Сверх (СИ) - Останин Виталий Сергеевич

— Много новообращенных? — уточнил я.

— Пожалуй, что так. Десяток за этот год, а он еще на середине, как вы можете наблюдать. Проклятая эта сыворотка… Раньше через перевалы обычную наркоту везли, а сейчас вот повадились препарат ЭМ. Молодежь из местных с недавних пор очень этой гадостью увлеклась.

— Почему?

— Вас, товарищ Глебов, гляжу, совсем не готовили к командировке в Среднюю Азию.

— Спонтанно все вышло. — не стал скрывать я. — Вчера я еще в учебном центре в Сибири был.

Все и правда произошло быстро. Даже не думал, что так может быть. Еще вчера утром я думал, как буду тренировать свою группу сверхов, к вечеру убедился, что ничего бы из этого не вышло, и принял предложение одного из высших руководителей Комитета Контроля. Каким-то шестым чувством понял, что это тот самый шанс, которого в этом мире я так ждал. Интересная и нужная работа, в которой я смогу быть полезен своей новой-старой родине.

— М-да. — пожевал губами этот человек, словно был древним дедом. — Очень быстро сейчас все развивается.

И спокойно и очень доходчиво обрисовал мне ситуацию на моем новом месте службы. Именно службе — за время остановки в Новосибирске, я, по совету Окелло, заключил годовой контракт с ККС. И теперь числился в звании старшины — по моему воинскому, с которым я из армии дембельнулся.

По словам Германа Зукау, за последние годы в республике здорово подросли националистические настроения среди киргизской молодежи. Создавались общества, внешне довольно безобидные, если не копать. Читали эпос — имелся у них, оказывается, такой, "Сказание о Манасе" называется. Грезили великим прошлым своего народа и мечтали о его возрождении.

Ничего такого, на первый взгляд. Только, вот, я из своей прошлой жизни прекрасно помню, чем такие мечты заканчиваются. Бархатными и тюльпановыми революциями. А попросту — резней. В основном, тех самых прекраснодушных мечтателей, за которыми, как обычно, стоят очень циничные и расчетливые люди.

В здешней версии Советского Союза, на деятельность "литературных клубов" внимание обратили сразу.

— Британцы? — уточнил я в этом месте рассказа.

Очевидно было, что такого рода деятельность не возникает сама по себе. В моем старом мире ею занимались штаты, здесь — англичане.

— Они. — кивнул Герман. Кстати, отчества своего он мне не назвал, так что приходилось его просто по имени звать. — Кому же еще нужно, чтобы маленькие, но гордые народы, вдруг вспоминали о своем былом величии?

Использование слова "величия" в отношении киргизов, меня немного насмешило. Заметив мою реакцию, куратор построжел.

— Вы, товарищ Глебов, учитесь за реакцией своей следить. Это Восток, здесь за подобное неуважение можно получить очень много проблем на ровном месте. И, кстати, зря смеетесь. Была такая империя, киргизская, без шуток говорю. Каганат, если быть точным. Большая территория, огромное войско, хорошо развитое военное дело. Их даже китайцы опасались. И было это, чтобы вам окончательно ясно стало, лет так за двести-триста до первых зачатков государственности у ваших предков славян.

— Серьезно? — я историю, тем более такую древнюю, знал очень поверхностно.

— Да какие уж тут шутки. Я поэтому и говорю, учитесь за эмоциями следить. Беков и баев сейчас нет, но местные в последнее время стали очень обидчивыми, когда дело до их истории доходит.

— Понял, исправлюсь.

Раньше всеми этими обществами изучения эпосов занималась КГБ. С недавних пор к делу подключились и ККС. С момента, когда стали появляться первые богатуры — так здесь сверхов называли.

Уже предупрежденный своим куратором, на этот раз я отреагировал сдержано. Только брови слегка приподнял.

Вводный курс продолжился и когда мы прибыли в контору — небольшой, но очень аккуратный двухэтажный домик на окраине Фрунзе. Он утопал в зелени, отчего как-то не верилось, что принадлежит он такому серьезному ведомству. Больше всего он походил на какой-нибудь "объект архитектурного наследия", где должен был располагаться дом-музей художника или писателя.

