Андрей Жвалевский - Мастер силы
– Я тут вспомнил, - сказал Минич, - ваш ответ на не заданный мною вопрос.
Емельян Павлович понюхал свежую порцию душистого напитка и решил не реагировать. И так все расскажут. Он не ошибся.
– Вы предположили, что я захочу знать, откуда взялся человек с пистолетом. И ответили: "Видел его впервые в жизни". Просто чудо, а не ответ!
Минич снова хохотнул, но это пока не раздражало.
– Вопрос предполагался "Откуда?", а ответ последовал "Видел впервые". Небольшое несоответствие, не находите? А все потому, что любой человек, даже если приходится врать, даёт ответ… скажем так, относительно правдивый. Я знаю, что вы впервые видели стрелка. Более того, его впервые видели и все остальные. Но это не значит, что вам неизвестно его происхождение.
Емельян Павлович не отрываясь смотрел на маслянистую поверхность янтарной жидкости.
– Это фантом, - Минич поднял свой бокал повыше и смотрел сквозь него на солнце, - призрак, пришедший в мир по щучьему велению, по чьему-то там хотению.
Леденцов продолжал слушать.
– Повторяю, - весёлость ушла из голоса Сергея Сергеевича, - вас никто ни в чём не обвиняет. Испуг и попытка защититься суть естественные реакции человека. И всё-таки вы должны согласиться, что последствия испуга оказались не совсем адекватными.
Емельян Павлович залпом допил свою порцию.
– Очень интересная история, - сказал он. - Но вы хотели у меня что-то попросить?
– Да, - Минич слегка покачал бокалом, - просьба очень проста, хотя и не совсем обычна. Пожелайте Николаю Николаевичу крепкого здоровья.
Такого Леденцов не ожидал. Он почувствовал, что его челюсть неприлично отвисла.
– Что? - сказал он. - Кому?
– Николай Николаевич - это тот человек, в которого стреляли сегодня ночью в казино. Он в больнице, в реанимации. Вот его фотография и список повреждений. Думаю, это поможет.
Ошалевший Емельян Павлович принял стопку бумажек безропотно.
– Это ваш друг? - спросил он. - Родственник?
– Не совсем, - подполковник вернулся к выпивке, - просто мне нужно его арестовать.
10
Следующие несколько дней Емельян Павлович пребывал в состоянии хорошо налаженного робота-андроида. Сказали желать здоровья по фотографии совершенно незнакомому человеку - желал. Сказали, что нужно сидеть в номере и приходить в себя - сидел. Но в себя вернуться всё никак не мог. Мысли были окутаны дымкой, желаний не было, глаза ни на чём не могли сфокусироваться. Катенька даже сказала ему как-то вечером:
– Леденец! Ты что, наркотики тайком глотаешь? У тебя зрачки всё время расширены. И, в конце концов, где твоя мужнина ласка?
С мужниной лаской дело обстояло плохо. Емельян Павлович слышал, что после тридцати у мужчин часто возникают с этим делом проблемы, но сам всегда держался молодцом. Теперь-то он понимал, что это заслуга не его, а живущего в нём мастера силы. И раз заслуга перестала работать, значит, мастер силы…
Леденцов облизал пересохшие губы.
Когда-то, в детстве, он страшно перепугался, обнаружив у себя качества "топора". Потом постарался напрочь забыть о них. А теперь пришёл в ужас от мысли, что его ненормальность могла вдруг исчезнуть.
Емельян Павлович встрепенулся и порывисто обнял Катеньку.
– Придушишь! - взвизгнула она. - Палыч, не рви блузку, я за неё знаешь сколько денег отдала…
Это был самый страстный секс в его жизни. Да и в её, наверное, тоже.
– Хватит, миленький, хватит, - шептала она, - все хорошо, ты самый классный мужчина в мире! Я не могу уже.
Он откидывался на одеяле, закрывал глаза и пытался расслабиться. Это ему понемногу удавалось - но тут же возвращалась серая вязкая дымка, а с ней и страх.
Уснул он от истощения. Весь следующий день проспал До вечера. Правда, несколько раз Катенька его будила и поила чем-то горячим. Емельян Павлович глотал обжигающую жидкость залпом и тут же падал в постель. Зато на ужин вышел в ясном уме и твёрдой памяти, хотя и приходилось придерживаться за Катину руку - пошатывало.
В ресторане их ждал Иван Иванович. Он не стал обсуждать подробности, сказал только:
– Ничего не вышло, вы его не погасили. И ещё: вам нужно вернуть контроль над собой. В следующий раз…
– В какой следующий раз? - с неизбывной тоской в голосе сказал Емельян Павлович. - В следующий раз я точно кого-нибудь убью. Ну ладно, не я убью. Мной убьёт. Силой моей, которой я мастер.
