Александр Шорин - Другой мир за углом (сборник)
…После очередного массажа она прошла в столовую-автомат и заказала несколько блюд из меню. Когда же кончится это одиночество? Она готова была уже проклясть этот дурацкий «реабилитационный период». Кто его выдумал? Она попробовала выйти в общий бокс, но дверь не открывалась, личный код на цифровом замке не работал. Встроенный телефон, конечно же, был, но он – для экстренных случаев. Вдруг они решат, что у неё не все в порядке с психикой и засунут её назад – от греха подальше? Нет, рисковать не стоило – лучше потерпеть.
Неожиданно дверь в бокс запищала и подалась в сторону. Она успела увидеть красную лампочку – капитанский доступ. Не в силах совладать с волнением, присела в кресло.
Капитан был в штатском – видимо отдыхал от дежурства. Зашел, молча сел в кресло напротив и взглянул на неё своими грустными глазами.
Неожиданно ей почудился легкий запах спиртного, исходивший от него.
– Виски, – усмехнулся он. – Настоящий шотландский виски, если, конечно, верить этикетке.
– Вы пьёте? – удивилась она.
– Почему нет? Когда не на дежурстве, естественно. Хотя, может быть, зря пью только не на дежурстве… Привычка. Управление полностью автоматизировано, курс задан ещё на Земле. Наши дежурства – традиция, не более того. – В его глазах проскользнуло что-то, похожее на отчаянье.
– Скажите, капитан, когда я смогу присоединиться к экипажу?
– Когда? – Казалось, её вопрос оторвал его от каких-то своих мыслей. – Завтра. Сегодня. Сейчас. Когда хочешь.
Ей полегчало, уже сегодня в её жизни будут перемены. К лучшему, естественно. Она поднялась.
– Не спеши, Мария. Я правильно называю твоё имя?
Она кивнула.
– Подожди, сначала я должен с тобой поговорить. Серьёзно поговорить.
– Что-то идёт не так? – она посмотрела на него встревоженно. Что-то случилось?
Он молча кивнул.
– Неужели ты думаешь, что я бы решился прийти сюда, выпив виски, если бы всё было хорошо? Впрочем…
Он достал откуда-то небольшую плоскую бутыль и, свинтив с нее крышечку, сделал небольшой глоток, затем протянул ей.
– Нет.
Она помотала головой. Настойку крепче обычного вина она пробовала только раз и твердо помнила только то, что ей это здорово не понравилось.
– Пей! – Сказал он твёрдо. – Можешь считать, что это приказ.
Она послушно сделала глоток и тут же захлебнулась обжигающей жидкостью. Однако, откашлявшись, действительно немного расслабилась.
Он взглянул на неё оценивающе и забрал бутылку назад.
– Ты должна быть готова к очень тяжёлому для тебя разговору. То, что я должен рассказать тебе, очень неприятно, но я обязан это сделать.
Она была вся – само внимание. Сказанное ей совсем не нравилось, но само обращение капитана (интимное?) было почему-то приятно. А он, казалось, всё не мог собраться с силами для решающего рассказа, всё медлил.
– Говорите, капитан, я готова.
Он поморщился.
– Называй, пожалуйста, меня Стив. И лучше на «ты», мне так будет немного легче.
– Хорошо, Стив.
Ей это далось, легче, чем она думала. Несмотря на его седые виски. «Во мне проснулась женщина, когда я спала», – подумала она совершенно некстати.
– Нет никакой команды, Мария. Мы сейчас одни, совсем одни на корабле… Кроме тех, кто спит.
– Она молчала, глядя на него глазами, полными ужаса.
– Что… Что произошло, капитан? – в этот момент она снова перешла на «вы», назвать этого человека «Стив» ей показалось неожиданно совершенно невозможным. – Что…
– Тихо, тихо. Сейчас расскажу, только прошу тебя – будь готова к худшему.
– Я готова. – Скулы ее побелели, кулаки, ещё слабые, непроизвольно сжались так, что костяшки тоже стали белыми.
– Что-то произошло с анабиозом, Мария. По инструкции при взлете я бодрствовал один. Просчитали, что в анабиозе старт переносится много легче. И действительно: перегрузки были очень сильными – я бы никому не пожелал… Но дело не в этом. Дело в том, что, когда после старта я вывел корабль на заданный курс и поднял дежурную команду из анабиоза, произошло нечто ужасное. Нет, не сразу: сначала всё было как задумано – штурман и запасной пилот очень быстро пришли в себя, мы поздравили друг друга с успешным стартом и примерно неделю держали связь с базой – все шло по графику. Потом связь прервалась, мы шли уже на сверхсветовой скорости, странно даже, что эта связь держалась неделю… В общем, всё было в порядке, пока… Пока я не заметил, что мои коллеги как-то необычно выглядят…
– Они чем-то заболели?
– Нет… Не совсем. Понимаешь… Они стали стариться. Очень быстро стариться.
