Александр Машонин - Посредине ночи
– Посидеть надо, подождать, пока всё утихнет, – посоветовал Базили. – Крейсер рано или поздно отвалит, тогда и найдётесь.
Совет, безусловно, был дельный, и тактика самая лучшая, вот только у меня сидеть и ждать не получалось. Попробовал помогать техникам перебирать двигатель – всё валилось из рук, дошло до того, что сам себе стукнул по колену тяжеленной катодной пластиной.
– Слушай, а поди-ка ты проветрись, – предложил Иан. – Попроси Пятерню дать тебе в сопровождение кого-нибудь и пошатайся по станции, как будто впрямь ищешь беглых уголовников. Заодно обстановку разведаешь.
– Погоди минуту, добавим к твоему маскараду ещё один штришок, – Базили сбегал в каморку и принёс оттуда широкий ремень армейского типа. Квадратная пряжка его была украшена штампованными скрещёнными мечами. В другой руке бреганец держал открытую кобуру со здоровенным пистолетом. Сунув мне ремень, выщелкнул из пистолета магазин и с гордостью продемонстрировал мне внушительного вида патроны с тёмно-зелёными гильзами. Длина гильз на глаз была сантиметра четыре, как у «калаша», но тупорылые пули имели гораздо больший калибр.
– Мореллийский! – гордо сказал он. – Модель «Пристав», двенадцать миллиметров. Работает под водой и в пустоте. Имперский доспех пробивает вместе с хозяином. Для себя берёг, да ладно, дарю. С отдачей знаком?
– Ещё бы, – усмехнулся я. – Надеюсь, она не сильнее, чем у «стечкина».
– Не слыхал. Если придётся, стреляй с двух рук, как вчера из бластера, тут такой хват лучше всего.
Пятерня моему появлению обрадовался и выделил в помощь сержанта Тонноса, того самого, что нашёл на балкере скафандры.
– Сам бы с тобой прошёлся, – вздохнул он, – да опасно. Под этими белыми масками через один такая же физиономия, как у меня. Выяснят номер, и всё. Лорду явно захочется знать, кто тогда помог мне воскреснуть.
В помещениях станции, на первый взгляд, ничего не изменилось. И, всё же, какое-то напряжение я уловил сразу. Местные жители двигались торопливо, лица их были хмурыми, взгляды бегающими. Вот мимо торопливо прошмыгнули две женщины-твилеки, их сопровождал местный техник, чуть ли не подталкивая под локти. К тому же, нам почти не попадались представители далёких от человека разумных видов. Коротышек-агнотов тоже не было видно ни одного, хотя раньше я то и дело замечал их приземистые фигуры. Огромный атриум с тропическим садом внизу выглядел пустынным. А ведь только вчера мы обедали здесь с Осокой, и заведения были полны транзитными пассажирами и персоналом различных служб. Сегодня за столиками сидели лишь самые беспечные, уверенные, что им ничего не грозит. Например, вот эти звездолётчики с яркими эмблемами крупной транспортной компании на униформе. Или тот почтовый служащий, меланхолично прихлёбывающий из ярко-зелёной чашки что-то горячее.
На широком балконе, окружающем сад, внимание моё привлекла молодая женщина-тогрута в длинном, до пят, платье из тёмно-зелёной парчи. Она неторопливо прогуливалась вдоль балюстрады, беседуя с неймодианским торговцем, одетым в традиционную клановую мантию – я уже видел такие во Дворце Пряностей и на Эльшандуу. Золотые навершия венчали кончики монтралов тогруты, ниже спускались кольцами несколько тоненьких цепочек, сходящихся на висках к небольшим изумрудам. Три камня покрупнее и один совсем большой, овальной формы, украшали подвеску на лбу. Женщина показалась мне отчасти похожей на Осоку, на первый взгляд. Но нет, нет, у неё и глаза были тёмные, как каштаны, и полосы, пересекающие монтралы и лекки, отливали коричневым, и узор на лице выглядел совершенно иначе, а ведь Осока мне говорила, что они с детства всегда красятся одинаково. А главное, у женщины была совершенно иная стать. Она не шла, а вышагивала, горделиво приподняв подбородок и почти не глядя на собеседника, что заставляло его поворачивать корпус и заглядывать тогруте в лицо. Дозированная мимика, манерные движения руки, сопровождающие речь, слегка гнусавый капризный прононс выдавали в ней подлинную аристократку. Кажется, она и ресницами-то взмахивала медленно, расчётливо, точно зная, какого эффекта хочет добиться.
– Я хотела бы купить быстроходный кореллианский кораблик со стильным дизайном, – говорила она, – но муж, ах, Вы же знаете этих мужчин, Ваше степенство, предпочитает наше неуклюжее старое судно потому, что у него, видите ли, пушек больше и броня толще.
