Олег Маркелов - Токсимерский оскал
Датчики движения сработали неожиданно под самое утро. Задремавший в своей тесной замаскированной землянке, Гоблин проснулся мгновенно, ничем не выдавая изменения своего состояния. Он осторожно положил руку на плечо лежащего рядом Гризли и ощутил ответное касание ладонью к своей руке — Гриз либо не спал, либо проснулся так же незаметно. На дисплее коммуникатора в кромешной тьме тревожно мигал рубиновый огонек датчика входа в природный каменный коридор. Гоблин, не спуская глаз с коммуникатора, терпеливо ждал. Наконец, после долгого ожидания, за время которого пехотинцы могли бы добежать и до лагеря, рубин огонька сменился изумрудом. Словно проснувшиеся от спячки личинки насекомого, пехотинцы, двигаясь плавно, будто в полусне, выползли из-под насыпанного поверх брезента слоя земли толщиной в штык саперной лопатки. Бесплотными тенями скользнули они к чернеющему в теле скалы проему тоннеля. Из оружия и экипировки сейчас у них были лишь спецназовские ножи, сверхпрочные полутораметровые шнуры для связывания, скрученные определенным способом, да легкие бронежилеты. Гоблин шагал первым, двигаясь с осторожностью охотящейся кошки. Активированные приборы ночного видения давали отличную яркую картинку, позволяя без напряжения разглядеть каждую травинку под ногами. Каменный коридор внезапно оборвался и тотчас, видимо все же почувствовав приближающихся охотников, неведомый ночной гость возник в проеме. Тело Гоблина среагировало быстрее разума, метнувшись вниз, вбок и вперед. Он даже почувствовал кожей на бритом виске движение воздуха, рассекаемого длинной тяжелой стрелой. Сзади охнул Гриз, а Гоблин, как таран, врезался массивным плечом в противника, не дав ему спустить уже наложенную на лук вторую стрелу. Стрелок отчаянно сопротивлялся, сбитый с ног, смятый обрушившимся на него сверху пехотинцем. Он даже сумел вывернуться, крутясь, будто ящерица, и выхватить откуда-то продолговатый тонкий кинжал. Но Гоблин уже вновь вцепился в него мертвой хваткой, точно бультерьер, в мгновение добравшись до руки врага и обезоружив его во второй раз. Еще несколько секунд длилась ожесточенная рукопашная схватка, в которой пехотинец подтвердил превосходство имперской школы рукопашного боя над теми попытками отбиться, которые предпринимал ночной гость.
Гоблин скрутил хрипящего противника, заломил ему руки и уперся ему коленом в узкую спину чуть пониже шеи. А потом облегченно вздохнул, увидев вваливающегося на площадку Гризли.
— Ты, верно, решил, что тут и для меня работы немного? — Гоблин говорил с усмешкой, сам, однако, тревожно осматривая друга.
— Чертова стрела. Угодила в жилет, но так, словно конь копытом лягнул. — Гигант потирал грудь под расстегнутым бронежилетом. — Я всю дорогу назад то пролетел, то прокувыркался.
— Ну что ж, раз уж ты от махалова откосил, тебе его до лагеря переть. — Гоблин, успокоившись, улыбнулся теперь без тревоги.
Пленника споро скрутили шнурами, лишив какой-либо возможности двигаться, и положили на землю перед выходом. Гризли присел рядом, выполняя роль сторожа. Гоблин же быстро прибрался, пряча следы своего пребывания.
Когда они размеренным шагом вступили в контролируемую зону — Гоблин чуть впереди, невозмутимый и спокойный, Гризли с пленником на плече сзади, скалящийся довольной улыбкой возвращающегося с добычей охотника, их встречал весь лагерь. Ученая братия только хороводы вокруг них не водила, пока они несли пленника к тому блоку, где содержали его предшественников. Здесь их уже ждали несколько ученых во главе с Эль Гаррудтом и Челтон.
