Сергей Слюсаренко - Новая Зона. Коллективное сознательное
— Давай свет, — тихо скомандовал Малахов.
Сноп яркого света из основного прожектора на крыше УАЗа залил «Круизер» и набережную Москвы-реки.
— Не двигаться, руки на голову. — Мощный динамик разнес голос Вадима над тишиной вечернего города.
Но охотники за морфами, видимо, имели другие планы на вечер и ринулись к своему автомобилю. Из раскрывшихся люков на крыльях «Сталкера» моментально выскочили скорострельные пулеметы, и короткая очередь трассирующих пуль прошила передние колеса «Круизера». Внедорожник беспомощно припал на обода. Вадим поймал себя на мысли, что точно так же они разогнали совсем недавно каких-то бандитов на трассе. Но те, кто сидел внутри, не собирались сдаваться. Слева и справа из окон автомобиля высунулись стволы автоматов, и на УАЗ обрушился шквальный огонь.
— Они так мне всю краску попортят, Вадим! — делано возмутилась Клава.
— Гера, дай мне инфракрасную картинку, — отрывисто приказал Малахов.
В этом диапазоне спектра было хорошо видно, что происходит внутри «Ленд-Круизера». Водитель и пассажир рядом с ним вели шквальный огонь, а еще один, безучастный, развалился на заднем сиденье, как на диване перед телевизором. Малахов не колеблясь перенес огонь на тех, кто стрелял из внедорожника. Тела немедленно обмякли. Вадим достал на всякий случай пистолет, вышел из машины и направился к «Круизеру». Он рывком распахнул заднюю дверь и вытащил за шиворот человека с заднего сиденья. Немолодой, слегка обрюзгший мужчина был полностью деморализован. Видимо, только что он был уверен в своей полной безопасности, но ситуация изменилась настолько быстро, что он даже не понимал, что произошло. Так же за шиворот Малахов волоком оттащил его к своей машине. Там, зафиксировав наручниками, запихнул в багажник УАЗа.
— Лежи и не пикни, приедем куда надо, поговорим, — объяснил он пленнику. — Герман, вызови Центр, пусть они тут подчистят.
— Уже сделано, — ответил Тельбиз. — Через пятнадцать минут будут.
— Тогда поехали домой. — Вадим захлопнул дверцу и сел, как он обычно любил, вполоборота к водителю.
Минут через двадцать «Сталкер» осторожно вкатился в ворота внутреннего двора Центра. После нападения Центр был еще в лесах. Шли работы по реставрации фасада, замена окон на пуленепробиваемые, да и внутренняя отделка здания тоже преображалась. Шустрые жители Норвегии и Финляндии, легальные гастарбайтеры, сбежавшие в процветающую Российскую Федерацию, старались вовсю. Ведь за хорошее поведение и отличный послужной список можно даже подать заявление на гражданство. А это была мечта практически любого жителя Северной Европы. В России, кроме высокого уровня доходов, они могли наконец жить не по законам шариата, и их женщины могли не скрывать под паранджой свои русые волосы. Программа натурализации полностью поддерживалась коренным населением северных стран, по этому поводу президент Финляндии Нургаллы Хакандиев разрешил беспошлинные поставки в Россию стройматериалов. Так что краской «Тиккурилла» были обеспечены все стройки Москвы. Новый облик Центра постепенно приобретал свои строгие черты.
По возвращении в Центр группе Малахова пришлось потрудиться. Пленника необходимо было перевести в хорошо защищенное помещение. Такие, конечно, были в подвалах Центра, но ими уже много лет не пользовались. С большим трудом удалось отыскать коменданта, а тому с еще большим трудом удалось найти ключи от комнат усиленной изоляции, как назывались обычные камеры. В давние времена они тоже не часто использовались и в основном не для людей. Людьми в давние времена занимались другие учреждения.
Толстяка поместили в небольшое помещение без окон с довольно удобной кроватью, санузлом в отдельной каморке и аскетической прикроватной тумбочкой. Ему так и не сказали ни слова с того момента, как вытащили за шиворот из машины на набережной у Боровицких ворот, и это явно тревожило задержанного. Человек, оставшись наедине с самим собой, сначала стал нервно ходить по камере, потом, слегка успокоившись, улегся на кровать. За его поведением из соседнего помещения, куда был выведен сигнал камеры видеонаблюдения, внимательно следили Клава и Вадим.
— Ну что, будем с ним говорить? — Клаве не терпелось допросить пленника, она соскучилась по своей основной работе.
