Сверх (СИ) - Останин Виталий Сергеевич

Когда время перевалило за час ночи, в очередной квартире — шикарно, кстати, обставленной — мы наткнулись на партию препарата ЭМ. Знакомые мне капсулы лежали рядками в небольшом кейсе, с такими еще средней руки аппаратчики на службу ходят.

— Есть! — сразу после этого и Маша сделала стойку. — Тут были сверхи!

— Сверхи? — уточнил Герман, держа в руке найденный кейс. — Не сверх?

— Следы двоих.

Со стороны это выглядело, как магия. Ну, честное слово. Девушка, с закрытыми глазами, стоит в центре комнаты и раскачивается из стороны в сторону, будто висит на невидимой веревке, закрепленной на потолке. И вещает. Именно вещает, как какой-нибудь медиум, а не серьезный специалист серьезной организации, и вообще — целый полковник.

Ее голос, при этом, становился тусклым и безжизненным, словно из него откачали саму жизнь. Жуткое, короче говоря, ощущение. И какое-то мистическое.

— Давно? — на Германа поведение коллеги уже давно не оказывало никакого впечатления. Привык, должно быть.

— Сегодня вечером. Ушли в семь или восемь.

— Тип?

— Не могу понять. След спутан. Двое, один другого прячет…

Полная чертовщина, в общем, пошла. Сейчас Маше еще нужно с завыванием прочесть катрен Настродамуса, а потом упасть на пол, и в сознание вернуться без воспоминаний о произошедшем.

Однако, до явной чертовщины не дошло. Скрытница перестала раскачиваться, тряхнула руками и головой, как собака, выбравшаяся из воды, и обычным своим голосом сообщила.

— Ауры размыты из-за близкого родства. Не могу прочесть. Кто у нас тут живет?

Герман заглянул в блокнот, куда были выписаны все адреса на сегодняшнюю ночь.

— Андрей Вакулов. Живет один, родственников в республике нет.

— Странно. Я отчетливо чувствовал присутствие такого же, но в чем-то отличного. Может быть, в гости кто приехал?

— Надо уточнить у милиции. — кивнул старший нашей группы.

— Что дальше? — спросил я, видя, как коллеги спокойно рассаживаются за кухонным столом.

— Ждем. — ответила Маша. — И пьем чай.

Без всякого стеснения, она начала рыться в хозяйских шкафчиках на кухне. Вскоре на столе уже парил заварник, красовались парочка вазочек с вареньем, а на прозрачной тарелке россыпью лежало печенье.

— Что? — с открытой улыбкой спросила она, заметив недоуменный взгляд. — Им уже все равно не понадобится. Либо в тюрьму поедут, либо на кладбище. А продукты пропадут. Выкидывать грешно.

В последней фразе мне почувствовалось что-то знакомое. Не сразу понял, что узнал интонацию. Так говорила одна из моих тетушек из прошлой жизни, женщина деревенская, пережившая голодные годы Великой Отечественной войны. Этот опыт так ее переломал и настолько сильно в голове отложился, что запасы она делала всегда. И могла наградить затрещиной за оставленный после обеда недоеденный кусок хлеба.

Похоже, что Марианна Дмитриевна тоже имела подобный жизненный опыт.

В итоге, мы сидели на кухне, пили чай и разговаривали. При выключенном свете, чтобы хозяин квартиры, когда будет возвращаться домой, не удивился тому, что кто-то жжет электричество в его отсутствие.

Я поведал своим новым коллегам о своих анапских приключениях. Маше они очень понравились. Она тихонько смеялась, а иногда фыркала, как ежик, в кружку с чаем.

— Ох, каких только глупостей мы не делаем по молодости. — произнесла она, когда я закончил рассказ. — Когда силу эту получаешь, разум словно бы отключается. Сейчас вспоминаю, и так стыдно за некоторые свои поступки.

— А мне нет. — дернул плечом старший группы.

— Герман, ну ты-то сразу сорокалетним родился! — не упустила возможности его поддеть девушка. — Иначе и быть не могло!

— Просто у меня организованное мышление. — без тени эмоций отозвался тот.

