Василий Щепетнев - Испытание веры
— Я тоже не верю в самоубийство, Иеро. Но случившееся не есть вопрос веры или неверия. Смотри, запоминай, размышляй. Используй данные Богом разум. Постарайся продержаться три луны. Я пришлю тебе смену — или… — он задумался на несколько мгновений, — или подкрепление. Хотя тебя и возвели в сан — и возвели совершенно законно, тебе еще многое нужно узнать. Правда, лучший учитель — опыт, а его ты черпаешь в Но-Оме полными пригоршнями.
Внезапно из дома донесся звук рожка. Протрубил один раз, коротко и смолк.
Аббат вскочил.
— Идем в Дом.
Шел он быстро и бодро, Иеро едва поспевал за ним.
— Дозорный подал сигнал — сегодня в наш Мир открыты ворота Мира Красного Песка.
— Это… Это южные пустыни, Аббат Демеро?
— Нет. Помнишь, в семинарии вам говорили о пере Бруно, который во всеуслышание заявил о множественности Миров? Он раскрыл тайну, и его за это покарали, хотя и слишком, слишком строго.
— Его сожгли на костре.
— Верно. Церковь сожалеет о сделанном, и теперь, когда рьяные головы требуют костров для слуг и подсобников Нечистого, мы всегда вспоминаем о той ошибке. Но сейчас я о другом. Миров действительно много, очень много. И время от времени можно перейти из одного Мира в другой.
— Здесь?
— Путь из Мира в Мир всегда лежит через Навь. Но никогда не знаешь заранее, кто идет в наш Мир. И с чем. Поэтому здесь, в Нави, мы держим стражу. Ночную стражу — так ее прозвали с древних времен.
Двери во дворец оказались приоткрытыми, Аббат Демеро их чуть толкнул, и они открылись настежь.
— Заходи, Иеро. Прости, я теперь должен звать тебя пер Иеро.
Иеро шагнул за порог.
— Ты выдержал испытание. Отлично.
— Какое испытание? — Иеро подумал, что промолчи он, то выглядел бы куда солиднее, но язык, как всегда, опередил мысль, что быстрее всего на свете? Язык болтуна.
— Этот дом — узел Нашего Мира в Нави, и войти сюда может лишь один из дюжины тех, кто свободно перемещается по Нави. Поразительно. У меня ушло три года на то, чтобы переступить порог.
— Я не знал…
— Тебе простительно. Но почему не знал я? Почему не разглядел в тебе Стражника Нави?
Рожок протрубил дважды, и Аббат прекратил самоедство.
— Похоже, Мир Красного Песка все ближе. Идем, нам нужно приготовиться.
На сей раз Иеро удалось удержаться и не спросить, в чем, собственно, будет заключаться подготовка. Он просто следовал за Аббатом, держась слева и на полшага сзади. Позиция это показалась ему наиболее правильной.
Аббату тоже.
— Ты прежде был в патруле?
— Нет.
— Значит, и здесь инстинкт, — Иеро послышалось, что в голосе Аббата Демеро проскользнули завистливые нотки. Именно послышалось, чтобы Аббат, один из наиболее уважаемых людей Союза Аббатств завидовал недоучившемуся семинаристу, ставшему священником только волею случая?
Они вошли в зал, полоуину которого занимало оружие — пики и мечи, арбалеты и кистени, диковинные диски с острейшими краями, метатели от крохотных, карманных до больших. Неподъемных. По сравнению с этой оружейной палатой та, что в поселении Но-Ом, казалась сокровищем бедняка.
Панцири, шлемы, кольчуги занимали другие ползала.
Но, в отличие от Брасье, Аббат Демеро сам подобрал вооружение для Иеро — короткий кривой меч, легкую кольчужку и странный шлем — прочный, он был с прозрачным забралом-окошечком. Понизу по наплечникам проходила губка.
Кольчужка оказалось удобной — нигде не теснила, не сковывала движения. Правда, тонковата. Копье, посланное сильной рукой, проткнет, пожалуй, насквозь.
Аббат помог Иеро надеть шлем. — Незаменим в Мире Красного Песка.
Незаменимых людей нет, а незаменимые вещи есть. Как странно…
Аббат тоже облачился в кольчугу.
— Как знать, возможно, сегодня проход и откроется, — сказал он и просунул голову в отверстие шлема.
В углу зала виднелась винтовая лестница, уходившая вниз.
— Иди за мной, — голос его внутри шлема звучал непривычно, гулко и глухо одновременно.
Аббат начал спуск.
Пять ступенек. Десять. Пятьдесят. Путь шел в темноте, лишь наверху пятно света позволяло первое время видеть окружавший их камень. Тесаные кубы плотно прилегали друг к другу.
Но на сотой ступеньки света уже не хватало. Не споткнуться бы. А то и споткнуться — и кубарем полететь вниз, ломая шею, ребра и все, что есть внутри прочного. Никакая кольчуга не спасет. Как глубоко спускаться? Сделать вместо ступеней желоб да и скользить, протирая порты. Можно тряпицу подстелить, смазанную топленым салом грокона? Постелить и со свистом лететь в бездну.
