Майкл Стэкпол - Призрак войны
Кроме того, тяжело расслабляться возвращаясь на Терру. Это странно, потому что я родился на другой планете и впервые попал сюда уже будучи практически взрослым. Терра – колыбель человечества, все это знают, вне зависимости от того, насколько далек их собственный мир.
Люди жили, преуспевали и процветали на невероятно различных планетах, но предназначены мы были для жизни только на одной: Терре. Пока не окажешься здесь, не понимаешь, насколько этот мир особенный.
Я наблюдал, как испещренный белыми полосами голубой шар рос в иллюминаторах и не мог сдержать улыбку, когда мы вышли на траекторию торможения, а затем начали наш спуск.
У меня было чувство, будто я возвращаюсь домой – что соответствовало действительности, ибо эта планета была для меня большим, чем просто постоянное место жительства. Воздух здесь был приятней, деревья казались глазу естественней, вода была вкуснее, а животные сохраняли неуловимые черты нашей совместной эволюции, делавшие их менее чуждыми, хотя раньше я их не видел.
Пилот снизил «Вэлиент» с мягкостью щёчки Джанеллы и приземлился на основной посадочной площадке республиканского космопорта в Альбукерке. К тому времени, как он открыл люки и выпустил аппарели, прибыла машина, забрала нас всех четверых и отвезла через по-садочную площадку к поезду на магнитной подвеске. Джанелла и я заняли заднее купе вагона, а Джек и Джилл прошли в переднее и пристегнулись. Поезд направился на север и через пятнадцать минут мы были в Санта-Фе, в Рыцарском Зале.
Тот факт, что мы сели в Альбукерке меня не удивил, но ещё раз подтвердил, что ситуация хуже, чем я позволял себе думать. У правительства Республики имеются различные объекты по всей планете, и, чаще всего, в качестве моей базы служил Рыцарский Зал в Цюрихе. В СантаФе было всё необходимое для удовлетворения рыцарственных запросов, но перемещение во-енного крыла рыцарей из Цюриха говорило о проведении мероприятий по децентрализации и предполагало попытку Республики снизить уязвимость своего ключевого персонала.
В Санта-Фе нас встретили трое человек. Первый благоговейно продемонстрировал своё по-чтение к Джанелле и сопроводил её в подготовленные для неё покои. Военный офицер забрал её телохранителей, а какой-то служащий ждал меня. Это был тощий парнишка с бестолковой ухмылкой, навеявшей мне мысли о младшем брате, которого у меня никогда не было.
– Меня прислали за вами, мистер Данн. Сюда, пожалуйста.
Ударение, которое он сделал на моём имени, внушило мне подозрения, что что-то происходит, но он не был склонен вводить меня в курс дела. Я пожал плечами и поработал ими круговыми движениями, снимая напряжение. Я пошел за моим провожатым по изгибам и по-воротам раскидистого комплекса. Стены его коридоров были отделаны золотистым деревом, а большие окна выглядывали на сельскую местность. Сооружение было построено так, чтобы гармонировать с окружающей местностью и сливаться с ней, поэтому оно разбросало вокруг холмов и внутри долин свои амёбоподобные отростки, соединявшие отдельные здания.
Он вел меня в одну из новых пристроек. Я знал, что мои помещения не будут такими шикарными, как покои Джанеллы, но голубая кровь предполагает свои привилегии. Я с немалым удовольствием припомнил огромную ванну, которая была у неё здесь в прошлый раз и решил установить у себя такую же, вполовину меньше размером.
Служащий довел меня до двери и передал мне ключ. Даже не удосужившись сказать что-нибудь вроде: «Я позабочусь о вашем багаже» он повернулся и ушёл. Я вдруг услышал как кто-то мурлычет себе под нос мелодию, что, опять же, показалось мне странным, но принимать необычное как должное – часть моей работы.
Я открыл дверь и помимо воли улыбнулся. Я быстро глянул в коридор, чтобы проверить, нет ли там моего сопровождающего, но заметил лишь, как он растворился за углом. Я думаю, он наблюдал за моей реакцией и, надеюсь, он её заметил, учитывая объём проделанной им работы.
Комнаты, которые мне выделили, полностью соответствовали моим цюрихским апартаментам во всех мелочах, за исключением маленького треугольника пыли на нижней полке рядом с камином. Мебель выглядела идентичной и темно-зеленый цвет стен великолепно гармонировал с темным деревом полок. Я не мог сказать, была ли голограмма в рамке копией или моим оригиналом, и были ли сувениры на полках мебели и камина дубликатами или их перевезли сюда, но все они находились именно там, где я их в последний раз видел.
Даже не смотря направо, в спальню, или налево, в кухню, я знал, что все будет в точности.