Получается, мои импульсивные и не очень хорошо обдуманные действия, объяснялись воздействием сыворотки. Не зря же ее называют препаратом экстраординарной мутации. Она перестраивает не только тело, но и мозг. Плюс, лично у меня, еще и эффект переноса сознания сверху наслоился. Вернувшаяся молодость тела, от которой я серьезно так отвык, плюс воздействие сыворотки — и весь мой богатый, накопленный за долгую жизнь, опыт вышел покурить.

За час-полтора до рассвета, когда небо начало неуловимо сереть, а мы уже давно прекратили разговоры, Маша встрепенулась. Снова "превратилась" в медиума и выдала сухим голосом:

— Идет. Он идет.

Мы с Германом тут же насторожились. Телекинетик свернул экран "польки" на котором последние пару часов что-то увлеченно читал, и знаком велел мне идти за ним.

Выйдя в прихожую, произнес.

— Когда войдет, я прижму его полем к полу. Когда дам сигнал, бросаешься на задержанного, не даешь ему подняться, и стараешься быстро одеть на руки вот эти браслеты. После этого, наш подозреваемый станет не опаснее обычного человека.

Мне в ладонь легли знакомые полоски очень гибкого и совсем не прочного на вид металла. В голове, от соприкосновения с ним, тут же зашумели чужие голоса.

— Плохо? — не проглядел мою реакцию Герман.

— Шумит в голове. — не стал скрывать я. — Будто к ушам раковины приложили, а там, вместо морского шума, митинг какой-то.

— Так бывает. — кивнул он. — Индивидуальная реакция. У браслетов подавления есть особенность. Когда они замыкаются в кольцо, то усиливают действие многократно. У тебя шум, у меня — тошнота. Два браслета на руки надеть, будет безостановочная рвота. До крови.

— Сильно!

— Да, неприятно.

Хотелось спросить, что это вообще за металл такой, откуда его берут, но понимал, что это совсем не ко времени. На лестнице уже слышались шаги — получается, наша Маша засекла хозяина квартиры еще до того, как он в подъезд вошел.

— Приготовились. — одними губами произнес наставник, когда шаги замерли перед дверью, и послышался скрежет, вставляемого в замочную скважину ключа.

Я не стал полностью переходить в боевую форму. Только "подрос" на голову, да в плечах раздался. Ровно до того объема, чтобы свободная рубашка натянулась на выросших мышцах, но не порвалась. Все-таки "учебный лагерь" дал мне кое-что. Я гораздо лучше контролировал свою способность.

Дверь открылась и свет с лестничной площадки осветил фигуру молодого человека. Русского, довольно высокого, но при этом худого, как каланча. По моему лицу тотчас мазнуло легким ветерком — это Герман активировал поле, которое должно было прижать подозреваемого к полу.

Так и произошло. Нескладный контур мужчины смялся, будто бы был бумажной фигуркой, на которую опустилась невидимая ладонь. Раздался стон — вряд ли это приятно, когда тебя неведомая сила в пол впечатывает — и я, не тратя времени, бросился вперед. Подмял задержанного, завел одну его руку за спину, и… взлетел.

Другая сила, совсем не такая аккуратная и бережная, подняла меня в воздух и от души приложила о верхнюю часть дверного косяка. Позвоночник от удара будто бы выгнуло в обратную сторону, но выращенные мышцы сработали, как амортизаторы, гася урон. Обычный человек от такого бы хребет поломал, а я только крякнул от резкой боли, и тут же постарался себя зафиксировать.

Растопырив руки и ноги, я попытался физической силой противодействовать той, что продолжала вминать мое тело в косяк. Получалось с трудом — давление словно бы нарастало с каждой секундой. Бросив взгляд на Германа, я заметил изумление на его лице. Вместе с напряжением — он тоже продолжал бороться на невидимом мне уровне.

Мысль превратится в Халкова, я отмел сразу. Громила слишком велик, я попросту застряну в двери и лишу себя маневренности. Правда, при выросшей массе тела, я мог бы просто раздавить пожаловавшего домой телекинетика. Но "старшие товарищи" настаивали на том, чтобы подозреваемый остался жив.

— Менты поганые! — наш подозреваемый, в это время поднимался с пола, и нещадно матерился. Одну руку он держал над головой, будто удерживал потолок и приклеенного к нему меня. Другую — вытянул в сторону Германа.