Олег Синицын - Битва за смерть
— Как вас зовут? — спросил Алексей.
— Штолль… — судорожно произнес немец. — Янс…
— Янс Штолль, — повторил Калинин. Кажется, разговор завязался. — Зачем ваш отряд забрел в лес?
— Бауэр…
Алексей мгновение соображал.
— Вы бауэр?
— Да!
— Что он говорит? — снова спросил Зайнулов.
— Видимо, до войны он работал в сельском хозяйстве. Он — бауэр, немецкий крестьянин.
— Крестьянин? — раздался рядом удивленный голос.
Фрол Смерклый приблизился к немцу, внимательно его разглядывая. Глаза пленного испуганно забегали.
— Нет, прошу вас… — произнес Калинин, выставив руки. — Не пугайте его!
— Он такой же крестьянин, как и я? — продолжал удивляться Фрол. — Как же так?
— А что тебя, собственно, изумляет, Фрол? — спросил политрук.
Смерклый замялся:
— Не знаю… Не думал, что они… такие же…
— Ты думал, что немцы рождаются с винтовкой в руках и рогатой каской на голове? Не предполагал, что у немцев когда-то были гражданские профессии?
Мудрый Зайнулов попал в самую точку. Смерклый действительно не задумывался о том, кем были немцы до войны. После пропагандистских фильмов, которые демонстрировались в бывшей церкви, а ныне сельском клубе, они представлялись ему дикими озлобленными ордами без рода и племени. Он не мог представить, что немцы тоже варят сталь и выращивают хлеб. Даже забыл, что у них могут быть жены и дети.
Эта простая мысль потрясла Смерклого. Он неожиданно понял, что немецкие солдаты, как и советские, когда-то были обычными людьми. В этом они похожи — возможно, как братья, выросшие на разных концах света и потому говорящие на разных языках. Но кто-то поссорил братьев, кинул их друг на друга, заставил вцепиться в глотки.
— Спроси, чего он выращивает? — попросил Фрол молодого лейтенанта.
— Он боится вас, — ответил Калинин. — Отойдите, пожалуйста.
— Я тоже крестья-янин! — обращаясь к немцу, сказал Смерклый, тыча себя пальцем в грудь. — Как это… Ба-а-ауер!
— Бауэр? — переспросил пленный. Лицо его просветлело. — Я из региона Вестервальд!
— О чем он лопочет? — спросил Смерклый.
— Он из региона Вестервальд в Германии.
— Я из-под Вологды! Мы растим пшеницу и коров!
Калинин перевел фразу Смерклого. В ответ немец увлеченно заговорил.
— Он тоже занимается коровами, продает говядину и молоко, — перевел Калинин.
Немец что-то спросил.
— Он спрашивает, чем вы их кормите? — озвучил Алексей.
— Как чем? — удивился Фрол. — Летом травой. Зимой сеном. Клевер у нас сочный! Коровы его любят.
Калинин перевел, и немец вновь что-то спросил.
— Какие вы применяете добавки?
— Какие добавки? — не понял Смерклый. — Никаких добавок.
— Он спрашивает, каков суточный удой ваших коров? — продолжал Калинин.
— Литров будет так пять-семь, — честно ответил Фрол.
Калинин перевел. Немец улыбнулся и, гордо подняв голову, что-то сказал. Алексей подумал о том, как непросто было добиться этой улыбки пленного.
— Его коровы дают молока на четыре-пять литров больше, — перевел лейтенант.
У Смерклого выпятилась нижняя губа. Глаза, казалось, придвинулись друг к другу от удивления.
— Вот это ты приврал, немецкая твоя морда! — без злобы произнес он. — Не может корова столько молока давать! Нет в ней столько!
— Он утверждает, что не лжет, — ответил Калинин.
— Фрол, всё! — произнес политрук. — Иди спать! Завтра наговоришься!
— Ладно, — сказал Фрол и, повернувшись, произнес удивленно: — Двенадцать литров!
Встреча и разговор с немцем глубоко потрясли вологодского крестьянина. Возвращаясь в первый взвод, Смерклый начисто забыл обиду, нанесенную Николаем Приходько. После разговора с пленным о коровах мысли крестьянина были светлы. Ему вспомнились лето, родная деревня и окружающие деревню поля, засеянные пшеницей. Смерклый ушел, и Калинин вздохнул с облегчением. Немец внимательно посмотрел на офицеров. Он собирался что-то сказать, но внезапно над его головой раздался короткий щелчок. Забытый топорик воткнутый в ствол и едва различимый в темноте, вывалился из складок коры. Просвистев рядом с пленным, он ухнул в сугроб. Немец уставился на темный провал в снегу.
— Ничего страшного! — заверил Алексей, вытащил топорик и отложил в сторону. Политрук кивнул молодому лейтенанту, показывая, чтобы тот начинал задавать главные вопросы.
— Что случилось с вашим подразделением? — спросил Калинин. — Почему вы оказались в лесу?
Немец, назвавшийся Янсом Штоллем, потупил взгляд, напряженно вздохнул и начал рассказывать.
