Дэвид Дэверо - Луна охотника
Около семи дом начал просыпаться. В окнах зажегся свет, и я без колебаний отметил на своем плане спальни, а после того, как были раздвинуты шторы, нанес на схему и имена их обитателей. Потом в наушниках послышались признаки активности в доме. По моим подсчетам выходило, что там не меньше семи человек, но, даже слыша голоса, из-за толстых стен я не мог разобрать ни слова. Хотя казалось, что все идет хорошо: голоса звучали спокойно, без всякой настороженности. Утро обещало быть ясным, и мне оставалось только неподвижно лежать, ждать и наблюдать.
В течение дня активность в доме была невысокой. Время от времени кто-то покидал сборище и отправлялся на прогулку, а после ланча одна из женщин завела стоящий снаружи старенький «вольво» и уехала, а потом вернулась с покупками. Судя по времени, затраченному на поездку, она воспользовалась ближайшим магазином в местной деревушке. Довольно разумно, поскольку мы могли бы вычислить их местоположение в первый же момент, когда кого-то засекла бы камера наблюдения в городском универсаме. Я никогда не сомневался в умственных способностях своих противников, и этот факт стал еще одним подтверждением моей правоты.
К тому времени я уже пришел к заключению, что существует всего два способа разрешения стоящей передо мной задачи: прокрасться в дом под покровом ночи и уничтожить женщин в кроватях или вызвать штурмовую бригаду и брать приступом. Ни один вариант не вызывал у меня большого энтузиазма. Вызов массированного подкрепления грозил нашей службе осложнениями как с точки зрения оперативности, так и в политическом смысле, поскольку подобные действия могли привлечь нежелательное внимание МИ-5 и средств массовой информации, что очень плохо для отдела, официально не существующего. И что бы ни говорил Босс, мне совсем не улыбается шнырять по дому с ножом, изображая серийного убийцу. Но, как говорит пословица, не можешь ударить, не замахивайся. Я начал обдумывать способы незаметного проникновения в дом.
На закате дверь дома распахнулась, и женщины в черных балахонах стали выходить друг за другом, направляясь к конюшне. Первой шла Гамильтон, поблескивая серебряным медальоном на груди, следом за ней показалась Каролина Блейк. Энни шла предпоследней в цепочке и выглядела не слишком счастливой. Это хорошая новость — она еще жива и ее до сих пор не раскусили. Я задумался, почему она до сих пор не попыталась сбежать, но решил, что Энни не хотела их настораживать до тех пор, пока я сам с ними не разберусь. Хорошая девочка. Похоже, она входит во вкус в нашей игре.
Женщины пробыли в конюшне какое-то время, и я мог слышать только перекликающиеся поющие голоса, звон колокольчиков и прочую чепуху обычной в таких случаях церемонии. В окне мигали неяркие огоньки свечей, и я даже смог разобрать неясный силуэт чьей-то спины. Что меня больше всего раздражало, так это не самый удачный угол наблюдения, но в противном случае мне пришлось бы удалиться от дома не менее чем на милю, а я предпочитал держаться поближе. Немного погодя звуки обычных ритуальных песнопений сменились сексуальными выкриками и вздохами, и сразу же поднялся ветер. Из-за горизонта налетели тучи, грозившие проливным дождем. Пару минут спустя хлынул ливень, а при первых же звуках оргазма небо прорезала молния. К счастью, пластиковая покрышка и куст не дали мне промокнуть, а молнии сверкали пока еще вдалеке от дома. Наконец я понял, какова была роль сестер в покушении — не допустить эвакуации премьер-министра по воздуху. В такую погоду невозможно было бы поднять в воздух ни один вертолет, а следовательно, цель оставалась бы на земле, где ее и собирались уничтожить. На мой вкус, это было слишком театрально; я бы выждал, пока вертолет наберет высоту, а затем выпустил бы пару ракет. Но, возможно, они хотели именно зрелищности. Кроме того, их действия прекрасно маскировали наземную группу, что тоже нельзя было не учитывать. Если на этом этапе свести их усилия на нет, моя ночная охота может принести неплохие результаты.
Спустя час или около того стоны в конюшне затихли и вместо них послышались заключительные заклинания. Вскоре женщины стали выходить — обнаженные и, по всей видимости, вспотевшие. По пути к дому они с явным удовольствием подставляли свои тела под все еще сильный дождик. Двое из них двигались не без труда, но было ли это следствием холода, наркотиков или все еще дрожавших от напряжения мускулов, я определить не мог. Ритуал, по-видимому, потребовал от них немало сил, поскольку окна в спальнях стали зажигаться сразу, как только сестры вошли внутрь, и к одиннадцати часам в доме все стихло. Я приступил к действиям только после двух ночи, когда был уверен, что все уже крепко спят.
