Герман Романов - Империя «попаданца». «Победой прославлено имя твое!»
Король скривил губы, вспомнив, как кричал на химиков, что не могут никак сделать нормальную «гремучку». Одно немного утешало и радовало – англичане отличались от немцев еще большим упрямством, прямо ослиным, и извели немало кислот, серебра и своих ученых умников, окончивших Оксфорд с Кембриджем.
Тут даже до упертых островитян дошло, что лучше иметь природный материал, чем пытаться изготовить искусственный. Да и пример был многовековой бесплодных трудов – это сколько трудов и денег алхимики извели, пытаясь сотворить «философский камень».
И хорошо, что от войны с Россией удержался – вот уже пять лет победоносная прусская армия терпела постоянные поражения от взбунтовавшихся французов. Одно Вальми чего стоит. Впрочем, и тут не было худа без добра – цезарцы, шлюхины дети, тоже нещадно биты лягушатниками.
Потом вспыхнул мятеж в Польше – и Фридрих-Вильгельм тогда испытал пронзительное чувство страха и счастья. Однако вмешательства русских на стороне поляков не произошло – «дядя Петер» сам отдал горделивых панов на расправу, но потребовал не предъявлять более претензий на Восточную Пруссию. Пришлось согласиться, скрипя зубами, – недаром у русских есть поговорка к месту по поводу паршивой собаки и клочков ее шкуры…
Иркутск
Княгиня Екатерина Романовна Дашкова молча смотрела в распахнутое окно. Теплый летний ветерок приятно охлаждал лицо, ведь рядом синела широкая лента Ангары.
– Красиво как, – прошептала женщина и прикрыла глаза.
Тридцать с лишним лет она прожила в Иркутске, почти не покидая город, если не считать короткие поездки на Енисей и на ту сторону Байкала и с мужем, что был губернатором, и с учеными профессорами.
Именно с университетом, уже получившим название Дашковского, она связала свою жизнь. Самый большой не только в Сибири, где еще были открыты такие же заведения в Томске и Омске, но и в России, за исключением, пожалуй, Московского.
Даже столичный университет уступал, пусть и ненамного, в числе студентов. Семь факультетов, от привычных, медицинского и гуманитарного, до непривычных, но очень нужных, механического и горного. И полторы тысячи студентов, что приехали из городов на громадной, на многие тысячи верст территории – от Красноярска до Ново-Архангельска.
– Ваша светлость, – осторожный голос старого слуги вывел княгиню из приятных воспоминаний. – Светлейший князь Потемкин-Амурский принять просит!
– Так что же ты докладываешь?! Я же тебе велела…
– Не гневайтесь, Екатерина Романовна, – в раскрытую дверь с улыбкой зашел высокий мужчина – княгине показалось, что он разом заполонил отнюдь не маленький кабинет.
– Я за ним следом зашел, старик только дверь успел открыть. – Потемкин улыбнулся и склонился в поклоне. Ровесник, а выглядит юношей, сила так и прет из него, и гибкость тела тут же продемонстрировал, почтительно склонившись над протянутой ладонью.
– Я рада вас видеть, Григорий Григорьевич, – княгиня заулыбалась, разглядывая гостя. – Совсем не изменились, мне кажется, что вы такой же, как тридцать лет назад, когда мы встретились. Здесь, я имею в виду, в Иркутске. Тогда было лето…
– Ваша светлость решили проверить мою память? – Потемкин улыбнулся и, повинуясь знаку, уселся в соседнее кресло. – Это было зимой тридцать пять лет тому назад. Вы тогда только приехали, а я вам был не представлен в тот день. О чем и сейчас отчаянно порой жалею… Вы до сих пор прекрасны…
– Вы мне льстите, Григорий Григорьевич, – улыбнулась княгиня блеклыми губами, но комплимент пришелся ей по сердцу. – Я же смотрю на себя в зеркало каждый день.
– А смотрят, дражайшая Екатерина Романовна, глазами, а они могут обманывать. Поверьте… Но… Можно смотреть на вас и сердцем.
Дашкова от таких слов зарделась, как девчонка; слова эти прозвучали отнюдь не комплиментом. Тут было другое. И княгиня постаралась перевести разговор в более спокойное русло.
– Что-то случилось, любезный князь? Я не ожидала столь раннего визита, как видите.
– Я только что имел разговор с его величеством о будущем врученного мне края. И думаю, что мне стоит уведомить о нем его императорское величество, – единственный глаз Потемкина гневно сверкнул, и княгиня сразу поняла, что разговор предстоит более чем серьезный…
Остров Кадьяк
– Теперь я богат, очень богат…
Шкипер небольшого брига «Морской орел» Джеймс Онли, уроженец Норфолка, бородатый кряжистый мужик лет сорока, с продубленным солеными ветрами лицом, даже потряс головой, стараясь прогнать наваждение груды золотых гиней.
Да, теперь он богат, несметно богат, главное, вырваться из этого проклятого тумана и определиться, наконец, куда его загнал шторм, два дня носивший его маленькое судно по волнам.
– Не напороться бы нам на какой-нибудь остров или скалу, сэр, – за спиной шкипера встал боцман Эндрюс, бывший капрал морской пехоты Его Величества, властно державший в своих крепких руках команду. Таких отчаянных головорезов нужно было еще поискать. Так что лучше спиной к ним не поворачиваться, иначе нож могут живо воткнуть. Себе дороже выйдет подобная доверчивость. – В таком тумане напороться легче легкого.
– Мы идем малым ходом, друг мой, – пробормотал шкипер и чуть дрогнувшим голосом добавил: – Главное, уберечь наше добро, а то эти варвары-московиты сочтут его своим.
– Убережем, сэр, – уверенно ответил ему Эндрюс, скривившись в пренебрежительной гримасе, – или перебьем их, так будет даже лучше.
– Ты прав. У них очень хорошие ружья, я думаю, они очень пригодятся нашему королю!
Онли покосился на корму, на которой трепыхался в тумане небольшой британский флаг. «Юнион Джек» вызывал у всех в мире должное и нешуточное уважение, ибо был подкреплен мощью сотни линкоров страны, настоящей «владычицы морей». А потому шкипер не опасался нарваться в этих суровых водах на какой-нибудь русский дозорный кораблик – если у этих варваров-московитов хватит ума, то они убегут от него, трусливо поджав грязный хвост. Если же нет, то будут кормить рыбу.
– Не впервой, – пробормотал Онли и жестко улыбнулся. У него был не обычный «торговец», нет – дюжина умело замаскированных небольших пушек могла обрушить град ядер и картечи на любой корабль, что попытается встать на пути.
Не военный, конечно, здесь шкипер отнюдь не заблуждался по поводу своей мощи, или немощи, что будет вернее. Не то что с фрегатом или корветом, даже с меньшими кораблями, такими как бриг, шлюп или бригантина, им не совладать – потопят к такой-то матери.
Зато если подпустят близко, то даже военный корабль, но небольшой, ждет неприятный сюрприз – на галиоте было восемь десятков сорвиголов, помахавших саблей в Карибском море и в других веселых местах.
