Пол Андерсон - Операция "Луна"
— Ну, тогда все в порядке.
— Это мне нужно быть поосторожней.
— Легкий предмет, способный отзываться на магию, реагирует на любое, даже самое слабое заклинание, так? И результат может быть обескураживающим. Хотя я надеюсь, что ты не допустишь никакой промашки.
— Спасибо, дорогой. Давай приступим.
Джинни уставила приборами поднос. Я дернулся взять его, но она опередила меня. „Ах, да, — спохватился я, — часть образа заботливой домохозяйки, который она решила поддерживать“. Я сжал клыки, утихомирил кровь и двинулся за женой.
Мы вошли в кабинет. И Джинни едва не выронила поднос. Снип сидел прямо, с побелевшей физиономией и судорожно вцепившись в подлокотники кресла. Тяжело дыша, он не сводил глаз с Эдгара. Ворон взгромоздился на голову Афины и неотрывно глядел на гостя.
— Святые небеса! — воскликнула Джинни. — Что такое?
К нам повернулось бледное лицо Снипа. Когда он заговорил, его голос дрожал от негодования:
— Ваш… ваша птица залетела и… смотрит! Думаете, я должен все время быть под надзором, доктор Матучек? Как какой-то грабитель?
— Конечно, нет! — быстро ответила Джинни. — Вы не грабитель, вы сборщик налогов.
„А Эдгар думает иначе, — сообразил я. — Он знает, что этого гостя мы не звали, и принял свои меры“.
— Простите нас, пожалуйста. Это ужасное недоразумение. — Джинни поставил поднос на стол и повернулась к ворону.
— Что это такое?! — напустилась она на Эдгара.
„Хорошая игра“, — мысленно поздравил я жену. Если она сердится на самом деле, то говорит тихим, ледяным голосом, в котором звучит угроза и опасность. Потом я припомнил об особенностях одежды Снипа и подумал, отреагирует ли она на этот спектакль.
Ну, Джинни и вправду ведь могла обидеться на пернатого помощника. Он испортил все впечатление, которое она так старательно воссоздавала. Джинни снизила голос.
— Ты немедленно извинишься перед мистером Снипом.
— Никогда! — каркнул ворон, подражая знаменитому „Ворону“.[3]
— Пошел отсюда! Тоже мне… Эдгар Аллан Кар!
Он вздыбил хохолок и зашипел, но все же расправил крылья, спланировал на пол и зашагал к двери. „Бедняга, он обиделся, — подумал я. — Он ведь ничего дурного не хотел. Наверняка Джинни неловко так жестоко наказывать его. Но едва ли это успокоит нашу птичку“.
— Нам так жаль, мистер Снип, — обратилась Джинни к инквизитору. Ну, бьюсь об заклад, тут его одежка молчала, поскольку Джинни не стала уточнять, чего именно нам жаль. — Гостей так не встречают. — Святая правда, только он не гость, а незваный инспектор. — Эдгар живет у нас недавно. И иногда ведет себя как сущий ребенок. Понимаете?
— Я все понимаю, — отрезал он.
Джинни врубила улыбку на сорок киловатт.
— Значит, у вас тоже есть дети? — Она села и предложила ему кофе. Я остался стоять за спиной супруги, чтобы не мешать ее природным чарам брать свое.
Снип не сильно поддался ее очарованию; но несколько минут непринужденной болтовни моей жены и неизбежных ответов на ее вопросы все же успокоили его.
— Лучше начнем работать, — наконец выдавил он.
— Я принесу себе стул, — предложил я.
— Не стоит, — снисходительно улыбнулась мне Джинни. — Семейными счетами занимаюсь я. Просто побудь поблизости, и мы позовем тебя, если будет нужно.
„Большей любви не бывает“, — подумал я, послал жене воздушный поцелуй и сбежал с поля боя, пока мне позволили его покинуть.
Я сразу же пошел проверить, как там Эдгар. Сделал круг по дому, но поиски так и не увенчались успехом, а на улице стояло настоящее пекло, так что едва ли он вылетел наружу. Дверь в мастерскую закрыта. Я знал, что там Вэл и Свартальф готовили уроки по магическому искусству, как дочка и обещала. Наверное, ворон покаркал под дверью, и Вэл его впустила. Вероятно, сейчас они втроем воспроизводят какой-нибудь заковыристый ритуал. Любой инквизиторский детектор воспримет это как слабое волшебство и проигнорирует. Все книги и инструменты в доме были магически запечатаны против чужаков, и Вэл постепенно училась ими пользоваться. Она уже овладела приемами, далеко выходящими за ее девятую ступень посвящения, но не настолько, чтобы начать беспокоиться.
