Василий Головачев - Смерч
– Может быть, его кто-то восстановил? – предположил Василий Никифорович. – В другом облике?
– Возможно. Кто тебя воссоздал?
– Меня адаптировали под новые граничные условия.
– Кто?
– Мастер Мастеров.
– Инфарх, что ли? – хмыкнул Вахид Тожиевич. – Насколько мне известно, кресло инфарха уже год как вакантно. Кто его занял?
– Я его не видел, но, кроме него, никто не может реализовать программу контроля границ на таком уровне.
– Что же ты собираешься делать? Неужели попытаешься нас уничтожить?
– Мне приказано проводить вас туда, куда скажете.
Котов и Самандар озадаченно переглянулись.
– Ты что-нибудь понимаешь? – осведомился Василий Никифорович. – Кто мог знать, что мы собираемся путешествовать по «розе» в поисках Стаса и Маши?
– Это невозможно… если только…
– Что?
– Если только за нами не следит кто-нибудь из уцелевших иерархов.
– Кому мы нужны?
Самандар поднял голову.
– Кто приказал тебе помогать нам? И почему ты уверен, что мы – те самые люди, кому ты должен помочь?
– Вы позвали, я пришел. Знание у меня внутри. Но поспешите, здесь оставаться небезопасно.
– Почему?
– В «розе» продолжается охота на людей Круга, вас скоро вычислят и нейтрализуют.
– Странно, – заметил Василий Никифорович, – он свободно говорит по-русски…
– Он не говорит по-русски, – так же тихо отозвался Самандар. – Мы так воспринимаем его мыслеречь. Однако, если он прав, надо сматывать удочки.
– Куда? Домой?
– На одной из планет Галактики находится «тюрьма для героев», помнишь?
– Где сидели Иван Терентьевич и Уля?
– Предлагаю махнуть туда, пока Асат выполняет приказ неизвестного инфарха. Вдруг Стас тоже сидит там?
– У него синкэн…
– Кто знает, с ним меч или нет. Может быть, Стас попал под удар охотников за иерархами и промедлил.
– Не может быть!
– В любом случае давай начнём поиски оттуда. – Самандар посмотрел на циклопа, терпеливо дожидавшегося решения людей. – Ты в курсе, кто именно охотится на иерархов?
– Зверь Закона.
– Кто?!
– Его изгнали из Материнской реальности в «розу», и он начал охоту за иерархами Круга. Это всё, что мне известно. Поторопитесь, сюда кто-то идёт, я чувствую колебания границы.
– Посмотреть бы одним глазком на этого Зверя…
– Уходим, – твёрдо заявил Василий Никифорович. – Веди нас к «тюрьме героев». Знаешь, где она находится?
– Три миллиона сто сорок девять тысяч сто первый «слой»…
– Поехали!
Циклоп протянул огромную волосатую длань.
Земляне, обменявшись взглядами, влезли на неё.
Циклоп сжал их в ладони, свет в глазах путешественников погас…
Оба знали, что каждый мир-лепесток «розы реальностей», с одной стороны, является континуумом со своими физическими законами, с другой – материальным телом, таким, как планета или звезда. Достичь его можно было либо с помощью преодоления потенциального барьера, которым служит вакуум, космическая пустота, либо с помощью магического оперирования, то есть с помощью тхабса.
Но чтобы долететь до планеты на окраине Галактики, где в незапамятные времена кто-то соорудил «тюрьму для героев», потребовалось бы около десяти тысяч лет, даже если двигаться со скоростью света. Тхабс же перенёс циклопа и землян в этот «слой розы» мгновенно.
Море подсвеченного снизу голубоватого тумана.
Над ним торчат три десятка круглых, светящихся, как полупрозрачные стеклянные трубы, столбов с плоскими вершинами, диаметром от двухсот метров до километра.
Чёрное небо с незнакомым рисунком созвездий.
Циклоп вырастал из тумана огромной горой, утопая в нём по плечи. Каждый столб возвышался над туманом всего метров на десять. Что скрывал туман в своей таинственной глубине, не было видно, как бы ни напрягали зрение путешественники.
– Мы на месте, – прогрохотал циклоп, держа раскрытую ладонь над туманом.
– Видим, – отозвался Самандар, озираясь. – Ты случайно не знаешь, кто сидит в каждой камере?
– Данная информация мне недоступна.
– Но, может быть, ты слышал о парне по имени Стас Котов? Он был оруженосцем Воина Закона.
– Нет, не слышал. Но в этой тюрьме не может быть заключён Воин Закона. Она для Посвящённых, не достигших ступени оперирования без ограничений.
– Кто её создал?
– Предтечи.
– Какие Предтечи? – заинтересовался Самандар. – Инсекты, Аморфы?
– Первые Думающие, задолго до Аморфов.
– Ну-ка, ну-ка, поподробней…
– Остынь, Вахид, – поморщился Василий Никифорович. – У нас нет времени для теоретических изысканий.
– Это же как раз по моей теме, – виновато покосился на него Самандар.
– Успеешь ещё заняться этой проблемой. Пошли искать Стаса.
– Как?
– Будем проверять каждую камеру. – Василий Никифорович кивнул на россыпь столбов, торчащих из тумана. – Другого пути нет.
– Не хотелось бы всё время сидеть у этого урода на ладони, – проворчал Вахид Тожиевич. – Неуютно здесь.
– Другого транспорта у нас нет.
– Может, он способен трансформироваться? – Самандар оценивающе посмотрел на циклопа. – Асат, нам неудобно стоять на твоей ладони, измени форму под летательный аппарат.
– Слушаю и повинуюсь, – проревел циклоп басом.
В следующее мгновение его тело вспухло, превратилось в клуб светящегося сизо-сиреневого дыма – кроме ладони, на которой находились земляне. Этот клуб с треском пророс ртутно-блестящей паутиной, съёжился, оделся корочкой и превратился в диск с прозрачным пузырём кабины. Пузырь откинулся, приглашая пассажиров.
Переглянувшись, путешественники перелезли с ладони циклопа в кабину летательного аппарата, и ладонь рассыпалась тающими дымными хлопьями.
Никаких сидений в кабине не оказалось, но её высота была достаточна, чтобы люди стояли, не сгибаясь.
– Потерпим, – проворчал Василий Никифорович в ответ на взгляд спутника. – Асат, неси нас от столба к столбу.
– Слушаю и повинуюсь, – раздался в кабине тот же гулкий бас, хотя аппарат не имел ни рта, ни динамика, способных издавать звуки. Самандар был прав: голос стража границ «розы» люди слышали на мысленном уровне.
Аппарат скользнул к ближайшему столбу из мутновато-прозрачного стекла, представлявшему собой одну из камер планетарной тюрьмы, завис над ним.
Василий Никифорович напряг зрение.
С виду – глубокая шахта, освещённая свечением «стеклянных» стенок. На дне – рябь снежных барханов, застывшее озерцо с подсвеченной снизу зеленоватой водой. На берегу россыпь ледяных глыб и нечто вроде скелета, наполовину вмёрзшего в лёд озера. И ни следа жизни.
– Это и есть герой? – кивнул на скелет Вахид Тожиевич.
