Сергей Клочков - Дар Монолита
— Лунь. — Уверенно сказал ученый.
— Да, по виду он, и сам себя так называет. Знакомы?
— Само собой, — донеслось из-за непрозрачного забрала. — Более чем.
— Здравствуйте, Проф. — Мне даже не нужно было видеть лицо, чтобы узнать походку, тембр голоса, манеру говорить. — Давно вас не видел.
— Приветствую, сталкер. Аналогично… знаете, я по вам уже и тризну справить успел. Как узнали о такой беде, то весь НИИ вас добрым словом поминал. Жаль, что вот так встретились. Обидно даже.
— Понятно, — я пожал плечами. — Еще спросите, человек ли я…
— Спрашиваю. — На полном серьезе сказал Проф, точнее, профессор Игорь Андреевич Зотов, биолог, с которым после одной совместной экспедиции установились по-настоящему дружеские отношения… да, запоминающаяся тогда была вылазка на Агропром, вопросов нет. — Да, спрашиваю. Человек ли вы, Лунь?
— Если честно, то уже не в курсе, — я улыбнулся. — В свете последних событий на сей счет у меня появились весьма серьезные сомнения. Почти не шучу. Хотелось бы узнать ваше мнение по этому поводу.
— Узнаете. — Ученый не поддержал полушутливого тона, и я вдруг почувствовал, как Зотов внимательно осматривает меня, но уже не как человека, а как одного из этих, сидящих в клетках. — И поверьте, мне бы очень хотелось ошибиться в своих предположениях. Пятый отсек, карантин на три дня, установить наблюдение, взять все анализы.
Зотов отвернулся и очень тихо проговорил:
— С тобой была…
— Хип? Да. Она ушла.
— Почему?
— Окончилась стажировка. Научил всему, что знал. А команды у нас как-то не сложилось.
— Хм… действительно, ты ли это, Лунь? Жаль. Очень жаль.
* * *— Почему не доложил сразу? — негромко поинтересовался Седой, и Егерь, откашлявшись, вытянул руки по швам.
— Виноват. Выполнял ваш приказ, товарищ генерал. Согласно распоряжению, докладывал ученым обо всех подозрительных людях, вернувшихся…
— Ясно. Свободен.
Егерь кивнул и быстро покинул бокс, а Седой, подхватив алюминиевый табурет, сел немного ближе ко мне и, ничего не спрашивая, долго рассматривал, словно диковинного зверя.
— Ну, рассказывай, — буркнул он, холодно глядя мне прямо в глаза.
— Все уже «ботаникам» продиктовал раз десять, наверно. — Я устало вздохнул. — Почитай в отчетах.
— Хамишь, значит. — Во взгляде генерала появился лед. — Зря.
— Просто чертовски устал, веришь, Седой? — Я не отвел своего взгляда, прямо, и даже, наверное, нагло глядя главному «долгу» в глаза. — От вопросов уже тошнит, все, что знал, рассказал.
— Видишь ли, Лунь… отчего так получилось, что из моих ребят никто не вернулся, даже Бер, не просто отличный командир, но и сталкер ничуть не хуже тебя, а вот тебя где-то восемь месяцев носило, и возвращаешься после серии Выбросов живой, здоровый, без единой царапины. В почти новом комбезе. Один.
— По поводу «живой и здоровый» «ботаники» еще не определились, так что выводы делать рано. Да и поверишь ли ты тому, что со мной случилось?
— Ты расскажи, а там посмотрим.
И я рассказал. О том, как решил вместе с Хип смотаться в затяжную ходку за артефактами. О том, как по дороге вынужденно положил контролера со свитой. Как отстреливался от псевдогиганта. Как встретился с отрядом «долговцев» и вместе с ними попытался взять еще одного матерого «контру», неудачно попытался, захомутал он и нас с Хип, и «долгам» мозги выжег, в аномалию их загнал. Что «под контролером» прошли мы весь Сухостой считай что до границы Красного леса, сознания я не терял, это помню… и лесничество, и «монолитовский отряд» который нас у контролера перехватил. Еще одна перестрелка, в которой мы не участвовали, затем, уже в полусне, странный зов, Припять, «Монолит», и где я был все это время, что делал — понятия не имею, ощущения такие, что прошло не больше нескольких дней. Очухался уже, когда обратно к лесничеству вышел, Хип рядом была, там мы с ней и распрощались. Ничего не помню, больше ничего не знаю, ничем помочь не смогу. Знаю только, что группировка «Монолит» скорее всего развалилась окончательно, да в Саркофаге наверняка какая-нибудь интересная штука случилась, но это уже предположения.
Высказал я все это Седому усталым, равнодушным тоном, обдуманная, отрепетированная ложь уже и мне казалась почти правдой — факты, наверняка известные генералу «Долга», удачно вписались в легенду. Все остальное — «помрачение» без мелких подробностей, чтобы не поймали.
