"Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Кюнскен Дерек

– Молодец, хороший конь. Уже немного осталось, – сказала Нилит – скорее для того, чтобы подбодрить себя.

– Мы пройдем недалеко от Палаты Кодекса. Можно попросить у Ребена надежных дознавателей…

Нилит покачала головой.

– Нет, Хелес. В этом городе никому нельзя доверять, особенно если учесть, что прямо здесь находится непорабощенное тело императора. – Нилит хлопнула по горе тряпок, и из-под нее донеслось приглушенное проклятие. – Думаешь, то, что люди Культа Сеша стоят рядом с солдатами и дознавателями – знак того, что камерарию можно доверять? С тех пор как я покинула город, в нем что-то изменилось. Риск слишком велик. Нет, мы сделаем все в одиночку и тихо – пока не поздно. Тебе все ясно?

– Предельно ясно, ваше величество.

Хелес кивнула и двинулась вперед, словно разведчик. Ее синяки и порезы в основном зажили, но запястье по-прежнему было сломано, и она прихрамывала на правую ногу. А вот раны Нилит…

Воспользовавшись тем, что на нее никто не смотрит, императрица размотала часть обмоток. Ее здоровые пальцы почти сразу ощутили холод. Поморщившись, она провела ладонью вдоль ключицы до того места, где твердое тело превращалось в пар. Нилит сжала кулак проклятой руки и все равно не ощутила ничего – у нее осталось только воспоминание о мышцах, которые были там. Она стиснула зубы так, что у нее на глаза навернулись слезы.

– Тебе лучше? – спросил сокол, сидевший на спине коня.

Безел вел себя так тихо, что она и забыла про него.

– Нет, конечно, – ответила Нилит и смахнула слезу.

– Ну, значит, нас таких двое, – буркнул он.

Нилит посмотрела на него и не увидела в его темных глазах ни раздражения, ни печали – одно лишь спокойствие.

– Перерыв! – крикнула она Хелес, и они нашли тенистую нишу между двумя приземистыми зданиями – судя по всему, складами.

Освободив Аноиша от поклажи, Нилит бросила Фаразара и его тело на брусчатку.

– Будь ты проклята, женщина, – рявкнул Фаразар. – Прояви хоть немного уважения, если хочешь, чтобы я стал частью твоего безумного плана и вошел в историю как простачок, как твое имущество.

– Вижу, у тебя было время подумать, – фыркнула Нилит. – И уже поздно беспокоиться о том, что историки напишут в свитках. Об этом нужно было думать много лет назад.

– Твоя надменность погубит династию Талин-Ренала! – воскликнул Фаразар, грозя ей пальцем. – Само общество будет расколото. Торы и тал возьмутся за оружие!

– Вот и отлично, – бросила Хелес и подкрепила свои слова, плюнув на землю. Она раздвинула обмотки на голове и, зажмурившись, подставила лицо горячим солнечным лучам. – Им уже давно пора измениться.

– Я согласна с моей подругой. Как тебе город, Фаразар? – Нилит указала на окружающие ее башни. Хотя в душе она радовалась возвращению в город, он лишь напомнил ей о том, почему она вообще отправилась за тысячу миль на поиски этого жалкого императора. – Смотри, это крепости, а не дома. Это не улицы, а канавы. Местные обитатели – не горожане, а пленники общества, которое считает их расходным материалом. Так жить нельзя.

– Империя рухнет! – злобно зарычал он.

Почему-то даже после всего этого долгого пути он так и не понял, что агрессия не приносит ему ничего, кроме боли. Он не прислушался ни к единому слову, не увидел ни одного из угнетенных, которые окружали его. Он цеплялся за свою благородную гордость, и Нилит поняла, что жалеет его за это.

– Она уже рушится, дурак. Но я ее спасу.

Нилит толкнула его обратно в кучу тряпок, и он понял, что нужно молчать.

Она помогла Безелу спуститься с коня и положила его на запасной кусок ткани. Его глаза были наполовину закрыты, но он быстро выздоравливал. Кровь на его повязках уже высохла.

– Я на твоем месте давным-давно отрезал бы язык этому тупому говнюку, – сказал он.

Нилит улыбнулась.

– За своим языком следи, птица.

– Я же долбаный сокол. Буду говорить все, что захочу, – отрезал Безел и вздохнул. – Но насчет тебя я ошибся, – добавил он. – Я думал, что ты тоже убийца, как и все остальные, что ты охотишься за монетами и славой. Но нет. Ты – что-то новое. Ты доказала, что старая птица ошиблась.

– Надеюсь, что ты – первый из многих, кто это поймет.

