Любовь Федорова - Путешествие на запад
Руки береговых собирателей прошлись по нему, быстро обнаружив и изъяв кинжал в ножнах на голени. Старший задумался, а из молодежи посыпались вопросы, как из рога изобилия.
"Давно ты тут сидишь?"
"С какого ты корабля?"
"Здорово воды наглотался?"
"Ты сам-то цел? Здоров?"
"Родители кто у тебя?"
"Никого больше на берегу не встретил?"
"Страшно было? Давно не ел, наверное?"
Джел только переводил взгляд с одного на другого, дожидаясь, пока ему позволят вставить хоть слово.
— Меня смыло волной. Не знаю, цел ли корабль. Единый меня наказал, но от смерти уберег. На то Его воля, — наконец сообщил он.
Старший при упоминании Единого малым благословением очертил себе лоб.
Джел сдержал вздох облегчения при виде этого жеста. Значит, игра имела смысл. По крайней мере, его не пришибут тут же на берегу, чтобы обобрать дорогие камешки с его одежды.
Его взяли под локти и поставили на ноги.
— Что ты умеешь, странствующий брат? — спросил старший. — Читать, писать, лечить?
— То, и другое, и третье.
— Тогда тебе будет, чем заняться. Армур подобрал раненых. Бумаги надо составить, и все товары переписать, чтобы нас не обманывали с налогами.
Джелу предложили воды из кожаной фляги, услужливо похлопали по спине, когда он поперхнулся, и показали, в какую сторону они теперь пойдут.
Все остальное, что хотел, Джел узнал по дороге.
"Две торговые галеры разбились севернее, где хозяйничает Армур и его ребята, — объяснил старший. — У нас было только военное судно, да и то разлетелось в щепки. Все, кого вынесло на берег — трупы. Мы кангхи. Этот берег принадлежит нам по закону. Мы живем здесь, чтобы собирать дань моря. Все, что оно выбрасывает на берег — наше, мы делаем с этим, что хотим. Если твой орден согласится заплатить за тебя положенный выкуп, мы тебя к ним отпустим. Если же нет — извини, странствующий брат. Хоть люди мы благочестивые, но нам придется тебя продать. Море уже почти полгода не приносит нам той добычи, на которую мы привыкли рассчитывать. Пахотных земель здесь нет, пастбищ мало. Что нам делать? Мы тоже должны как-то кормить наши семьи…"
Джел плелся за старшим кангхом, прилагая героические усилия, чтобы скрыть от посторонних глаз переход от озарения только что родившейся надеждой к ее крушению. Раб. Опять раб. Мало ему еще досталось…
Глава 2
Путь, который сверху показался ему наиболее удачным, на деле таким не оказался. Ругая себя за невнимательность, Джел продирался через заросли дикой смородины к ручью.
Во всем, что с ним происходило, было что-то не так. Какие бы планы он ни строил, не сбывался ни один. И даже хуже. Все, как нарочно, получалось вопреки его расчетам. Будто с ним кто-то шутил, специально подстраивая все назло.
"Жизнь ничему тебя не учит, Александр Палеолог Джел, — говорил он себе, забираясь на плоский валун, чтобы еще раз посмотреть, как же ему выйти к воде, не оставив на кустах последние клочья своей и без того далеко не целой одежды. — Ты глуп и при этом самонадеян. Ты не можешь сделать шага, чтобы не оступиться, а решил думать о будущем на годы вперед. Человек, который идет, глядя на звезды, падает во все ямы у себя под ногами."
Джел оглянулся на лагерь. Что бы там ему ни думалось, перестать беспокоиться о каком-то туманном будущем, которое нельзя представить даже приблизительно, он не мог. Он не умел жить одним днем. Хотел, но у него не получалось.
Кангхи остановили свой отряд на травяной террасе у подножия склона. Ниже террасы лежал заросший кустами смородины распадок, переходивший на севере в небольшое ущелье; по дну его журчала прозрачная мелкая речка, русло которой было усеяно галькой и большими камнями.
За месяц позади остались пепельно-синие горы массива Карпатханг с острыми зубцами пиков, убеленных снегами. Дорога через него пролегала по богатым дичью долинам, тропам диких коз и руслам быстрых чистых речек. Остался за спиной хребет Варваран — "Проклятое Место" — отделенный от Карпатханга бесплодным каменистым плоскогорьем, не очень высокий, но с крутыми сыпучими склонами и множеством труднопроходимых участков. Погода во время перехода через него была плохой. Над Варвараном клубились тучи, склоны гор были темными от дождя. Самое опасное место — перевал Накануне — лежал всего на пятьсот локтей ниже основной вершины. До самого гребня тянулись осыпи. Стоял промозглый холод, лошади пугались каждого неожиданного шума. Проводник говорил, что в ущелье под перевалом за зиму накопилось на триста локтей снега. Только спускаясь с Накануне, Джел понемногу осознал, сколь разумно то, что с ним вроде бы спонтанно происходит. Другого пути с берега кангхов не было. А без проводника и специально обученных собак пройти гнилые осыпи и Накануне, всегда погруженный во мрак скрывающих его туч, было бы, наверное, невозможно.
