Кассандра Клэр - Город падших ангелов
Клэри подавила тошноту и подошла к трупу. Люк также подошел, положив руку ей на плечо; Мариза стояла напротив, разглядывая все своими любопытными голубыми глазами, как у Алека.
Клэри вытащила из кармана стеле. Она ощутила прохладу мрамора через футболку, когда наклонилась над мертвецом. Вблизи она могла видеть детали — его волосы были рыжевато-коричневые, а его глотка была разорвана на полоски, словно огромными когтями.
Брат Захария протянул руку и снял шелковую повязку с глаз мертвеца. Под ней глаза были закрыты.
— Можешь начинать.
Клэри глубоко вдохнула и коснулась кончиком стеле кожи на руке мертвого сумеречного охотника. Руна, которую она видела ранее в прихожей Института, стала видна ей так же ясно, как ее собственное имя. Она начала рисовать.
Черные линии Метки вились из-под кончика ее стеле, почти как всегда — но рука ее была тяжелой, стеле немного колебалось, словно она рисовала по грязи, а не коже. Словно инструмент смутился, скользя по поверхности мертвой кожи, ища живой дух сумеречного охотника, которого здесь больше не было. Желудок Клэри свело, пока она рисовала, и когда она закончила и убрала стеле, она вспотела и ощутила тошноту.
Долгое время ничего не происходило. Затем, жутко неожиданно, глаза мертвого сумеречного охотника открылись. Они были голубыми, белки подернуты красной кровью.
Мариза шумно выдохнула. Было очевидно, она не верила, что руна сработает.
— О, ангел.
Шумное дыхание донеслось от мертвеца, звук кого-то, пытающегося дышать сквозь перерезанную глотку. Разорванная кожа на его шее затрепетала, как рыбьи жабры. Его грудь поднялась, и губы произнесли слова.
— Больно.
Люк чертыхнулся и посмотрел на Захарию, но Безмолвный Брат выражал безразличие.
Мариза подошла ближе к столу с внезапно обострившимся взглядом, почти хищным.
— Сумеречный охотник, — сказала она. — Кто ты? Назови свое имя.
Голова человека задергалась из стороны в сторону. Его руки поднялись и упали конвульсивно.
— Боль… Остановите боль.
Стеле Клэри почти выпало из ее руки. Это было гораздо ужаснее, чем она могла вообразить. Она посмотрела на Люка, который пятился от стола с расширенными от ужаса глазами.
— Сумеречный охотник, — голос Маризы был властным. — Кто сделал это с тобой?
— Пожалуйста…
Люк развернулся спиной к Клэри. Показалось, он копался среди инструментов Безмолвных Братьев. Клэри замерла, когда Мариза протянула руку в серой перчатке и схватила труп за плечо, впиваясь пальцами.
— Во имя ангела, я повелеваю тебе ответить мне!
Сумеречный охотник поперхнулся.
— Обитатель Нижнего Мира… Вампир…
— Какой вампир? — спросила Мариза.
— Камилла. Древняя вампирша…
Слова оборвались, когда черная кровь показалась из его рта.
Мариза поперхнулась и отдернула руку. Когда она это сделала, показался Люк, неся банку зеленой кислоты, которую Клэри заметила ранее. Одним движением он сдернул крышку и плеснул кислотой на Метку на руке трупа, уничтожая ее. Труп издал вскрик, когда плоть разъело — и затем упал на стол с пустыми глазами, что бы ни оживило их на то недолгое время — ушло.
Люк поставил пустую банку из-под кислоты на стол.
— Мариза. — Его голос был укоризненным. — Нам не следует так обращаться с мертвыми.
— Мне решать, как обращаться с нашими мертвецами, обитатель Нижнего Мира.
Мариза была бледна, а на щеках был румянец.
— Теперь у нас есть имя. Камилла. Возможно, мы сможем предотвратить другие смерти.
— Есть вещи похуже смерти, — Люк протянул руку к Клэри, не глядя на нее. — Пойдем, Клэри. Думаю, пришло время уйти.
* * *
— Значит, ты, и правда не можешь представить, кто еще может желать твоей смерти? — спросил Джейс не первый раз. Они обсудили список несколько раз, и Саймон уже устал слышать одни и те же вопросы снова и снова. Не учитывая, что по его подозрению Джейс только частично уделял ему внимание. Он уже съел суп, который купил Саймон — холодным, из банки при помощи ложки, что Саймон посчитал отвратительным — и прислонился к окну, слегка отодвинув занавеску, чтобы видеть движение транспорта на Б-авеню и ярко освещенные окна квартир напротив. В них Саймон видел ужинающих, смотрящих телевизор и болтающих за столом людей. Обычные дела, которыми занимаются обычные люди. Это заставило его почувствовать странную пустоту.