– Мастер не тот, у кого много силы. Мастерство - это умение силу использовать. У вас это мастерство было в крови, а теперь вы его теряете. А следующий раз неизбежен.
– Вы меня не заставите… - начал было Леденцов, но понял, что сил на окончание фразы у него недостаточно.
– Я и не собираюсь. Процесс вышел из-под контроля. Вы думаете, этот "отбойник" оставит вас в покое? Теперь, после того как вы покушались на него? Тяжело ранили его учителя?
– А мы уедем, - вдруг затараторила Катенька, - домой уедем. Правда, Палыч? Он же ничего про нас не знает. Мы будем жить тихо, он нас не найдёт.
– Он вас не найдёт, - подтвердил Иван Иванович и потёр переносицу. - И даже пытаться не станет. Незачем.
Емельян Павлович почему-то не успокоился от этих слов Портнова. И был прав.
– Он сделает так, что вы сами будете его искать.
– Не буду, - дёрнул плечом Леденцов.
– Будете. И вы снова сойдётесь в поединке. Только на сей раз он будет сильнее. В первой стычке вы оба проиграли. Он умеет делать правильные выводы из поражений - он ведь мастер сглаза, помните? Не дожил бы ваш соперник до зрелого возраста, если бы не умел держать удар.
– И пусть держит, - сказал Емельян Павлович, - только не мой удар. Хватит с меня, наударялся.
Катенька смотрела на мужа огромными сырыми, как лужи, глазами. И тихонько, кончиками пальцев, гладила его руку под столом.
11
Тягучая пелена апатии все больше охватывала Емельяна Павловича. Все реже были вспышки яростного желания доказать себе и окружающим (в основном окружающей Кате), что он ещё жив, что он по-прежнему мастер силы. Если бы Леденцов смог собраться с мыслями, то сообразил бы, что его пребывание в чужом городе утратило всякий смысл: вылазки в казино прекратились, Иван Иванович перестал донимать своими лекциями, да и их дружная команда разбрелась. Саня исчез на другой же день после стрельбы в "Жар-птице", а ещё через трое суток Емельян Павлович поймал себя на том, что он давно не видел компенсаторш. На четвёртый день пропал и Портнов.
Единственное занятие, за которое Леденцов держался по инерции, - это рассматривание фотографии пожилого поджарого человека, которому следовало желать здоровья. Каждое утро, пока Катенька была в душе, он доставал из внутреннего кармана пиджака потрёпанную уже карточку и как мог искренне представлял Николая Николаевича - так, кажется? - бодрым и здоровым. По возможности повторял сеансы и днём, если супруга отлучалась куда-нибудь. Однако и это странное занятие по прошествии недели потеряло смысл. Однажды днём Леденцовы прогуливались по окрестному городу и вели ленивый разговор ни о чём. Катенька вроде бы настраивала, чтобы Емельян Павлович прочёл что-то очень модное. Тот неактивно отнекивался. Потом Катя вспомнила, что оставила в номере мобильный телефон - вчерашний подарок мужа. Кому она могла с него звонить? Однако Леденцов не стал спорить, а повернулся и двинулся к гостинице. В лифт одновременно с ним вошёл молодой человек крепкого телосложения. Как только кабина тронулась, он будничным тоном сказал:
– Вам привет от Сергея Сергеевича.
Емельян Павлович уставился на попутчика. Взгляд его ничего не выражал.
– От Минича, - решил уточнить молодой человек, - он просил передать, что о Николае Николаевиче можно больше не заботиться.
Леденцов ничего не отвечал, пока лифт не остановился. Только тогда он вздрогнул и спросил:
– Ага. Значит, этот… Николай Николаевич выздоровел?
– Почти, - улыбнулся молодой. - Он впал в кому. А вы молодец, здорово его подлечили.
Емельян Павлович открыл рот, но тут двери начали закрываться, и он выскочил в коридор. Кажется, человек в лифте слегка его подтолкнул. Леденцов постоял немного, помотал головой, как норовистый конь (даже прифыркнул), и стал опускаться вниз по лестнице.
Все дела в этом чёртовом жарком городе были сделаны. Пора было возвращаться домой.
Иван Иванович появился ещё раз, в день отбытия Леденцовых из гостиницы. Катенька заметила его первой, вздрогнула и остановилась. Емельян Павлович проследил её взгляд и тоже замер. Портнов сделал плавный жест рукой, словно извиняясь.
– Я просто попрощаться, - сказал он. - Давайте, Екатерина, вашу сумку. Давайте-давайте, я столько хлопот вам доставил, нужно как-то отрабатывать.
Иван Иванович был тихим и безобидным. И грустным. Леденцов не смог его прогнать. Да и с чего бы? Они взяли частника и очень мило побеседовали весь путь до вокзала. Емельян Павлович расслабился и решил, что на сей раз обойдётся без глубоких мыслей и подробных инструктажей. Так и оказалось до самого вагона.