Пленный в основном походил на людей. Только бросалась в глаза его непропорциональная худоба да узкокостность. Грудь больше напоминала птичью. Столь же узкая голова с маленьким носом и ртом. Но глаза… Глаза были огромные и восхитительно красивые, хотя совершенно не похожие на человеческие. Они были круглой формы и более всего смахивали на глаза хамелеона. Волос ни на голове, ни, судя по открытым до плеч рукам, на теле пленника не было вовсе. Однако схожесть с шевелюрой придавал пышный сноп мягких эластичных отростков. Вблизи эти отростки походили на причудливые подводные организмы. Издали же можно было принять их за копну сплетенных туго косичек. Существо было трехпалым, с худыми, но жилистыми руками и ногами. Вообще все его тело было обвито веревками жестких мускулов. И по заверению Гоблина, который сделал своему командиру короткий доклад, он был ловок, цепок и силен, как большая дикая кошка. Он носил с собой весь свой нехитрый скарб: оружие древнего охотника — большой тугой лук, разделочный нож, моток то ли жил, то ли непонятного растения для тетивы, немного грубого хлеба, сыр, кусок вяленого мяса и горсть небольших и не очень понятных предметов. Сержант, как и притихшие исследователи, с нескрываемым интересом рассматривал пленника. Но в отличие от ученых, его занимала практическая сторона дела. Никаких приспособлений, вроде подзорной трубы, хотя бы примитивной, из кожи и кусков горного хрусталя, у пленного не обнаружили. Да и доклад Гоблина настораживал. Сержант, не обращая внимания на остальное, пристально рассматривал глаза ночного гостя, подойдя к нему вплотную. И в глазах этих было чему удивляться. Они совершенно не зависели друг от друга, как у ящериц, позволяя своему обладателю наблюдать в различных направлениях. Но не это привлекло сержанта. Не мудрствуя над догадками, Челтон раскрыл жалюзи на окне, из которого открывался вид на далекие скалы, и, повернувшись к пленнику, просто ткнул рукой в сторону гор:
— Смотри!
Совершенно рефлекторно пленник скосил один глаз в окно. Челтон с восторгом не меньшим, чем у ученых, наблюдал, как сдвинулась радужка, резко и намного сужая зрачок. Происходящее внутри глаза не было видно, но сержанту было достаточно и того, что он сейчас наблюдал. Челтон убедился, что ночной гость способен изменять оптическое разрешение глаза, что это именно тот наблюдатель и снайпер, который, обладая природными снайперскими прицелами, мог следить за действиями имперцев, оставаясь невидимым. Попытки Эль Гаррудта разговорить пленника ни к чему не привели. Тот молчал, словно немой. Сержант жестом попросил профессора выйти наружу.
— Это сэйс, вне всякого сомнения. — Челтон был мрачен и задумчив. — Именно про таких невидимок говорил нам тот пленник. И очевидно, что это совершенно иная раса. Скажите мне, профессор, как на одной планете могут существовать два совершенно разных вида разумных существ?
— Ну, теоретически для этого нет никаких помех. — Эль Гаррудт буквально дрожал от нервного возбуждения, предвкушая возможность безграничных открытий на этой планете. — Практика такого не знала, но что из этого?!
— Ничего, профессор. Мы ожидаем возвращения с войной или миром представителей одного вида разумян, обитающих на этой планете. Разумян, которые однозначно представляют угрозу для безопасности нашей экспедиции. А теперь у нас новый пленный. Вы видели его глаза? Бьюсь об заклад, что он отлично видел нас и на большом расстоянии, и во тьме ночи. А его колчан с луком вы видели? Помните тот снайперский выстрел стрелой с транквилизатором? Что мне останется делать, если соплеменники и тех и этих решат от нас попросту избавиться? Я не смогу в сложившейся обстановке обеспечить полноценную безопасность вашему персоналу. А открытый конфликт приведет к бесчисленным жертвам и не даст нам ничего. Мы в любом случае вынуждены отойти и доложить командованию. Здесь нужна либо политика полного невмешательства, либо полноценная продуманная колонизация. В любом случае не нам делать этот выбор.
— Я не соглашусь на эвакуацию сейчас, когда у нас так много предпосылок к открытиям и так мало собранных данных. — Ученый уже понял, что проиграл, но пытался сопротивляться.
— Простите, профессор, но я уже принял решение. Мы сворачиваем лагерь и уходим завтра утром. А до той поры никто из научного персонала не должен покидать нашу стоянку. К нарушителям будет применено силовое воздействие. Все свободны. Да, профессор, этого сэйса можете взять с собой.
* * *Ночь выдалась необычно темная и душная. Небо еще с вечера скрыли тяжелые тучи, не пропускающие к земле света ни одной звезды. Постоялый двор погрузился в сон. В этот поздний час даже те, кто предавался хмельным утехам в зале со столами и лавками, сломались, или разбрелись по комнатам, или уснули тут же, под тихое потрескивание догорающего очага. Бесшумные зловещие тени скользнули из мрака проулка к приземистому зданию. Они не выдавали себя ни скрипом, ни стуком, ворами пробираясь в спящий дом. Одна из теней, ящерицей взобравшись до открытого окна на втором этаже, прошелестела внутрь. Все так же бесшумно тень приблизилась к кровати, на которой мирно спал постоялец. До ложа оставалось полшага, когда два клинка, словно лезвия огромных ножниц, обхвативших его шею, заставили незваного гостя замереть.