Гарри Тертлдав - Флот вторжения
Он повернул рычаг, сбрасывая обороты двух уцелевших моторов.
Дорога, темно-серая линия, бегущая между черных полей, находилась совсем близко, почти на расстоянии вытянутой руки. Эмбри немного приподнял нос «ланка» и еще уменьшил обороты. Бомбардировщик с глухим ударом опустился на дорогу, однако Бэгнолл знавал в Суиндерби посадки и похуже. В наушниках шлемофонов раздались радостные крики.
Пока «Ланкастер» замедлял ход, его правое крыло срезало телеграфный столб. Самолет качнулся вправо. Левое колесо шасси съехало с асфальта на землю и погнулось. Левое крыло треснуло в том месте, где в него попал снаряд. Упавший обломок зарылся в почву. Все части самолета застонали, как узник на дыбе. Бэгнолл опасался, что самолет может опрокинуться. Но этого не случилось. Хотя самолет и кружило, Эмбри сумел удержать бомбардировщик на шоссе.
Наконец, когда все осталось позади и наступила торжественная тишина, пилот обернулся к Бэгноллу с усталой улыбкой:
— Est-ce que vous parlez francais, monsieur?[19]
— Нет, черт побери! — ответил Бэгнолл. И оба засмеялись как мальчишки.
Глава 4
Металлический грохот эхом разлетелся по всему флагманскому звездолету «Сто двадцать седьмой Император Хетто», когда транспортный корабль состыковался с одним из посадочных доков. В рабочем кабинете главнокомандующего прозвучал мелодичный сигнал.
— Ожидаемый тосевит прибыл, господин адмирал, — доложил младший офицер.
— Проводите его сюда, — сказал Атвар.
— Будет исполнено.
Атвар парил в воздухе. Перед приемом туземных представителей он распорядился отключить гравитацию на корабле. Атвар привык к невесомости и, хотя не получал от нее особого наслаждения, переносил без труда, как и прочий экипаж. Однако тосевитам космические полеты были неизвестны. Ощутив себя лишенными веса, они, испытывая дискомфорт, наверняка смутятся, а следовательно, будут более сговорчивыми. Во всяком случае, Атвар на это надеялся.
Челюсти его широко раскрылись от удовольствия, когда он вспомнил туземца из империи, называемой Дойчланд. Тот еще в транспортном корабле исторг наружу все содержимое своего желудка. Этот бедный, перепуганный Риббен… (язык сломаешь!) Риббентроп не смог даже четко объяснить позицию своего повелителя.
Дверь кабинета открылась. Офицер, выделенный для изучения данного тосевитского диалекта, вплыл внутрь вместе с туземцем, речь которого ему предстояло переводить. Офицер произнес:
.— Господин адмирал, представляю вам посланника империи, называемой Союз Советских Социалистических Республик — сокращенно СССР. Его зовут Вячеслав Михайлович Молотов.
— Передайте ему мое учтивое приветствие, — сказал Атвар, думая, что в сравнении с его родиной эта тосевитская империя слишком мала, чтобы заслуживать столь длинного названия. Однако сам посланец, как большинство тосевитов, был значительно крупнее главнокомандующего.
Переводчик, запинаясь, заговорил на языке Молотова. Проблема была в том, что тосевитские языки не слишком годились для речевого аппарата Расы. Для Атвара речь любого тосевита звучала так, словно тот изрыгал сплошные проклятия. Тосевитские языки тяжело давались Расе еще и потому, что были ужасающе неритмичными. Они не претерпели долгих тысячелетий шлифовки, превращающих Язык в подлинно разумную речь. Но даже и без этих трудностей туземные наречия оставались не до конца понятными офицерам, назначенным для их изучения. До непосредственной высадки на Тосев-3 они располагали лишь принимаемыми радиопередачами (здесь Атвар впервые увидел полезную сторону того, что у тосевитов существовало радио). В общем, изучение языков продвигалось медленно, несмотря на помощь компьютеров, запрограммированных на статистический подбор вероятного значения слов.
Молотов выслушал приветствия главнокомандующего и произнес свои. В отличие от тосевита из Дойчланда, у этого хватило мозгов говорить медленно, чтобы не перегружать переводчика. И не в пример тому тосевиту прибывший не выказал признаков замешательства, впервые в жизни покинув родную планету и очутившись в невесомости.
Обзорный экран показывал голограмму Тосев-3, но Молотов даже не удостоил это зрелище взглядом. Он глядел прямо на Атвара сквозь корректирующие линзы, нацепленные перед его плоскими неподвижными глазами. Главнокомандующему это понравилось. Он не ожидал обнаружить среди туземцев такое самообладание.