Видно, дамочка и её супруг были достаточно состоятельны, чтобы считать себя в безопасности. Что ж, дай бог, дай бог. А вот и имперцы! Патруль штурмовиков, держа короткое оружие наготове, словно фашисты посреди оккупированного городка, не спеша прошли мимо нас. Один из них сделал знак двумя пальцами в мою сторону, второй утвердительно кивнул. Маски не пропускали ни звука, и я мог лишь догадываться, какими репликами обменялись солдаты. Как бы то ни было, моя атрибутика проверку, кажется, прошла.
– Подождите минутку, – попросил Тоннос. – Переговорю с ребятами.
Он подсел за столик к парочке панторанцев, обедающей в очередной открытой кантине. Обменялся парой фраз с парнем, спросил что-то у девушки. Та, быстро посмотрев по сторонам, закивала и ответила чуть ли не шёпотом, наклонившись к самому его уху.
– Две хорошие новости, – сообщил мне вернувшийся пограничник. – Ливэ – диспетчер, она сказала, что истребители вернулись с патрулирования в Десятый ангар. И номер восемь тоже. В башне имперских солдат нет, так что…
– Понял, не дурак, – сказал я. На «Актисе» с бортовым номером 08 и летала к Рэйссу Осока. Раз имперцев в башне нет, значит, встречи с ними она избежала. В таком случае, пока мы тут прохлаждались, она, может быть, давно вернулась на «Горгулью»?
Увы, Осоки на пепелаце не оказалось, бреганцы её тоже не видели. Впрочем, и они, и Пятерня в один голос утверждали, что причин для волнения больше нет: не тот Осока человек, чтобы по-глупому попасться. Раз она на станции, значит, придёт. А мне сунули в руки торцевой ключ и посоветовали заняться делом, затянуть крепления на только что установленном турбонасосе. Защёлкивая последние замки на капоте двигателя, я неожиданно услышал невдалеке капризный женский голосок:
– Солдат, я ищу своего супруга и наш корабль!
Выглянув из-под брюха «Горгульи», мы увидели ту самую тогрутскую аристократку в зелёном, оглядывающую ангар поверх задранного носа.
– Переставили всё куда-то, найти невозможно, – продолжала она. – Что за безобразие! Обязательно пожалуюсь вашему директору.
– Боюсь, здесь нет вашего корабля, миледи, – дежурный пограничник попытался загородить ей дорогу, однако не преуспел: дамочка продолжала продвигаться в нашу сторону. Оглянулась через плечо, ещё раз окидывая взглядом шеренгу пепелацев, и вдруг указала вперёд:
– Ну, как нет, да вот же он стоит!
– Э-э, при всём уважении, это не Ваш корабль, – возразил пришедший на помощь подчинённому сержант Тоннос.
– Да мой, мой, – голос аристократки вдруг изменился, и панторанец шарахнулся в сторону:
– Простите, мастер! Не узнал!
– Вот так всегда: плохо замаскируешься – везде узнаю́т, хорошо замаскируешься – никуда не пускают, – беззлобно ворчала Осока, вытряхивая из глаз тёмные контактные линзы.
Подбежав, я в порыве чувств чуть не обнял её, да вовремя сдержался. Осока улыбалась, как ясно солнышко.
– Ловко ты всех провела! – сказал я. – Я, когда тебя увидел, подумал: что за жеманная избалованная особа.
– Между прочим, всё благодаря тебе.
– То есть?
– Вспомнила наш разговор и решила отнестись к этому, – Осока пальцем описала круг перед лицом, – как к гриму. Конечно, на Шили меня бы заклеймили позором, да и хатт с ними. Да, к сведению всех, моё имя Нана Шедар, я наследница богатого барона и жена вот этого бреганского охотника, – она легонько ткнула меня кулачком в плечо. – Удачный, кстати, образ. Кого благодарить?
– Базили, – сказал я. – Нашивка, ремень, пистолет – всё его.
– Сказал же, дарю, – смутился бреганец.
– Вы с кораблём закончили? – спросила Осока.
– Четвёртый движок откалибровать, и всё, – отозвался Иан.
– Прекрасно, доделывайте. А я пока внутри посмотрю, что получилось.
– Пойдём, дорогая, – не без иронии произнёс я, предлагая даме локоть. – Всё тебе продемонстрирую. Где ты только такую походку подсмотрела?
– В своё время навидалась богатых дур на Корусанте. Там и похлеще бывают.
В рубке «Горгульи» Осока первым делом потянулась к украшению на голове, намереваясь его снять. Я задержал её руки:
– Не надо. Тебе очень идёт так.
– Переобуться тоже не разрешишь? – ехидно поинтересовалась она, бросая красноречивый взгляд на свои ноги, обутые в туфли на шпильках.
– Будь моя воля, и не разрешил бы, – признался я. – Но, если тебе неудобно…