— Фонды у нас невеликие. — перед входом Герман развел руками. — Но вам кабинет найдется, товарищ Глебов.

— Кабинет? — удивился я.

— Почему удивляетесь?

— Я предполагал, что сюда направлен больше для силовой поддержки…

— И предполагали верно. Но рабочее место ведь у вас должно быть. Где вы намереваетесь отчеты писать или допросы проводить.

Почему-то я решил, что опять будет военная база, казарма и инструктора, а меня вместо этого назначили на должность чуть ли не следователя. Выделили кабинет, дали ключи от ведомственной квартиры, которая находилась в четырех кварталах от места службы. Я, признаться, был удивлен.

— Сейчас дождемся Марианну Дмитриевну и продолжим разговор. А пока чаю попьем и пообщаемся.

Дело это затянулось часа на полтора. Зато в процессе я выяснил, что наставник мой вовсе не начальник республиканского Комитета Контроля, как мне сперва показалось, а старший оперативно-тактической группы, состоящей из двух человек. Формально, он подчинялся руководству КГБ КССР, по факту же — тому самому чернокожему весельчаку, который меня сюда отправил.

Занималась его группа именно силовыми операциями. Далеко не всегда по прямому профилю. Например, частенько приходилось оказывать содействие пограничникам, для пресечения того самого трафика наркотиков. Выступать группой поддержки милиции при задержании особо опасных преступников. И, разумеется, реагировать на прорывы.

— Наша зона ответственности вся Киргизия, а так же, в экстренных случаях, часть Узбекистана до Самарканда. Обычно тамошняя ОТГ самостоятельно справляется, но бывает, что просит о помощи. Как и мы их. В большей части, по линии откровенного криминала или нарушения границы.

— А как часто эти прорывы бывают? — уточнил я.

— Год назад, товарищ Глебов, я бы сказал, что не чаще раза в год. Сегодня же… Не знаю. В этом месяце мы с Мариной Дмитриевной закрыли уже два. Но об этом позже. Что еще вам требуется знать? Мы — подразделение с достаточно широкой автономией. То есть, не ждем, что нам поручат какую-то задачу, но и сами себе работу ищем. Новичка это может сбивать с толку, но так обстоят дела в провинции.

— То есть, если я посчитаю что-то важным, я могу прийти к вам, и мы этим займемся.

— Примерно так. Только пока вы находитесь в статусе стажера. Это значит, что ваш уровень самостоятельности — нулевой.

Все-таки, немец. Все по полочкам разложил, без всяких уверток и отговорок. Только про прорывы так ничего не сказал, но я запомнил его обещание сделать это позже.

Мы неспешно приканчивали уже по пятой чашке душистого чая на травах, когда по лестнице застучали каблучки. Через десяток секунд дверь в кабинет Зукау открылась, и на пороге возникла девушка лет девятнадцати. Легкое желтое платье, того же цвета босоножки, рассыпанные по плечам темно-русые волосы. На весьма симпатичном, определенно славянском личике с вздернутым лисьим носиком, играла открытая улыбка.

— Приехал? — тут же спросила она у Германа.

Я сидел так, что сразу от двери меня было сложно заметить. Впрочем, барышня уже прошествовала в кабинет, обнаружила второго человека, смущенно ойкнула, но тут же решительно направилась ко мне.

— Маша! — представилась она, протягивая для пожатия узкую девичью ладошку.

— Витя. — слегка ошалело ответил я, бережно пожимая ее руку. — Э-э?..

— Марианна Дмитриевна, ну что вы, право слово! Маша! — передразнил девушку Герман. — Вы с кавалером на первом свидании знакомитесь или с коллегой по службе?

За время разговора с ним, я уже успел привыкнуть к его слегка старомодному стилю общения, но он все еще резал слух. Например, "право слово" я не слышал и в прошлой жизни лет так тридцать.

— Марианна Дмитриевна Хорхина. — Маша закатила глаза, но, видимо, хорошо зная своего коллегу, и тот факт, что спорить с ним бесполезно. Поэтому представилась повторно, теперь уже официально. — Главный специалист республиканской ОТГ. Полковник безопасности.