– Что?
– Стареть, понимаешь? Очень, очень быстро. Я потом подсчитывал – год за день примерно. Майк, мой штурман, продержался 37 дней. Пилот – 42. Они умерли. Оба. Умерли от старости, понимаешь?
Она с неподдельным ужасом снова взглянула на него. Он молча протянул ей бутылку. Она послушно сделала ещё глоток. И не почувствовала вкуса.
– И что было дальше?
– Я будил остальных. Иногда по одному – как тебя сейчас, иногда сразу по нескольку человек. Результат был всегда один и тот же. Всех, кто имел медицинское образование, я будил первыми. Они уже все… Все умерли.
– Сколько… – голос её неожиданно охрип. – Сколько мне… Сколько мне осталось?
Он пристально посмотрел на нее. Очень внимательно посмотрел.
– Тридцать, может быть сорок дней… Ты в порядке? Может быть, хочешь остаться одна?
– А вы… ты не пробовал повернуть корабль назад?
– Это невозможно… К сожалению. Да и что бы это изменило?
– Как что бы изменило?!!! Там врачи, клиники.
Он с сожалением помотал головой.
– У нас в команде были врачи. Очень хорошие. Может быть даже лучшие. И клиника тоже оборудована по последнему слову техники. Они ничего не смогли сделать.
– Но… Может быть, тогда не нужно было размораживать меня… остальных. Зачем? Мы могли бы сначала долететь… Там другая медицина, они смогли бы…
– Мы не долетим. Никто. Моей жизни не хватит, чтобы долететь.
– Но… Может быть, хотя бы тела. Замороженные тела, я имею в виду?
Он с сожалением покачал головой.
– Нет, к сожалению, нет. В анабиозе тоже старятся… Чуть медленнее, но… Не долетит никто. Я сожалею. Месяц жизни – все, что я могу тебе подарить, девочка. Только месяц.
– Н–Е–Е–Е–Т!!!!!
Прежде, чем закатиться этим криком, она подумала о том, какими красивыми были звёзды. Такие мерцающие, голубые. Такие обманчивые.
От крика она открыла широко глаза, но тут же провалилась в новый сон.
О дальних странах
…Где она находилась, узнать так и не удалось. Впрочем, не ей одной. Все, с кем ей удалось поговорить на этот счёт, были разного мнения: Наташа говорила – Бейрут, Ленка почему-то считала, что Кабул, Верка – что Тегеран. Все почему-то предпочитали думать, что это какая-то столица. Маше же почему-то казалась, что она в Турции и город этот – вовсе не столичный, а просто большой город (областной центр или как это у них называется?). Одно ясно – конечно же, это Восток. Именно Восток с большой буквы. Жара, чадры, смуглые мужчины в легких рубашках. И никакого просвета. Никакусенького.
Зато она была единственной, кто не помнил, как здесь оказался. У остальных истории разные. Поначалу. Верка, например (желтоволосая пышная хохлушка) на рынке в Польше торговала сигаретами. В гостинице к ней подошли двое смуглых мужчин… Ленка того хлеще – поехала после полугодовой переписки замуж. В Финляндию. Говорит, что этот бледнолицый флегматичный финн сам ее продал, козёл. Потому как забрали её прямо с его «виллы». Сам дверь открыл. А Наташа… Да не суть. Непонятно было, что делать дальше.
Тут всё просто: не то гостиница, не то пансион. Кругом – смуглые мужчины, которые говорят (по-арабски?). И все смотрят. Плотоядно.
Но – не трогают. Приближаются только женщины. Хватают грубо, зачем-то бреют волосы под мышками и на лобке, затем (без укола!) прокалывают губы и вставляют туда какие-то кольца. Толстый араб, улыбаясь мясистыми губами, ощупывает – словно ты лошадь, а не человек. Очень больно щиплет за обнажённую грудь и что-то говорит другому. Продаёт?
После этого – бесчувственную от страха – натирают каким-то маслом и ведут в комнату, где другой араб – еще более жирный и противный. Скалит зубы.
– Ой, мамочки! Только не это! Нет, не надо, господи!!!
Кровать, старая знакомая кровать. Только сердце не попадает в такт часов, как бывало обычно. Неожиданно снова сон – вроде и не хочется уже…
О полных приключений путешествиях по Земле
…К Марии подошел Старший и сказал, что сегодня придётся съесть Куцего. Коротко так сказал, не тратя лишних слов. Она молча кивнула – понимала, что спорить бесполезно. Сама видела, что пёс уже еле держится на ногах. А ведь был самый сильный из девяти…
Она посмотрела на четверых мужчин, шедших впереди, сквозь красный туман.
Этот туман преследовал её уже давно. Всё тело – сплошное движение: шаг, шаг. Ещё один шаг. Она знала: остановиться нельзя, падать тоже. Конечно, её поднимут, но нести не достанет сил ни у кого. Даже у Старшего.