Проводник кангхов вел отряд уверенно и быстро. Размеры суточных переходов измерялись степенью усталости и состоянием ног нагруженных поклажей лошадей и мулов, а отнюдь не кангхских пленников.
Отряд состоял из одиннадцати кангхов, трех бесшерстных дахских волкодавов, проводника и шести подобранных кангхами на побережье людей.
Впереди всех на запаршивевшем ослике ехал кир Нитагор восьмидесяти трех лет. Остальные, включая десятилетнюю правнучку кира, шли следом пешком. Из всех, взятых на побережье, только Джел пользовался относительной свободой, поскольку имел некоторые познания в медицине, вынесенные из летной школы ВС, и помнил дюжину лекарственных растений, которые успел показать ему Скей. Все же, как бы ничтожны ни были его познания, кир Нитагор держался в седле исключительно благодаря Джелу. А, так как за благополучно доставленного домой кира от его родственников можно было получить неплохое вознаграждение, Джел лазил по скалам, изучал географию, геологию, флору и фауну и собирал в карманы все, что ему вздумается, на полное свое усмотрение. Чтобы не вызывать ни у кого лишних подозрений, он назвался братом Юргом и вел себя, насколько мог, неуклюже и нелепо, зная по опыту, что рано или поздно это ему пригодится. И, хотя он никогда не считал, что у него выдающиеся актерские способности, бдительные кангхи вскоре перестали обращать на него внимание. Он болтал с кем угодно и о чем угодно, на привалах уходил и приходил, когда ему нравилось, подружился с собаками и при помощи дурацких вопросов выведал у проводника сведения о дороге в ближайший торговый порт Лиларос.
Кроме Джела, старого кира и его правнучки, у кангхов было еще три пленника. Они шли за осликом, привязанные друг к другу веревкой. Первым уныло волок ноги племянник кира Нитагора, именем которого Джел никогда не интересовался. Все звали его просто Сынок, — Джел тоже. Они были ровесники, и Джел, по большому счету, презирал Сынка именно за это. Он думал, что в их возрасте человеку пора представлять из себя хоть что-то. Во всегда полусонном, неопрятном, бесхарактерном, как тряпка, Сынке Джел не замечал ни намека на личность.
За Сынком топала тощая, как палка, Моммора, белая рабыня, существо на редкость непривлекательное и бестолковое, хотя, в общем-то, доброе. Несмотря на то, что она была единственной женщиной среди четырнадцати зрелых мужчин, никто не претендовал на близость с ней, чем она была крайне огорчена и постоянно делала попытки кому-нибудь себя предложить. Основным объектом вожделений Момморы являлся некто Верзила, мрачный бронзовокожий великан с выпирающими из-под кожи, как у тяглового быка, мускулами. Он был рабом по рождению, на левой руке у него стояла метка — был обрублен указательный палец и на культю нанесено замысловатое клеймо, которое Верзила старался лишний раз на показ не выставлять. Кроме этого, на великолепном бицепсе выше локтя у него был выжжен "браслет бунтовщика" — клеймо, которым метят рабов за побеги, участия в мятежах и преступления против хозяев. Темные волосы у Верзилы были коротко острижены, а тело украшали самые разнообразные по рисунку и давности происхождения шрамы. Он был воином из казарм Валахада; Джел не понял точно, что это значит, — то ли гладиатором, то ли другим каким-то смертником. Верзилу кангхи всегда держали связанным, не спускали с него глаз ни на минуту, — и, скорее всего, эти меры были оправданы.
В своем продвижении через кусты Джел опять задержался. Он услышал лай собак в лагере и какие-то крики. На минуту его это заинтересовало. Hо из-за кустов ничего не было видно. Он продрался сквозь чащобу и снова взобрался на камень.
Возвращались пятеро кангхов, ходивших назад по тропе, в горы на охоту. Часа за полтора до стоянки они видели лежку снежных коз. С добычей они вернулись, или нет, присутствие Джела в лагере вряд ли требовалось.
Джел спрыгнул с камня и полез вперед к своей цели. Запас целебных листьев гиффы, сделанный на заболоченном озерце в Карпатханге, иссяк вчера. Гиффа лечила мозоли, ожоги, обморожения, потертости на спинах мулов и лошадей, служила обезболивающим и противовоспалительным средством, словом, была панацеей от всех болезней. Ее зеленовато-серые листья Джел видел на камнях у самой воды. У него были с собой рукавицы для защиты от стрекательных жалец и большой мешок.