Камуфляжную накидку я решил не снимать до самого входа, она защитит меня от дождя, а автомат оставить снаружи. На всякий случай — если в одной постели обнаружится не одна женщина — у меня еще имелся пистолет. Я осторожно выбрался из-под куста — дождь надежно заглушал все шорохи — и, держась в тени, направился к берегу ручья.
В боковой стене дома я выбрал окно, прикрытое стоявшим рядом «вольво», но помедлил, отыскивая тревожную сигнализацию. Тонкая полоска шла с одной стороны окна, а замок представлял собой крепкий на вид болт. Не слишком хорошо. Я осмотрел всю раму и решил вынуть стекло из нижней секции. Маленькая капсула с кислотой помогла отделить замазку от рамы, и вскоре я уже аккуратно вынул лист стекла. Сбросив камуфляж, я забрался внутрь.
Теперь остановиться, осмотреться и подумать. О внутреннем расположении помещений у меня не было ни малейшего представления, так что с этого момента придется составлять план на ходу. Я оказался в простенькой гостиной с двумя диванами, низким столиком и множеством книжных полок. Две двери: одна, напротив меня, вероятно, выходит в фойе, а вторая ведет вглубь дома, возможно, на кухню. Сначала надо обследовать кухню, если не хочешь, чтобы кто-то остался сзади. Это верный способ получить заряд краски при игре в пейнтбол или могильный камень в реальной жизни.
Кухня оказалась пустой, так же как и холл и еще одна просторная комната первого этажа. Теперь можно переходить наверх. Я начал подниматься, осторожно ставя ногу на край каждой ступеньки, чтобы избежать скрипа. Двигаясь неторопливо и плавно, я старался равномерно перемещать свой вес с одной ступеньки на другую. Лестница выходила посередине коридора, две двери находились передо мной, еще три — сзади. Это означало, что мне необходимо сначала выбрать одно направление, а потом опять пройти через лестничную площадку. Еще один лестничный пролет уходил вверх, на чердак. Выбор цели: сначала двери с левой стороны, в передней части дома.
В кровати только одна женщина, и она спокойно посапывает. Я бесшумно вынимаю клинок из ножен, рукоять удобно ложится в ладонь. Медленными плавными шагами приближаюсь к кровати и заглядываю в лицо спящей. Аманда Патрик, фармацевт, сорока двух лет. Я занимаю надлежащую позицию и провожу лезвием по ее горлу, стараясь, чтобы струя артериальной крови не попала на ноги. Глаза женщины мгновенно открываются, и в них появляется ужас; она понимает, что сейчас умрет. Ни единого звука, кроме тихого шипения выходящего из гортани воздуха. Все заканчивается очень быстро. Ее тело вздрагивает, а потом навеки замирает.
Выхожу из комнаты, пересекаю коридор, открываю вторую спальню. Опять только одна спящая. Все повторяется — медленное, осторожное приближение, потом опознание. На этот раз передо мной Мэри Шоу, управляющая магазином, уроженка Австралии. Слегка меняю позицию и погружаю нож сзади у основания шеи, рассекая спинной мозг. Женщина лишена возможности двигаться, даже дышать, даже просто заставить свое сердце биться. Через минуту, когда откажет лишенный кислорода мозг, она будет мертва. К тому времени, когда это происходит, я уже пересек лестничную клетку и осматриваю ванную комнату. На этом этаже осталось две двери. Решив двигаться по кругу, я открываю дверь спальни в задней части дома. Бесшумное приближение и взгляд в лицо спящей. Энни.
Положение усложняется. Я еще не решил, когда ее будить: то ли дать поспать, пока не покончу со всей группой, то ли отправить наружу, а потом продолжать. Не успел я подумать, как моя рука зажимает ей рот, и Энни просыпается. Ее глаза в ужасе распахиваются, и я вспоминаю об очках для ночного видения и черной шапочке на голове. Как только я снял то и другое, ужас в ее глазах сменился изумлением.
— Билл! — шепчет она. — Черт побери, что ты здесь делаешь?
Ее взгляд переместился на мой нож.
— Вытаскиваю тебя. Мы завершаем операцию.
— Но… Скольких ты уже убрал?
В ее тоне что-то не так. Я не уверен, что именно, но мне это не понравилось.
— Никого. Я должен вытащить тебя, пока не прибыла штурмовая группа. У нас не больше получаса.
— Ладно. Значит, ты один?
