Михаил Алексеев - Воскресное утро
— Ну вот, товарищ Жуков, такую помощь вам окажут, — подытожил Сталин. — Но самое главное – организовать, и умело использовать то, что чем мы располагаем. Мы надеемся на вас, товарищ Жуков. Ваше направление – самое главное. От того как будут разворачиваться события у вас – будет зависеть обстановка на севере и юге.
И, обращаясь уже ко всем, произнес: — А нам сейчас нужно решить организационный вопрос – как будет называться группировка потомков?
— Товарищ Сталин, — откликнулся на этот вопрос Оганян. — Из истории этой войны нам известно, что в составе Красной армии были полки и дивизии Резерва Главного Командования, которые придавались фронтам и армиям на самых важных и ответственных направлениях и в обороне и наступлении. Предлагаю из наших трех полков и двух батальонов создать дивизию РГК.
— Трех батальонов, — поправил Берия и пояснил, — товарищ Оганян просил усилить их батальоном капитана Старчака. Очень хорошая репутация у этого капитана среди потомков. Я поддерживаю просьбу генерал-майора Оганяна.
— Согласен, — кивнул Сталин.
— Как Генеральный штаб смотрит на это? — обратился Сталин к Шапошникову.
— Думаю это не проблема – выделить батальон.
— Хорошо, оформите приказ.
— Есть, товарищ Сталин! — ответил Шапошников и тут же добавил, глядя на генерал-майора Оганяна. — Нам нужно будет пообщаться на предмет выработки рекомендаций командующим округами исходя из вашего опыта и знаний. Мы пока не успеваем переработать книги, привезенные вами, а времени уже не остается.
— Как освободится товарищ Оганян – он в вашем распоряжении, — ответил за него Сталин.
— Разрешите, товарищ Сталин? — взял слово Жуков. — Предлагаю добавить две дивизии и сформировать корпус РГК. Учитывая их огневую мощь и наличие всего лишь нескольких батальонов пехоты, считаю необходимым усилить именно этим это соединение. И тогда они смогут не только наносить удары, но и закреплять успех.
Сталин помолчал, прохаживаясь, и уточнил: — Наверное, уже и дивизии приглядели?
— Так точно, товарищ Сталин! Предлагаю в состав корпуса включить 108-ю стрелковую дивизию. Это их, так сказать, земляки – штаб дивизии и отдельные части расквартированы были именно в Вязьме. Дивизия сейчас перебрасывается в Белоруссию. Должна была войти в состав 44-го корпуса. И вторая дивизия – Первая Московская Пролетарская.
Сталин посмотрел на Шапошникова.
— Разумное зерно в этом есть. К тому же эта дивизия своеобразная кузница наших кадров. Я думаю, командованию дивизии будет полезно повоевать рядом с потомками и перенять их опыт и знания, — прокомментировал Шапошников.
— Хорошо.
— Товарищ Сталин! Я предлагаю включить в этот корпус и дивизию НКВД. И приблизительно столько же понадобится для охраны и обороны базы потомков, станции и городка. Да и на операциях нужно будет заниматься этими же вопросами, — вступил в разговор Берия.
— А у нас есть такая дивизия?
— Дивизии есть, но они не в этом регионе. Поэтому прошу разрешения сформировать новую.
Сталин подумал, медленно кивнул и, глядя на Шапошникова, махнул рукой, с зажатой в ней трубкой.
— А с авиацией что? — и Сталин посмотрел на Красавина и Жигарева.
— Я думаю нужно поступить аналогично, товарищ Сталин. Предлагаю к дивизии реактивной авиации добавить 43-ю истребительную авиадивизию и на их базовом аэродроме «Двоевка» разместить 16-й иап ПВО. Опираясь на РЛС аэродрома, он сможет эффективно прикрывать не только аэродром, но и направление Смоленск-Москва. И в целом это будет Особый корпус ВВС РГК.
— Ну вот, если нет возражений, то в целом мы определились. В таком случае – оформить приказ с сегодняшнего дня. Заодно решится вопрос с постановкой наших потомков на все виды довольствия. Есть еще вопросы?
— Товарищ Сталин, а что с моим вопросом? — подал голос до сих пор молчавший Каганович.
— Какие у вас там проблемы с железной дорогой? — переправил вопрос Кагановича Оганяну Сталин.
— Местные железнодорожники говорят, что вес воинских эшелонов, стоящих на станции Вязьма-Брянская создает проблемы переброски войск на запад.
— И какой вес, позвольте уточнить? — переспросил Каганович.
— Согласно поездным документам, находящихся у локомотивных бригад – около 5000 тонн.
— М-да… Действительно проблема, — протянул Каганович, — у нас поезда по Белоруссии чуть больше 1000 тонн весом ходят. И какими локомотивами перевозились ваши эшелоны?
— Тепловозы, — пожал плечами Оганян.
— Интересно… — снова протянул Каганович о чем-то размышляя, — интересно посмотреть на них. Когда вы летите в Вязьму?
Оганян вопросительно посмотрел на Шапошникова.
— Я прошу вас сегодня поработать в Генштабе.
— Значит завтра утром, если не будет других приказов.
— Хорошо. Я лечу с вами. Только мне нужно будет знать, каких мне можно будет взять специалистов с собой. Или сегодня их в Вязьму отправить?
— Не беспокойтесь, все поместимся, — ответил Оганян, подразумевая возможности «Антея».
— На этом все? — вступил в разговор Сталин.
Все промолчали. И только Берия после паузы сказал: «У товарищей личный вопрос имеется». И он глазами указал на Красавина и Оганяна. С этой просьбой они обратились к нему, когда он пришел позвать их к Сталину, не вдаваясь в подробности.
— Ну, личный – значит личный. Всем до свидания! — ответил Сталин.
Все вышли и в кабинете остались потомки и Берия со Сталиным.
— Товарищ Сталин! СССР в наше время является второй по мощи мировой державой, — заговорил Оганян. — И это могущество держится в первую очередь на ракетно-ядерном потенциале. В наше время именно это определяет, кто есть кто. Нам известно, что как раз в это время в США начнется разработка ядерного оружия. Проект «Манхеттен», в котором будут задействованы ведущие физики мира. И, в конечном счете, они к 1945 году сделают ядерную бомбу, которую применят против Японии на последнем этапе войны, разбомбив 2 города – Хиросима и Нагасаки. В каждом приблизительно от взрыва одномоментно погибнет около 100 000 человек. Мощность бомб была около 20 килотонн. Этим же оружием наши бывшие союзники будут шантажировать и нас. План «Дропшот», — и Оганян, достав блокнот из нагрудного кармана кителя, стал зачитывать: — разработанный в США в 1949 году план войны против Советского Союза и его союзников для противодействия предполагаемому вторжению СССР в Западную Европу, Ближний Восток и Японию. План исходил из предположения, что «советская агрессия» произойдет в 1947 г. Он предусматривал четыре фазы войны:
