Эдуард Иноземцев - Слипперы
– Он самый, – ответил я.
За стеклами пенсне меня сверлили глаза. Не очень приятный взгляд. Вблизи впечатление интеллигентности начисто пропало. Зато возникло ощущение, что рядом сидит огромный сытый паук.
– Вы знаете, кто я?
– Понятия не имею, – честно признался я.
– Вы ведь журналист, с литературой знакомы. Шерлока Холмса читали?
– Читал. В детстве.
Он усмехнулся. Затянулся, выдерживая эффектную паузу.
– Считайте, что я профессор Мориатти московского розлива, – сказал он, выдохнув дым мне прямо в лицо.
Голос его был сухим, немного скрипучим. Лишенным модуляций.
– Интересно… – протянул я. – Значит, вы мозг преступного мира Москвы?
Он еще раз усмехнулся:
– Что-то в этом роде.
– Я всегда больше симпатизировал Холмсу, – признался я.
Это было не совсем тактично и весьма опасно, но мне надо было вывести его из равновесия, чтобы расшевелить и смочь просканировать его ауру. Впрочем, из себя он не вышел.
– Это неудивительно. Профессор Мориатти редко у кого вызывает симпатию, – пожал он узкими плечиками. – И я тоже, кстати.
Какая самокритика. Я решил, что с этим человеком надо держать ухо востро.
– Так зачем я вам понадобился? – поинтересовался я. – Хотите дать интервью? Раскрыть свое инкогнито?
– Ерничать не надо, Духов. У меня к вам серьезное предложение.
– От которого я не смогу отказаться?
Левая половина его лица улыбнулась, правая осталась неподвижной. Из груди вырвалось клокотание. Может, оно обозначало смех?
– Я не сицилиец, – сказал он. – И решаю вопросы по-другому. Да и времена не те…
– Значит, меня не угрохают, если я откажусь?
– Не угрохают. Но ведь вы еще не знаете, что я собираюсь вам предложить. Зачем же отказываться так сразу?
Это было разумно. Я вытащил сигарету и закурил, не спрашивая разрешения. Запах дыма моих не очень дорогих сигарет не шел ни в какое сравнение с запахом из его трубки, но зато я был почти уверен, что не попаду в ад.
– Так что же вы собираетесь мне предложить? – полюбопытствовал я.
– Тридцать тысяч долларов. На ваш счет или наличными. Как вам будет удобно. Сразу же, как только мы заключим соглашение. В качестве аванса. И разумеется, зарплата.
Я чуть поперхнулся. Но тут же взял себя в руки.
– И за что же такие деньги?
– Вы уходите от тех людей, что вас завербовали, и работаете на меня. Делать надо будет то же самое – сканировать людей. Их мысли. Их намерения. В общем, все то, что вы умеете. И еще надо будет найти одного человека.
На этот раз я все-таки поперхнулся. И взял себя в руки не сразу. Он с интересом наблюдал за мной.
– Удивлены, откуда я узнал про ваши способности и ваших нанимателей? – спросил он.
– Если честно, то да. Удивлен, – искренне признался я.
– Все очень просто. Мы платим деньги сотрудникам многих учреждений. И нам дают информацию. Экономическую, политическую, финансовую, юридическую. В том числе и о людях, которые могут представлять интерес для нас. И в вашей организации у меня есть свои информаторы.
Действительно, все очень просто.
– Значит, вы знаете, на какую организацию я работаю?
– Конечно, – ответил он.
– А как она называется? Наша организация?
Он недовольно выдохнул мне в лицо новую порцию дыма.
– Хватит шутить, Духов. Во всем должна быть мера. Так как вам мое предложение? По-моему, оно достаточно щедрое…
Тридцать тысяч долларов сразу… Конечно, неплохое предложение, черт меня дери.
– Это ваши люди навещали нашу конспиративную квартиру ночью? – поинтересовался я.
Он искренне удивился. По крайней мере, мне так показалось.
– Что?
– Вы знаете месторасположение нашей конспиративной квартиры?
– Разумеется. – В его голосе проскользнула обида.
– И вы послали людей, чтобы они взломали дверь и проникли внутрь?
– Зачем? Я и так знаю, что там внутри.
– Серьезно?
– Серьезно. Ничего интересного там нет. Кроме вас пятерых.
– Значит, вам доложили и об остальных четверых?
– Доложили. Их зовут Маргарита, Никанор, Галина и Вера. Так ведь? – Он хихикнул.
– Да, не зря вы платите деньги.
– Не зря, – согласился он. – Зря я ничего не делаю. Так вы согласны?
– А почему вы не обратились к остальным из нашей группы?
– Надеюсь договориться с вами, Духов. А потом с вашей помощью переманю и остальных. Все надо делать постепенно. Поспешишь – людей насмешишь. Вникаете?
Я вникал. И чем больше вникал, тем меньше мне это нравилось. Осознав это, я попытался проникнуть в сознание профессора и прочитать там какие-то ответы, но передо мной сидел тертый калач, который к тому же знал о моих способностях. Одним словом, попытка оказалась неудачной.
– Думайте, Духов, думайте, – пробурчал он.
– Мне обязательно отвечать сразу? Ведь и Москва не сразу строилась?
Он глубоко затянулся. И молчал некоторое время. Видимо, тоже думал.
– Ладно. Вы оказались в затруднительном положении. Понимаю. Дня три хватит на размышления?
– Хватит, – сразу же откликнулся я. В данную минуту мне хотелось как можно скорее убраться из этого скверика, купить коньяк, оказаться в квартире и влить в себя грамм сто. Лучше – двести.
– Вы ведь понимаете, что о моем предложении не стоит докладывать вашему начальству? – вкрадчиво поинтересовался «паук».
– Понимаю. Это элементарно.
– Ладно. Тогда через три дня встретимся на этом самом месте. В это же самое время. И не опаздывайте. Я не люблю, когда опаздывают.
Он встал и, не попрощавшись, зашагал в сторону Тверской. Оба жлоба тут же присоединились к нему почетным эскортом.
20
Путь назад прошел в глубокой задумчивости. Я пытался разложить по полочкам, квалифицировать, объяснить и понять. Но ничего не получалось, потому что я не знал, что раскладывать и как квалифицировать. Есть вещи необъяснимые. Например, сколько человек еще в Москве знает про группу Zetta? Откуда они это знают, если проект секретный? Кто вломился в нашу конспиративную квартиру, если мафия тут ни при чем? Вопросы, одни вопросы.
В супермаркете, присовокупив к бутылке дорогого армянского коньяка полуфабрикат шашлыка, острый сыр и хлеб, я встал в очередь в кассу. Люблю тратить деньги, когда они у меня есть. Сзади пристроилась яркая брюнетка лет тридцати, с корзинкой, набитой разными йогуртами и зеленью. Я приметил ее, когда она два-три раза роняла корзину, к тому же все время косилась на меня. А в непосредственной близости еще и оказалось, что она пахнет дорогими французскими духами. Мне нравится, когда от женщин хорошо пахнет.
С минуту брюнетка стояла молча, но затылком я ощущал токи, исходящие от нее. У меня почему-то возникла подспудная уверенность, что она заговорит со мной. И интуиция меня не обманула.
– Простите… Но я вас, кажется, знаю, – раздался за моей спиной низкий хрипловатый голос, а ее рука коснулась рукава моего плаща.
Я обернулся.
– Вы такой интересный мужчина. Вряд ли я путаю, – улыбнулась она, убрав руку. – Вы ведь журналист, правда?
Первым моим побуждением было отказаться от самого себя, слишком уж бесцеремонно она меня разглядывала, но известность все-таки притягательная штука. Иногда.
– Журналист, – нейтральным тоном подтвердил я. – Но вас я что-то не помню. Извините…
– Вы делали интервью с моей подругой, Юлей Шуваловой, – экспансивно продолжила она. И многозначительно добавила: – И намекнули ей, что она – ведьма. Ну не настоящая, конечно. Не из сказки. А характером. Было очень… э… занима тельно.
– Правда?
– Святая правда.
Впрочем, я почти сразу вспомнил эту подругу. Она была дизайнером, и у нее был примерно такой же характер, как у Мэрил Стрипп в фильме «Дьявол носит Прадо». Она, кстати, и внешне была похожа на героиню того фильма. Поэтому я и сделал ей довольно сомнительный комплимент. Насколько я помню, она обрадовалась. Ей и вправду хотелось быть ведьмой. Кивнув, я покосился на очередь, высчитывая, сколько мне еще придется проторчать в ней. Брюнетка была интересной и сексуальной, но моя голова в данную минуту была занята совершенно другим. К тому же она была не в моем вкусе. И наконец, у меня уже была Маргарита.
– Вы любите ведьм?
Она ненароком распахнула стильное дорогое полупальто, давая мне возможность лицезреть фигуру. Фигура, облаченная в узкий яркий свитер и такую же узкую юбку, была что надо – несколько в восточном стиле, с развитыми аппетитными фор мами, но в то же время гибкая. Я почему-то подумал, что она, наверное, отлично станцует танец живота.
– Ведьмы бывают не только в сказках, – многозначительно добавила брюнетка.
В ее голосе была такая убежденность и такое глубокое знание предмета, что я несколько опешил.
