — окутывавшую людей ауру и некоторые другие вещи, которые он пока не мог ни назвать, ни даже понять. У него как будто появилось несколько уровней восприятия, которые он мог включать и отключать по своему желанию.
Он встряхнул головой. Ему потребовалось некоторое время для того, чтобы вслед за зрением снова обрести и дар речи. Он почувствовал, что его тело наполняет мощная энергия. Сила, исходившая не от него.
«Если Господь вернул зрение слепому, то чего не сделает Он для таких сильных людей, как вы?» — прошептал он, ошеломленный переполнявшими его чувствами. Он посмотрел на выстроившихся перед ним молодых солдат Города, пораженных увиденным чудом. Постепенно его голос приобретал твердость и уверенность. У него было чувство, что кто-то другой говорит его устами.
«Да укрепит Господь руку твою», — сказал он первому в шеренге — юноше с угреватыми щеками. Он легонько коснулся лба юноши средним и указательным пальцами, и тот улыбнулся в ответ.
«Да направит Господь твои стрелы точно в цель», — сказал он второму солдату, вооруженному только спортивным луком.
«Да сделает Господь точным твой прицел», — сказал он Даниэле, стоявшей третьей в ряду. Девушка поморщилась, но склонила голову.
Так прошел всю шеренгу, переходя от солдата к солдату. Вдруг из глубины комнаты выбежала маленькая быстрая фигура.
― Чего ты хочешь, Мика? — с нежностью спросил Джон.
― Я хочу пойти с вами. Я тоже хочу сражаться!
― Не говори глупостей, — оборвал Вагант и попытался отвесить ему подзатыльник, но мальчик ловко от него увернулся.
