Сьюзен Коллинз - Голодные игры. И вспыхнет пламя. Сойка-пересмешница
– Под землю, – догадывается Гейл.
Под землю. Ненавижу подземелья – шахты, тоннели и Тринадцатый дистрикт. Я с ужасом думаю о том, что могу умереть там, хотя это глупо – ведь если я умру на поверхности, меня непременно закопают в землю.
Голограф показывает и те капсулы, которые находятся под землей. Когда мы спускаемся, я вижу, что четкие, надежные линии улиц переплетаются с беспорядочным, запутанным клубком тоннелей. Правда, и капсул здесь меньше.
Двумя этажами ниже находится вертикальная труба, соединяющая наш дом с тоннелями. Чтобы добраться до нее, придется лезть по узкой вентиляционной шахте, которая проходит по всему зданию. В шахту можно попасть через кладовую на верхнем этаже.
– Ну ладно. Давайте сделаем так, как будто нас здесь не было, – говорю я.
Мы уничтожаем следы нашего пребывания – выбрасываем в мусоропровод пустые жестянки, прячем полные в вещмешки, переворачиваем подушки диванов, залитые кровью, вытираем следы геля с пола. Замок на входной двери ремонту не подлежит, но мы запираем дверь на задвижку, чтобы она хотя бы не открылась от первого прикосновения.
Наконец остается только разобраться с Питом, который улегся на синем диване и отказывается вставать.
– Никуда я не пойду. Я либо выдам вас, либо на кого-нибудь нападу.
– Тебя найдут люди Сноу, – говорит Финник.
– Тогда оставьте мне капсулу с ядом. Я приму ее только в крайнем случае, – отвечает Пит.
– Это не вариант. Пойдешь с нами! – рявкает Джексон.
– А если нет, тогда что? Вы меня застрелите?
– Мы тебя вырубим и потащим силой, – говорит Хоумс. – А это отнимет время и сделает нас более уязвимыми.
– Хватит играть в благородство! Я не боюсь смерти! – Он умоляюще смотрит на меня. – Китнисс, прошу тебя. Неужели ты не видишь, что я не хочу в этом участвовать?
Проблема в том, что я действительно это вижу. Может, отпустить его – дать таблетку, нажать на спусковой крючок? Что сильнее – любовь к Питу или желание победить Сноу? Неужели я сделала Пита пешкой в моих личных Играх? Это отвратительно, но я не уверена, что это ниже моего достоинства. Возможно, мне следовало бы проявить милосердие и немедленно убить Пита – да только все дело в том, что мною движет не милосердие.
– Мы зря теряем время. Пойдешь добровольно или тебя нужно вырубить?
На пару секунд Пит закрывает лицо руками, затем встает.
– Снять с него наручники? – спрашивает Лиг Первая.
– Нет! – рычит Пит, прижимая их к груди.
– Нет, – эхом отзываюсь я. – Отдайте мне ключ.
Джексон без возражений передает мне ключ, и я кладу его в карман штанов. Он звякает, стукнувшись о жемчужину.
Хоумс вскрывает маленькую металлическую дверь вентиляционной шахты, и мы сталкиваемся с еще одной проблемой: для «жуков» в панцирях шахта слишком узка. Кастор и Поллукс снимают броню и отсоединяют запасные камеры, каждая из которых размером с коробку для обуви. Мессалла не может придумать, что делать с панцирями, и в конце концов мы просто бросаем их в кладовой. Мне не нравится, что за нами остается такой след, ну а что тут поделаешь?
Даже двигаясь гуськом, боком, сдвинув все наше снаряжение на одну сторону, мы все равно с трудом протискиваемся в шахте. Минуем первую квартиру и вламываемся во вторую. Здесь, в одной из спален есть дверь в подсобку. В подсобке – вход в трубу.
Увидев круглую крышку, Мессалла хмурится, на мгновение возвращаясь в прошлую жизнь.
– Вот почему никто не любит квартиры в центре дома. Целый день туда-сюда шастают рабочие, и ванная здесь только одна. Правда, квартплата значительно ниже. – Заметив удивление на лице Финника, Мессалла добавляет: – Не важно. Проехали.
Крышка снимается просто, а широкая лестница с покрытыми резиной ступеньками позволяет быстро и легко спуститься в нутро города. Мы собираемся у ее подножия, и ждем, пока наши глаза привыкнут к полумраку, который почти не рассеивают ряды тусклых лампочек. Воздух пахнет химикатами, плесенью и фекалиями.
Поллукс, бледный и потный, хватает Кастора за руку, словно готов в любой момент упасть.
– Прежде чем стать безгласым, мой брат работал здесь, – говорит Кастор.
Ну конечно. А кого еще капитолийцы отправили бы в эти затхлые, вонючие тоннели, полные мин-капсул?
– Прошло пять лет, прежде чем мы накопили деньги и подкупили чиновников, чтобы его перевели на поверхность. За эти годы он ни разу не видел солнца.
В более благоприятной обстановке, в другой жизни, в которой меньше опасностей и больше отдыха, кто-нибудь непременно понял бы, что нужно сказать, мы же просто долго стоим, пытаясь подобрать подходящий ответ.
Наконец Пит поворачивается к Поллуксу.
– Значит, ты только что превратился в наше самое главное сокровище.
Кастор смеется, и даже Поллуксу удается выдавить из себя улыбку.
Мы прошли половину первого тоннеля, и я вдруг понимаю, чем примечателен этот разговор: Пит снова похож на себя, на человека, который в любой момент может найти подходящие слова. Он может иронизировать, подбадривать, даже шутить – но никогда не смеется над другими людьми. Я бросаю взгляд назад: Пит, глядя в землю и сгорбившись, ковыляет вперед в окружении своих конвоиров, Гейла и Джексон. Он выглядит таким подавленным. Однако на минуту он и впрямь стал прежним.
Пит оказался прав: Поллукс ценнее десяти голографов. Под землей есть простая сеть широких тоннелей, которая совпадает с планом города: тоннели проходят под всеми главными улицами. Она называется Перевоз, ведь по ней грузовики перевозят товары по всему городу. Днем ее многочисленные капсулы отключены, а ночью она превращается в минное поле. Сотни дополнительных тоннелей, служебных шахт, железнодорожных путей и канализационных труб образуют многоуровневый лабиринт. Новичок здесь бы долго не протянул, но Поллукс знает все – в каком коридоре нужно надеть противогазы, где протянуты провода высокого напряжения, а где водятся крысы размером с бобра. Он предупреждает нас, когда периодически по канализации текут потоки воды, угадывает время, когда меняются смены безгласых, ведет нас по затхлым, неприметным трубам, обходя стороной железнодорожные пути, по которым время от времени почти бесшумно проносятся грузовые поезда. И, что самое главное, он все знает про камеры. Здесь, если не считать Перевоза, их мало, но мы все равно стараемся держаться от них подальше.
Под предводительством Поллукса мы движемся с неплохой – нет, удивительной – скоростью, особенно если сравнить с нашими странствиями по поверхности. Примерно шесть часов спустя усталость берет верх. Сейчас три, и я решаю, что отсутствие наших трупов обнаружат лишь через несколько часов. Затем капитолийцы прочешут весь квартал – на тот случай, если мы попытались уйти по шахтам, – а потом начнется охота.