– Удачи. Скорее всего, она тебе понадобится, – прошептал Безел и закрыл глаза, засыпая.

Нилит что-то задумчиво промычала в ответ, вспоминая свой сон о бельдам, а затем провела пальцами по бечевке и цепочке, висевшим на шее.

– Она всем нам понадобится, – сказала она, прижимая к груди медную монету и мешочек с порошком Старого Фена.

Она похлопала Безела по крылу и встала, заметив, что Фаразар внимательно следит за соколом из-под горы тряпья. Нилит нахмурилась.

Аноиш выпил немного воды из стоявшей рядом общественной колоды. Хоть что-то хорошее нашлось в этом городе. Нилит была вынуждена признать, что Аракс красив и обладает кое-какими удобствами, но в этом он не отличался от всех остальных городов, а в большинстве из них убийства не были всеобщим развлечением. Она прислушалась к хлюпанью, с которым конь пил воду, и посмотрела в промежуток между двумя узкими шпилями – туда, где виднелась Небесная Игла.

Из верхушки башни по-прежнему вылетал дым, хотя сейчас он стал более светлым. Огня не было – по крайней мере, Нилит его не видела. Откуда могла взяться эта мифическая летучая машина? Какая волшебница или волшебник приложил руку к ее созданию? Принц Филар? Нет, конечно. Это было бы так не вовремя – для него, по крайней мере. Он обнаружит, что в драгоценном убежище пусто, словно в карманах невезучего игрока.

– Хелес, как думаешь, далеко еще до Великого колодца Никса? Такое чувство, словно я в городе уже целую вечность.

– Если напрямую, то миль сорок-пятьдесят. Но если идти по улицам и обходить стороной определенные места… шестьдесят.

Нилит вздохнула.

– Если учесть, сколько миль уже позади, это так мало – и все-таки очень много.

– Это последний кусок пути. Он всегда самый тяжелый – по крайней мере, так говорят. Лично я лет десять не покидала центр города.

Нилит бросила взгляд на Хелес. Та, прищурившись, смотрела на Небесную Иглу, словно винила ее за все эти годы.

– Что заставило тебя пойти служить в Палату Кодекса? – спросила Нилит.

Хелес фыркнула.

– Более важный вопрос – почему я продолжила служить в Палате Кодекса? – ответила она, прикоснувшись костяшками пальцев к татуировкам на подбородке и на щеке. – Двенадцать лет я отдала камерарию Ребену и вашему так называемому императору. Но до того, как эта работа стала моей, она принадлежала моему отцу. Я была непослушным ребенком, совершенно не такой, какой должна быть настоящая дочь дознавателя. Я отказывалась идти по его стопам, хотя ему отчаянно этого хотелось. Когда он возвращался домой, от него воняло дерьмом или он был весь в крови. А однажды он пришел избитый до полусмерти, и в ту ночь я – мне тогда было десять лет – решила, что такая жизнь мне не нужна. Я пыталась не давать ему работать, прятала его башмаки, дралась с ним. Пилила его не хуже, чем моя мать, но не могла сломить его решимость. Он бил меня так, что я ходила вся в синяках, но ему всегда казалось, что однажды я изменюсь и со мной все будет хорошо. Он оказался прав, но прежде я разозлилась на него так, что устроила пожар в подвале нашего вонючего домишки. Детская глупость; сплошные чувства и никакого здравого смысла. Я хотела показать ему, что он ошибается. Огонь дошел до ведра, в котором лежали пропитанные смолой тряпки, и все произошло так быстро, что я не успела ничего сделать. – Взгляд Хелес затуманился; она задумалась. – Два дома сгорели. В ту ночь погибли пятнадцать душ – две семьи, и в том числе моя.

– Я… – начала было Нилит, но Хелес покачала головой.

– Не надо. У меня было полно времени на то, чтобы изводить себя этими воспоминаниями. Тогда я была напуганной и глупой маленькой девочкой. Прошлое – для того, чтобы оставить в нем свои ошибки. Именно так я и сделала. Держалась подальше от душекрадов и приютов и выживала на улицах до тех пор, пока не выросла настолько, что уже могла держать в руках копье и охранять дверь. Эта дверь находилась в Нижних доках, и однажды я погналась по пристани за каким-то тупым вором и наткнулась на своего отца – в буквальном смысле слова. У меня чуть сердце не остановилось, когда я увидела его светящееся гордое лицо, местами потемневшее от ожогов. Я бы и не узнала его, но он окликнул меня по имени. Оказалось, что его поработил какой-то душекрад с ближайшего склада.