ГЛАВА 10
«Это же фашист, самый настоящий!» — думал Вирский, с ожесточением глядя на обнаженную фигуру, появившуюся из мрака. Он долго ждал этого момента. Его руки зудели до сих пор.
Один из красноармейцев ударил немца прикладом, и Вирский его возненавидел. Этот удар должен был нанести он сам!
На защиту нациста встал молодой лейтенант. Он позаботился, чтобы для немца нашлись теплая одежда и горячий чай. А Вирский привязал бы немца к дереву и оставил бы голышом на морозе, чтобы к утру дивную опушку леса украшала ледяная статуя.
Мимо прошел Смерклый, подозрительно поглядев на горбоносого солдата.
— Смерть фашистам! — провозгласил Вирский.
— Каково тебе без шапки-то? — поинтересовался Фрол. — И шинель расстегнута. Не ровен час, простудишься!
Вирский ухмыльнулся, обнажив верхние зубы:
— Упрел я. Жарко совсем.
Смерклый протопал дальше и, остановившись возле костра, прислушался к разговору Калинина с пленным. Остальные солдаты стали расходиться.
Смерть… Немец должен быть уничтожен! Расплющен, размазан по снегу…
Внезапно Вирский заметил, что в ствол сосны, под которым лежал пленный, воткнут топорик для рубки дров. Шагнув в темноту, Вирский, невидимый окружающими, стал пробираться к нему. Ступая осторожно и стараясь не хрустеть снегом, он встал за деревом. Ствол был толстый, и Вирского не было видно со стороны костра. Топорик торчал чуть сбоку. Сергей протянул руку и ухватился за рукоять.
Зуд в ладонях мгновенно исчез. Значит, вот что было нужно, чтобы его унять! Поганый фашист и оружие, которым его можно зарубить.
Некоторое время Вирский держался за рукоять, прикрыв глаза и наслаждаясь струящимся из нее теплом. Оно пробиралось сначала в руку, от нее — в плечо, затем в голову и оттуда распространялось по всему телу, заставляя Сергея подрагивать от услады. Через несколько секунд экстаз прошел. Вирский открыл глаза.
Немец улыбался и что-то говорил на своем лающем языке. Гнев заклокотал в солдате. Пленный немец чувствовал себя как дома! Он смеялся.
Отродье!
Фашисту вторил лейтенант, а также Фрол Смерклый! Единственный из красноармейцев в роте, кто разговаривал с Сергеем и не игнорировал его.
С лязгом сомкнув зубы, Вирский попытался выдернуть топор.
— Боже мой! Что это? — с недоумением пробормотал он.
— Вот это ты приврал, немецкая твоя морда! — донеслись слова Смерклого. — Не может корова столько молока давать! Нет в ней столько!
— Он утверждает, что не лжет, — послышалась фраза Калинина.
— Фрол, всё! Иди спать! Завтра поговоришь! — Это уже был узкоглазый политрук.
Вирский застонал от бессилия. Он не мог выдернуть топор — не хватало сил! А ведь это так просто! Пальцы то соскальзывали с рукояти, то, сделавшись ватными, ослабевали и не могли расшатать лезвие.
— Что же это? — в отчаянии повторил он. Совершив еще несколько безуспешных попыток,
Вирский посмотрел на ладонь. Ничего особенного. Самая обыкновенная мозолистая ладонь. Почему же он не может вытащить топор?
«Кто-то засадил его в ствол со всей мочи, вот и весь ответ!» — пронеслось в голове.
Вирский отступил в темноту. Ладони вновь начали зудеть, словно их колола тысяча иголок. Он яростно взмахнул руками и сжал кулаки.
Убить немца не удалось, а Вирский так верил, что это поможет избавиться от зуда! Он жаждал крови, но руки не слушались. Как такое возможно? В бою Сергей не раз расстреливал далекие силуэты немецких солдат, идущих в атаку. Он нажимал на спусковой крючок, и фигуры, откликаясь на это действие, падали. Так почему он не может зарубить немца? Что мешает?
Возможно, что-то внутри его самого. Маленький человечек, который не желает смерти и лишает руку мышечной силы. Странно…
— Но я должен убить фашиста, — тихо произнес горбоносый солдат.
Если он сам не может сделать это, значит, это сделает за него кто-то другой.
Вывод очевиден.
Вирский глянул в сторону костра, возле которого находились пленный, Калинин и политрук. Еще от костра удалялся Смерклый. Вирский смотрел на неуклюжую фигуру и думал, что должен заручиться поддержкой крестьянина. Именно Смерклому за сегодняшний день досталось и от лейтенанта, и от Ермолаева… и от рядового Приходько.
Солдат захотел догнать Фрола, но посчитал, что если выйдет из-за дерева на свет, то это будет выглядеть подозрительно. Поэтому Вирский решил обойти костер. И только он сделал первый шаг, как топорик, при помощи которого Сергей намеревался зарубить пленного, вывалился из ствола. Вирский замер, напуганный неожиданным происшествием. И тут случилось совершенно невозможное.