— Лихо сходил ты в Красный лес, сталкер. И то ли ты врешь очень складно, то ли и впрямь под зов камешка попал. — Седой вздохнул. — Если бы не знал я тебя как облупленного, видит небо, поставил бы где-нибудь в тупичке да лично хлопнул. Не потому, что зуб имею, не подумай, ну, или не доверяю. Просто не понимаю я тебя, Лунь. Совсем. То ли от природы ты такой дурной, то ли Зоной жестоко трехнутый. До такой степени тебя не понимаю временами, что аж страшно делается.
«Долговец» какое-то время молчал, и я заметил, что за последний год он крепко постарел и осунулся. Жесткие складки от носа, тонкогубый рот, колючий, всегда очень внимательный взгляд остались прежними, еще с тех пор, когда был Седой моим знакомым, простым командиром одной из «долговских» боевых четверок. И прическа та же — ершистый, короткий ежик седеющих волос. Но кое-что изменилось со сменой нашивок на комбезе… усталость во взгляде появилась, морщин добавилось, обрюзгшие, мелкие складочки у подбородка… да, сдал Седой. Шутка ли — группировкой командовать…
— Никогда не забуду, как ты миротворцем в схроне работал, тушенкой монолитовца-доходягу кормил. «Свободовскую» девку грудью выгораживал, а потом с ней же по всей Зоне лазил. Мало того, бандита подобрал за каким-то чертом и к его же нам на базу притащил, подлец ты этакий — эта история до сих пор притча во языцех. Дурак, не дурак… наши парни предложили вместе на контролера поохотиться, причем не за так, ясное дело, так Лунь отказывается и сам в Темную долину идет урода валить, серьезно рискуя жизнью, — с этим делом отряд не всегда справляется. Смысл? Потом пропадает считай на год, выживая в страшном замесе. Пока пропадает, похоже, у «монолитовцев», их группировка ко всем чертям разваливается, так что предположение твое верное, да, теперь точно хана «Монолиту». Мать твою, да я готов на собственную башку поспорить, что это ты там чего-то натворил, ты это можешь. И возвращается без единой царапины — здрасте, мол, я ваша тетя. Охренеть не встать. Кстати, а зазноба твоя где? Вы же неразлучны.
— Разбежались мы. Ушла она к своим.
Седой от этой последней новости совсем потерялся. Он долго молчал, покачивая головой, хмыкал, покусывал губу…
— Вот что, братец. «Ботаники» тебя посмотрят, изучат, офигеют и, скорее всего, отпустят. Так вот, когда это знаменательное событие случится, вали отсюда вприпрыжку, и чтоб на нашей базе я тебя больше не видел. Ничего личного, но… просто не появляйся ближе первого блок-поста.
Седой развернулся и покинул бокс. Рифленая металлическая дверца, тихонько скрипнув в пазах, закрылась за ним, некоторое время было тихо, затем я услышал быстрые удаляющиеся шаги. Ну, что ж… я Седого понимаю. А вот он меня, похоже, нет, хотя и очень старается.
Я поднялся с обитой дерматином кушетки и прошелся по маленькому, два на три, лабораторному боксу. Небольшая камера, светя красным глазком, начала слегка поворачиваться, следя за моими передвижениями. Белые сводчатые стены, откидной столик, кушетка и постоянно запертая дверь с круглым окошком-иллюминатором — один из не то жилых, не то лабораторных боксов научного комплекса отличался просто-таки спартанскими условиями — даже выпрямиться в полный рост не получалось. «Кольчугу-2М» и рюкзак у меня изъяли, выдав взамен комплект тонкой хлопчатобумажной одежки, более всего напоминавшей больничную пижаму, накормили безвкусным пюре да и посадили вот сюда, ничего не объяснив и проигнорировав все вопросы. Сопротивляться я не стал — все короткие просьбы ученых подкреплялись красноречивым молчанием «долговского» бойца, вооруженного АКСУ. Нужно ли говорить, что ствол короткого автомата все время ненавязчиво смотрел мне в живот, а боец очень внимательно следил за всеми моими движениями. Я, решив не искушать судьбу, покорно расстался с вещами и позволил себя запереть. Кроме Седого зашел ко мне «в гости» один лаборант, прикрепивший на стену несколько датчиков и установивший камеру, Зотова я не видел, и в голове, помимо воли, начали всплывать воспоминания о подопытных «мишенях» Координатора, и с какой легкостью предоставлялся для опытов «О-сознания» «живой материал». Не исключено, что, буде обнаружится во мне какая-нибудь любопытная аномалия, тот же Зотов разберет на суставы бывшего сталкера Луня. Исключительно в интересах науки, так сказать. Но если такое и приключится, то уж извините, уважаемая профессура, задам я вам копоти, мало не покажется. Не для того я на «Росток» приходил, чтобы подопытной крысой стать.