— Ты знаешь, Клава, мне совершенно не хочется. По нему видно, что это очень мелкая сошка в иерархии энампов. И по способностям, и по положению. Это у них вообще-то взаимосвязано, — ответил Малахов. — Я не почувствовал в нем никакой силы. А ведь я лоб в лоб с ними сталкивался. Там, в Зоне.
— Ладно, позволь мне поработать. Уж очень мне интересно с таким поговорить. Я прямо обзавидовалась твоему опыту. — Клава улыбнулась и отправилась к заключенному.
— Только осторожно, а то тебе резкое похудение будет не к лицу, — так же улыбаясь бросил вдогонку Вадим.
— Ну что, молодой человек, как самочувствие? — Клава шагнула в камеру без всякого сопровождения, хотя прапорщик взвода охраны и пытался войти первым.
— Я ничего не скажу. — Пленник вскочил с кровати и испуганно завертел головой. — Я требую адвоката!
— Господи, ну будет вам адвокат, будет. Что вы все такие нервные? — всплеснула руками Клава. — Только что обстреляли машину спецслужб, а теперь уже требуете адвоката. Может, сначала поговорим без официальных представителей юстиции? Может, и так договоримся? А то адвокат, прокурор, суд присяжных, смертная казнь… Вы в курсе, что у нас не афишируют, что смертная казнь до сих пор применяется? Я вам как-нибудь расскажу, я однажды присутствовала при расстреле.
— Ни о чем я не хочу с вами говорить. Я ничего не знаю и знать не хочу, — поджав губы, сказал человек.
— Нет, это и вправду очень интересно! — Клава глянула на заключенного, и блеск ее глаз был очень похож на маниакальный. — Главное, на самом деле расстрел — не совсем расстрел. Зачем расходовать такой источник донорских органов?
Со стороны казалось, что заключенный уже освоился, взял себя в руки и совершенно не реагировал на слова женщины, гордо уставившись в стенку, но Клава прекрасно понимала, что его поведение — это просто разновидность истерики.
— Хорошо-хорошо, — кивнула Клава. — Я сейчас просто перечислю свои вопросы, и все. Вам отвечать не надо. Подумайте над ними, я потом зайду. Договорились?
— Мне все равно. — Пленник гордо сел на прикроватную тумбочку. — Я даже слушать вас не буду.
— Ладно, тогда мои вопросы. Я ведь думаю, вы достаточно разумный человек, чтобы хотя бы выслушать их, да? Ведь еще не придумали таких способов психообработки, чтобы человек совершенно адекватный — а вы же адекватный, да? — не слышал, что ему говорят.
Мужчина демонстративно отвернулся.
— Меня зовут Клавдия Мироновна Моисейчик, я сотрудник Центра Аномальных Явлений. В силу своих служебных обязанностей я иногда занимаюсь тем, что помогаю людям привести в порядок свои мысли, обрести душевное равновесие и покой. А как вас зовут? Но можете не отвечать.
— Я Эрик Иванович Фокин, — пленник ответил неожиданно для себя самого.
— И как давно вы состоите в сообществе? — спокойно, словно это подразумевалось само собой, спросила Клава.
— Полгода. — Фокин вдруг подскочил и заорал: — Я не состою ни в каком сообществе!
— То есть вы полгода не состоите в сообществе, а раньше состояли? — все так же, не повышая голоса, спросила Клава.
— Нет, я не состоял и не состою нигде! — Губы Фокина задрожали.
Только тут Клава поняла, что ее так раздражало в допрашиваемом. Губы у него были бледные и влажные и после каждого произнесенного слова подрагивали, как кусочки салата в гамбургере.
— Это у вас было первое задание?
— Нет! Это…
— Это не первое задание? — продолжала наседать Клава. — То есть вы уже опытный член союза энергетических вампиров?
— Откуда вы зна… — всполошился Фокин. — Нет никакого сообщества!
— А что есть? — Клава долбила Фокина вопросами, как молотком по голове.
— Ничего нет… — Чем больше задавали вопросов Фокину, тем больше он терял контроль над ответами, выпаливая слова, которые появлялись из самых дебрей подсознания.
— И вы просто выехали погулять по набережной? — Клава посмотрела на мужчину как на тяжелобольного — с грустью и сожалением.
— Да, мы просто погулять… — соврал так, что сам этому ужаснулся, Фокин.
— И огонь открыли по спецмашине просто так? — все так же бесстрастно, как о покупке бутылки пива, спросила Клава.
— А вы первые открыли! — Фокин уже оправдывался, как провинившийся школьник, не верящий ни на секунду, что ему поверят.
— Мы? С чего вы решили, что это были мы? — Клава поджала губы и изумленно посмотрела на Фокина.
— Я запомнил вас за рулем! Я все помню. — Эрик расправил плечи, но это не придало ему уверенности.