Кто-то пошёл на все это сложности и это значило немало. У меня появилось искушение найти этого парня и поблагодарить его. Честно говоря, я испытывал искушение побежать вниз по коридору и поймать его, но меня остановила одна аномальная деталь.
Я преклонил колено и склонил голову.
– Милорд, я к вашим услугам.
Мужчина, сидевший в кресле рядом с камином, поднял хрустальный стакан, наполовину заполненный янтарной жидкостью.
– А я – к твоим. Ты всегда имел хороший вкус на виски. Вставай, мой мальчик. Я бы поднялся поприветствовать тебя, но мне больше нравится там, где я сейчас.
Я поднялся, как мне было велено, и не смог удержаться от улыбки. Виктор Штайнер-Дэвион не был крупным человеком, вообще-то он был довольно низкорослым, но мощь его личности заполняла комнату. Когда мой пристальный взгляд коснулся его спокойных серых глаз, я по-чувствовал яростно бурлящую в нем жизнь. Его белые волосы и борода были подстрижены, а рука удерживала стакан очень твердо. Он выглядел точно, как я его помнил, каким я его видел его всегда.
Потом я заметил рядом с креслом трость. Он пользовался ей с той поры, как ему заменили правое бедро на искусственное. Он интенсивно работал над восстановлением и избавился от необходимости в трости примерно к своему столетию, и возвращение к ней не было хорошим знаком. Я заметил, что его плечи слегка прогнулись, а морщины вокруг глаз углубились.
Он начинал выглядеть на свой возраст.
Виктор Штайнер-Дэвион был человеком, которого люди либо любят, либо ненавидят, и многие любят его ненавидеть. Перед тем, как я отправился на хеленское задание, я читал его биографию, написанную Гасом Майклсом, «Виктор Ян Штайнер-Дэвион: Жизнь.» Книга была написана довольно хорошо и рисовала сильную картину человека, кому был предназначен трон могущественнейшего из наследных государств, и которому пришлось пережить крах своей державы. Атакованный извне кланами, преданный изнутри семьей, он наблюдал, как нация, построенная его отцом посредством войн и дипломатии, рушится. Он пережил убийство его первой и величайшей любви, Оми Куриты, гибель своего сына, Бертона и смерть второй любви, Изиды Марик.
Я встретил его впервые вскоре после её смерти, я тогда ещё был очень юн и не имел ни малейшего понятия, груз какой трагедии свалился на его плечи. Я знал, конечно, кто он такой, то есть, я имею в виду, я знал, как его зовут. Он был, на мой взгляд, просто чудаковатым стариканом, пока он не выудил из кармана старую монету и не дал мне сравнить его профиль и изображение. Он по-прежнему был крепким и, до нашей сегодняшней встречи, я думал, он будет оставаться таким всегда.
Он кивком указал мне на кресло с другой стороны камина. У столика рядом с креслом меня ожидал другой стакан с виски.
– Пожалуйста, чувствуй себя как дома.
Я усмехнулся этой шутке, и он тоже, что улучшило моё самочувствие. Я сел и поднял бокал.
– За ваше здоровье.
– За то, что от него осталось.
Мы выпили, после чего он тяжело облокотился на ручку кресла.
– Вид у меня тот ещё, я знаю. Тебе удается скрывать это не лучше, чем остальным. Все думают, что я в любой момент хлопнусь замертво. Не выйдет, это я тебе обещаю.
– Хотелось бы, чтобы Вы сдержали свое обещание, милорд.
– Сдержу. – В его глазах мелькнул огонек. – Я почитал твой доклад насчет ситуации на Хелен. Почему ты всегда стараешься превратить свои отчеты в такую халтуру?
Я покраснел:
– Все эти сухие фразы типа «объект совершил то да сё» совершенно скучны. Они не передают пережитого мной. Меня послали внедриться и работать внутри, и в этой работе нет ничего чистого. Это грязная работа. Я уверен, что Гектор и Бодрячка сейчас клянут себя, за то, что мне доверяли.
– Ты, вероятно, прав. – Он вздохнул. – Я исключил последнюю часть твоего доклада перед тем, как отослать его в Цюрих. Теперь твой доклад заканчивается на том моменте, когда ты был передан из-под стражи полиции.
– Да, милорд.
Виктор потянул ещё немного ирландского виски, усмехнулся и снова обратился ко мне.
– Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понимать, что тебе не понравилось, как разрешилась ситуация на Хелен. Я ответил отказом на первые несколько запросов леди Лейквуд вернуть тебя обратно, но сейчас ты будешь нужен здесь, столько, сколько возможно. На Хелен твое время расходовалось впустую.