Молотов заговорил снова, по-прежнему медленно и не повышая голоса. Переводчик в недоумении повернулся к Атвару — привилегия говорить первым принадлежит главнокомандующему. Но что знает Большой Урод о правилах приличия?
— Не обращайте внимания на его манеры, — сказал Атвар. — Просто передавайте мне, что он говорит.
— Будет исполнено, господин адмирал. Вячеслав Михайлович — это вежливый способ обращения к тосевитам, которые говорят по-русски: первое слово — их имя, а второе — имя их отца. Впрочем, это несущественно. Этот тосевит требует немедленного и безоговорочного вывода всех наших сил с территории и из воздушного пространства империи СССР.
— Он действительно это говорит? — Челюсти Атвара разошлись от громкого хохота, — Напомните ему, что он не в том положении, чтобы выдвигать требования. Если бы он оккупировал нашу Родину, разговор был бы иной. Но сейчас обсуждается капитуляция его страны.
Молотов слушал переводчика, не меняя выражения лица. По мнению Атвара, все тосевиты, которых он видел, имели чрезвычайно подвижные лица; его собственная лицевая мускулатура была куда менее развита. Но этот туземец, должно быть, был высечен из камня. По-прежнему не обращая внимания на окружающую обстановку, он некоторое время раздумывал, после чего ответил:
— Мы не намерены сдаваться. Мы воевали против гитлеровцев и остановили их, когда они считали, что добились победы. Наша страна обширна, и возможности наши огромны. Нас нелегко победить.
— Под «гитлеровцами» он имеет в виду тосевитов из Дойчланда, господин адмирал, — пояснил переводчик.
— Скажите ему, что его обширная империя исчезнет почти бесследно на любом из трех миров нашей Империи. Молотов вновь выслушал, подумал и ответил:
— Трех ваших миров сейчас с вами нет, а вы рассчитываете завоевать не только СССР, но и все континенты. Подумайте, не слишком ли далеко вы зашли.
Атвар метнул взгляд на бесстрастного тосевита. Может, туземец и варвар, но далеко не дурак. Этот мир — даже планета с таким громадным количеством воды, как Тосев-3,— был куда более громадной территорией, больше, чем предполагал главнокомандующий до начала кампании.
— Мы атакуем вас, когда хотим, а вы несете тяжелые потери всякий раз, когда пытаетесь нанести нам ответный удар. Как вы вообще собираетесь воевать с нами, если почти все ваши производственные мощности лежат в развалинах? Сдавайтесь сейчас, и тогда вы сумеете сохранить для своего народа кое-какие преимущества.
На Молотове была такая же грубая одежда, как и у большинства тосевитов. Лицо его блестело от пота. Температура на космическом корабле была комфортной для Расы, но не для туземцев. Однако Молотов по-прежнему отвечал довольно дерзко:
— Фабрик и заводов у нас много. И людей много. Вы побеждали в сражениях против нас, но вам далеко до окончательной победы. Мы будем сопротивляться до последнего человека. Даже у гитлеровцев хватило здравого смысла не сдаться вам.
— Я недавно говорил с министром иностранных дел Дойчланда, — сказал Атвар.
Тот тосевит оказался тоже слишком упрямым, чтобы капитулировать прежде, чем его империи будет нанесен сокрушительный удар. Однако Молотову не надо об этом знать.
Туземец испытующе посмотрел на адмирала:
— И что он сказал?
Поскольку до высадки Расы СССР и Дойчланд находились в состоянии войны, было понятно, что у них мало оснований доверять друг другу.
— Мы обсуждали возможность признания Дойчландом власти Императора, — ответил Атвар.
Говоря о своем государе, он на мгновение опустил глаза. Переводчик — тоже.
— Вы говорите — Император? Я хочу убедиться, что правильно вас понимаю, — сказал Молотов. — Вашим… народом управляет некая персона, которая правит только потому, что является членом семьи, до этого находившейся у власти долгие годы? Именно это вы имели в виду?
— Да, именно это, — подтвердил Атвар, удивившись вопросу туземца. — А кто еще может управлять империей, в том числе и нашей, как не Император? Я полагаю, что тосевит по имени Сталин является Императором вашего СССР.
Насколько мог судить главнокомандующий, лицо Молотова и сейчас не изменило выражения. Таким же оставался и его голос — негромким и монотонным. Но сказанное туземцем заставило переводчика зашипеть от ярости и изумления — тот даже начал хлестать коротким хвостом, будто в смертельной битве. Но потом офицер овладел собой и заговорил на языке Молотова. Молотов ответил. Переводчика била дрожь. Успокаивался он медленно и еще медленнее поворачивался к Атвару.