Иеро нарочно напускал на себя смешные, дурашливые мысли, но веселее не становилось.
На сто восьмидесятой ступени он заметил красное свечение, идущее снизу. Еще тридцать четыре ступеньки — и они оказались в подземелье.
Аббат прошел вперед, Иеро послушно следовал за ним. Следовал — и оглядывался.
Свет исходил от факелов, что торчали из чугунных факельниц. Сами подставки изображали гнусных тварей с огромными зубастыми пастями, в которых и вставлялись рукоятки факелов.
Но огонь, исходящий от них, тусклый, темно-вишневый, казался странно холодным, и языки пламени не плясали, а лениво, тягуче шевелились, когда он и Аббат шли мимо.
Иеро поднес к пламени руку. Ладонь ощутила стужу.
— Это люма, — пояснил Аббат. Ага, люма. Понятно. Ничего удивительного. Знать бы, что это за штука — люма. Минерал, жидкость для горения или вовсе колония светлячков?
Каменный свод наверху не давал эха, и шли они, словно по траве, мягко, неслышно. Не трава под ногами, не земля — мох-камень. Этим камнем выкладывают пол в кельях затворников, чтобы звуки извне не тревожили их, не мешали погружаться в глубины Духа.
— Осторожно, — предупредил Аббат.
Они прошли меж плит, больших, каждая в два роста Иеро. Не плиты — зеркала, это стало видно, когда они вошли в пространство между ними.
Зеркал было пять, и образовали они собой незамкнутую пентаграмму — между каждым зеркалом был проход в три шага шириной. А само зеркало шириною шагов в семь-восемь.
Многократно отраженные фигуры Иеро и Аббата составили толпу. Не потеряться бы.
Посреди пространства возвышалась другая пентаграмма, на сей раз сплошная, по три шага каждая сторона. Она поднималась над поверхностью едва на вершок, но отчего-то казалось, что взобраться на нее будет трудненько.
Они и не взбирались.
— Подождем здесь, — придержал Иеро Аббат Демеро.
Что ждать, или кого, он не сказал, а Иеро не спросил. Не тянуло спрашивать в этом подземелье.
— Этим воротам сотни веков, — вполголоса сказал Аббат. — Они построены еще во времена пре-Смерти. Отсюда можно отправляться в Другие Миры — или в Межмирье.
— Только отсюда? — не удержался Иеро.
— Зависит от расположения светил и Лестницы Миров. В Межмирье иногда можно попасть и из собственного ложа, если тому благоприятствуют светила. А в Миры нижних ступеней сильные духом могут пройти и так… из Яви, — развивать тему Аббат не стал, перешел к другому. — Мир Красного Песка — спутник нашего Мира, его близкое отражение. Он пуст, в нем нет обитателей — разумных обитателей. Неразумные твари кое-где попадаются.
Мы решили заселить этот Мир.
— Мы?
— Союз Аббатств. Доктрина множества обитаемых Миров — доктрина тайная. Слабые умы, те, кто не способен проникнуть в Навь, и, тем более, перемещаться между Мирами, не должны знать о своей ограниченности. Во многом знании многие печали, и чувство ущербности способно отравить бытие. Людям свойственно не ценить то, что им дано, и переоценивать то, что дано другому.
Три зимы назад мы послали отряд — двести поселенцев, трое священников-заклинателей. Для всех они ушли на северо-восток Канды и там бесследно пропали. На деле же они переместились в Мир Красного Песка.
— Но… Но пер Иеро, вы говорили, что перемещаться между Мирами способны немногие… Очень немногие. А двести поселенцев — это немало.
— Молодец, мой мальчик. Ты прав. Людей, способных самостоятельно перемещаться — очень мало. Но любого — или почти любого — можно переместить. Для этого и создана площадка перемещения, которую ты видишь. Здесь сила отдельных людей складывается в одну, и ее достаточно, чтобы перенести человека в Иной Мир. Особенно, если Мир этот близок, и расположение светил тому благоприятствует.
— Значит, у нас есть поселение в Ином Мире?
— Есть… Или было. Восемь лун назад прошло с тех пор, как мы получили от них последнюю весть. Следующие пять лун положение Лестницы Миров было таково, что делало Мир Красного Песка недоступным. Три луны назад послание должен был получить Пер Кельвин, но ему не удалось проникнуть в Навь. Почему — не спрашивай. Способности непостоянны, иногда они возрастают, иногда, наоборот, угасают — из-за болезни, из-за истощения сил, из-за враждебного присутствия. Как бы то ни было, с тех пор я не встречал пера Кельвина в Нави. Не получали мы вестей и с поселения Мира Красного Песка. Сегодня Лестница Миров позволяет проникнуть к поселенцами, и я должен воспользоваться представившейся возможностью.