Если она злилась, то я мог ее понять. Зачатая и рожденная под счастливой звездой, с безграничными способностями мага, она изнывала от каждого нелепого запрета и ограничения. Особенно раздражало ее то, что придется ждать до шестнадцати лет, чтобы получить летные права, хотя она уже прекрасно справлялась с управлением помелом. Я сам преподал ей теорию полета и вывозил в пустыню попрактиковаться — очень уж ей хотелось научиться летать. И я не сомневался, что она подбивала на подобные авантюры пару-тройку своих старших приятелей. Ничего удивительного. Я сам когда-то сдавался на просьбы юных девушек.
Нет, лучше сейчас ей не мешать. Я взял из холодильника банку пива и отправился к себе. Там я попытался забыться в каком-то сборнике детективных рассказов. Но на „Деле об отравляющем заклятии“ сломался. Сидеть сложа руки, когда меня ждет настоящая работа, было выше моих сил. Конечно, по сравнению с тем, чем сейчас занимается Джинни…
Крики и шум рывком подняли меня на ноги. Я выскочил из комнаты, и увидел Бена, загорелого и запыленного, который вприпрыжку проскакал в кабинет. Я бросился за ним.
Письменный стол был завален документами. Снип сидел, склонившись над бумагами. Судя по виду Джинни, она уже больше часа сидела молча, глядя в окно, пока инспектор самозабвенно шерстил наши записи.
— Ма! — завопил наш сын. — Вот ты где! Я вернулся! Там было так классно! Гляди! — Он протянул руки. Я пригляделся, что там он приволок. — Во какая жабища! Можно я ее оставлю? Мистер Голдштейн дал ей имя — Налоговая Страшила…
Сам не знаю как, но я утащил сына из кабинета, сунул его в ванну, дал чистую одежду и так далее. А Джинни пока пыталась ликвидировать нанесенный ущерб.
После она призналась, что едва справилась с испытанием. Оно явно было послано не свыше, а прямиком из Преисподней. Снип требовал компьютерной точности. И цеплялся за каждую неувязку. Ведьма моя жена или нет, но разве она может удержать в голове все мельчайшие детали и подробности? Ей пришлось самой разбирать наши счета и записи и восстанавливать события, случившиеся два или три года назад. А поди вспомни все по одной-единственной строчке!
К шести часам вечера они разобрали большую часть бумаг, и Снип отложил целую кучу документов.
— Я возьму это с собой и проверю, — заявил он. — Потом сообщу результат.
— Я могу сделать для вас копии, — предложила Джинни.
— Если вы не против, доктор Матучек, мы сделаем это сами. Мера предосторожности против подлога. Если здесь все в порядке, мы вернем вам оригиналы.
— Пришлось взять себя в руки и согласиться, — рассказывала она. — Он и так два раза чуть инфаркт не схватил сегодня. И все же…
Потом я вылез из своего убежища. Джинни направила меня проводить мистера Снипа. Крисса игралась с куклами, пытаясь напоить их чаем. Валерия, Свартальф и Эдгар сидели в гостиной. Дочка улыбнулась так зловеще, что я встревожился. Но что я мог сделать?
Я открыл входную дверь. Снип вышел в вечерний зной. Тихо, как кошка, Вэл вскочила, и только я заметил, как она щелкнула пальцами и что-то пробормотала.
Дорогая шляпа Снипа захлопала полями и взлетела с его головы.
— Что? — возопил инквизитор. — Эй, куда?
Валерия кинулась к двери, держа Эдгара На согнутой в локте руке.
— Взять! — радостно крикнула она. Ворон взмыл в воздух.
— Стой! Не надо! — закричала Джинни. Она тоже бросилась на улицу и взмахнула руками, чтобы утихомирить шляпу.
Увы, Эдгар уже настиг ее. Шляпа попыталась неуклюже увернуться. Ворон ухватил ее за тулью. Шляпа начала вырываться. Тогда птица долбанула ее клювом. Израненная шляпа спикировала на дорожку.
— Свартальф, — промурлыкала Вэл.
Старый котяра все еще умел при необходимости летать как стрела. В мгновение ока он набросился на беглянку. Шляпа попыталась спастись. Он повалил ее, рванул когтями и впился зубами в дорогую материю.
Подоспело заклинание Джинни. Шляпа, вернее то, что от нее осталось, безжизненно поникла. Свартальф взял ее в зубы и гордо затрусил к нам. Эдгар взлетел на водосточную трубу. „Ках-ха-хар, — возликовал он. — Билли Бонс умер!“
Даже не хочу описывать, что потом произошло. Мы просили прощения и предлагали уплатить стоимость шляпы, но не слишком униженно. Вэл отослали в дом, не хотели выговаривать ей перед чужим человеком. Снип был холодно-вежлив. Провожая его, я подумал, что инквизитор сохранил за собой моральное превосходство.
Когда мы остались одни, Вэл досталось на орехи.
— Но вы его ненавидели, — возразила девочка.
— Нет, — сказал я более-менее искренне. — Может, мы далеко не без ума от него, но он выполнял свой долг, как он его понимает, — тоже более-менее правда, — и заслуживал обычной вежливости.