— В отличие от тебя, — сказал Саймон, — не так много людей не любят меня.
Джейс проигнорировал это.
— Ты что-то недоговариваешь.
Саймон вздохнул. Он не хотел рассказывать о предложении Камиллы, но перед лицом кого-то, желающего его смерти, пусть и тщетно, секрет мог и не быть приоритетом. Он рассказал, что случилось на его встрече с вампиршей, пока Джейс глядел на него с интересом.
Когда он закончил, Джейс сказал:
— Интересно, но это вряд ли она пытается убить тебя. Во-первых, она знает о твоей Метке. И не думаю, что она хочет быть пойманной за нарушением Соглашения таким вот способом. Когда представители Нижнего Мира стары, они обычно знают, как держаться подальше от проблем.
Он поставил банку от супа.
— Мы могли бы снова выйти, — предложил он. — Посмотреть, не атакуют ли они в третий раз. Если мы сможем схватить одного из них, может быть мы…
— Нет, — сказал Саймон. — Почему ты постоянно пытаешься сделать так, чтобы тебя убили?
— Это моя работа.
— Это риск в твоей работе. По крайней мере, для большинства сумеречных охотников. Для тебя это, похоже, цель.
Джейс пожал плечами.
— Мой отец всегда говорил… — Он замолчал, его лицо помрачнело. — Извини. Я имел в виду Валентина. О, ангел. Каждый раз, когда я называю его так, кажется, что я предаю своего настоящего отца.
Саймон несмотря ни на что почувствовал сострадание по отношению к Джейсу.
— Слушай, ты считал его своим отцом сколько, шестнадцать лет? Это не пройдет за день. И ты никогда не встретишься с человеком, который был твоим настоящим отцом. И он мертв. Поэтому ты не можешь предать его. Просто думай о себе, как о человеке, у которого на время два отца.
— У тебя не может быть два отца.
— Конечно, может быть, — сказал Саймон. — Кто сказал, что нет? Мы можем купить тебе одну из тех книг для детей. «У Тимми два папы». Хотя, не думаю, что у них есть книга под названием «У Тимми два папы, и один из них ужасен». Эту часть тебе придется проработать самому.
Джейс закатил глаза.
— Это увлекательно, — сказал он. — Знаешь, все эти слова, они на английском, но когда ты соединяешь их в предложения, они просто бессмысленны, — он слегка потянул занавеску. — Я не ждал, что ты поймешь.
— Мой отец мертв, — сказал Саймон.
Джейс повернулся и посмотрел на него.
— Что?
— Я так понял, ты не знал, — сказал Саймон. — Я имею в виду, ты вроде бы не собирался спрашивать, да и вообще не заинтересован особо в моей жизни. Так что, да. Мой отец умер. И в этом мы похожи.
Внезапно выдохшийся, он лег на матрас. Он ощущал себя больным, чувствовал головокружение и усталость — глубокую усталость, которая, казалось, впиталась в его кости. Джейс, с другой стороны, казался полным беспокойной энергии, которая немного беспокоила Саймона. Было нелегко смотреть, как он ел тот томатный суп. Он слишком походил на кровь, чтобы расслабиться.
Джейс разглядывал его.
— Как давно ты в последний раз… ел? Ты выглядишь довольно плохо.
Саймон вздохнул. Он предположил, что ничего не мог ответить после того, как заставил Джейса поесть.
— Подожди, — сказал он. — Я сейчас вернусь.
Оторвав себя от дивана, он пошел в свою комнату и достал последнюю бутылку крови из-под кровати. Он старался не смотреть на нее — разведенная кровь была противным зрелищем. Он сильно встряхнул бутылку, пока возвращался в гостиную, где Джейс все еще смотрел из окна.
Прислонившись к кухонному столу, Саймон открыл бутылку крови и отпил глоток. Обычно он не любил пить на людях, но это был Джейс, и ему было плевать, что Джейс подумает. Кроме того, не то чтобы Джейс не видел уже, как он пил кровь. По крайней мере, Кайла не было дома. Было бы сложно объяснить такое своему новому соседу. Никто не любил парней, хранящих кровь в холодильнике.
На него смотрели два Джейса — один настоящий, а второй — отражение в окне.
— Знаешь, ты не можешь прекратить питаться.
Саймон пожал плечами.
— Я ем сейчас.
— Да, — сказал Джейс, — но ты вампир. Кровь не как еда для тебя. Кровь это… кровь.
— Это очень все разъясняет.
Саймон уселся в кресло напротив телевизора; возможно, когда-то это был бледно-золотой вельвет, но сейчас он был изношен до серой груды.
— У тебя много важных мыслей вроде этой? Кровь это кровь? Тостер это тостер? Студенистый Куб это Студенистый Куб?
