"Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Лайонс Дженн

Кастрюля, стоявшая на очаге, пахла чем-то более острым, чем обычная джоратская овсянка, готовящаяся на завтрак. Большой и хорошо заметный алтарь Восьми занимал почетное место в главном зале, но сами апартаменты украшало всего несколько картин или гобеленов. Здесь не было ни скульптур, ни книг, и это вполне соответствовало тому, что я помнила об отце Тамина – мрачном человеке, который считал, что все, от искусства до поэзии, может стать потенциальным началом для демонического разложения.

Сэр Барамон, брат Коун и Нинавис сидели в главном зале, разговаривая с еще одним человеком, который с искренним энтузиазмом наклонился к ним, совершенно забыв про приправленную специями кашу, остывающую на столе рядом с его локтем. Белая борода и заплетенные в косу волосы цвета облака ярко выделялись на фоне смуглой кожи куурца с мудрыми глазами и веселой улыбкой.

Без него я никогда бы не дожила до совершеннолетия. Отец Зайхера спас меня тысячами способов. Он дал мне возможность игнорировать вопли, звучавшие у меня в голове, позволил поверить, что я могу быть не только дщерью Ксалторат.

– Вы уже видели ее в таком состоянии? Это просто ужасно… – Сэр Барамон толкнул Нинавис сапогом, и она оборвала речь на полуслове. Стоило людям понять, что я вошла, и в комнате повисло неловкое молчание.

Впрочем, был человек, который не собирался молчать.

– Моя дорогая Джанель! – Старый жрец Вишаи поднялся на ноги и с распростертыми объятьями направился ко мне. – Мое дорогое дитя, мы так давно не виделись! Мне так жаль слышать о твоем дедушке. Его свет сиял до самых дальних уголков наших душ.

– Отец Зайхера. – Я изо всех сил старалась говорить спокойно, и хотя мне безумно хотелось броситься ему в объятия и, разрыдавшись, спрятать лицо у него на груди, просто положила руку ему на затылок, а затем прижалась лбом к его лбу. Он ответил на мое приветствие, хотя, вероятно, он в последний раз здоровался по-джоратски много лет назад, когда мы встречались. – Я думала, вы сейчас по ту сторону Драконьих Башен.

Брат Коун встал:

– Так и было, граф. Я отправил для него сообщение. – Он замолчал на мгновение, и тень пробежала по его лицу. – Я подумал, так будет лучше.

Я отступила на шаг от главы веры Вишаи и опустила руки.

– Я понимаю. Спасибо тебе, брат Коун. – Я смотрела на них и чувствовала, как разбивается мое сердце. Брат Коун выглядел встревоженным, сэр Барамон – пристыженным, а Нинавис…

Нинавис вообще не смотрела на меня [284].

– Мне нужно, чтобы вы освободили комнату, – сказала я. – Нам с отцом Зайхерой надо кое-что обсудить наедине.

Повисло молчание, а затем все неохотно направились к выходу.

– Нинавис?

Она оглянулась, остановившись в дверях.

– Мы закончим, и я с тобой поговорю.

Нинавис открыла рот, собираясь что-то сказать, но затем нахмурилась и, утвердительно кивнув, последовала за остальными.

Я проводила ее взглядом, а затем вновь посмотрела на отца Зайхеру:

– Ваше Сияние, вы знаете, я обязана вам всем, но вам не следовало сюда приходить.

Старик улыбнулся:

– Присядь со мной. Расскажи, как все было.

– Зачем? Разве я должна поверить тому, что брат Коун до сих пор не полностью отчитался перед вами?

Он зацокал себе под нос и похлопал по подушке стула напротив:

– Не будь столь строга к нему, дитя. Брат Коун позвал меня, потому что он узнал то, что я знал уже некоторое время: тебя нелегко вылечить. Ты борешься с этим. Ты сражаешься с этим так, как колдун сражается с проклятием своего соперника [285]. – Его добрый взгляд стал суровым: – А теперь сядь.

В его голосе прозвучало что-то такое древнее, что-то похожее на тон, которым все родители воспитывают детей, что я невольно подчинилась его приказу и села у огня напротив него.

– Что он вам рассказал?

– Немного о злом колдуне и злой колдунье, а также о том, что тебе нужно найти способ увидеться с герцогом. А еще об этих бесконечных проблемах с семьей Малкоссиан. – Он наклонился вперед: – Ничего такого, что ты не можешь решить, моя дорогая. Я абсолютно верю в тебя.

Я глубоко вздохнула, вновь борясь с искушением упасть в его объятия, подобно маленькой девочке, находящей утешение в жреце, который всегда был рядом. Ну, или, по крайней мере, в жреце, который был рядом со мной с тех пор, как мне исполнилось восемь.

Вместо этого я сказала:

– Прошлой ночью я убила шесть человек. Это Коун тоже рассказал?

– Убийство, – ответил отец Зайхера, – требует преднамеренности. И если я правильно понимаю требования закона, ты имела полное право защищаться от этих людей или даже лишить их жизни за нанесенное оскорбление. – Я начала было спорить, но он вскинул руку: – Они не принадлежали к твоему табуну. Они не были саэленами. Это были опасные люди, совершавшие незаконные действия. Но проблема ведь не в этом, верно?

Я вздохнула и уставилась на свои черные пальцы:

– Нет, настоящая проблема в том, что я потеряла контроль.

– Возможно, так и может показаться. Но было ли это одержимостью? Ксалторат вернулась?

– Нет, я… – Отвернувшись, я уставилась на танцующее пламя. – Я внезапно стала столь злобной. Яростной. Это чувство просто вспыхнуло во мне, как огонь, который я могла погасить только кровью. Боюсь… боюсь, что становлюсь тем, кого ненавижу.

– Хм…

Я, заморгав, оглянулась на него:

– Хм? И это все, что вы можете сказать? Хм?

Он пожал плечами и, откинувшись на спинку стула, принялся за кашу.

– Просто восхитительно. Это Дорна приготовила?

– Вы сами сказали, что это восхитительно, так что нет.

– Тебе повезло, что она рядом с тобой, дитя мое. Это ведь не рис, не так ли?

– Понятия не имею. Может, ячмень? Вы меняете тему.

Вместо ответа он усмехнулся и продолжил есть. И лишь когда я уже почти была готова закричать на него, он отставил миску на соседний стол.

– Мне кажется, молодежь так… любит драмы!

– Драмы?! – Я вытаращила глаза. – Я убила…

– Да, да, да. Ты молодая девушка, оказавшаяся в трудной ситуации, вынужденная делать трудный выбор, когда испытываешь чрезвычайное давление на свои плечи и имеешь в собственном распоряжении еще более необычное оружие – саму себя. Нужен ли демон, чтобы объяснить, почему ты могла потерять контроль? Даже если испытания, свалившиеся на тебя, и дали тебе огромный опыт, несоизмеримый с твоим возрастом, – ты всего лишь подросток. Так что это никакая не тайна, что у тебя могут быть трудные времена. – Он сложил руки на коленях. – Меня гораздо больше беспокоит это дело с бароном Барсины. О чем ты только думала?

Я разинула рот. Этого не было в списке вещей, за которые, я думала, он будет меня ругать.

– Не понимаю, о чем вы.

Старый жрец вздохнул:

– Я не принадлежу к вашему народу, но знаю достаточно о джоратских обычаях, для того чтобы понять последствия.

Я прищурилась:

– Какие последствия? Я остановила Адский Марш, отец Зайхера. Помните, что было во время предыдущего, когда я была ребенком? Они создавали принца демонов из душ, принесенных в жертву Касмодею. Они собирались вскрыть Джорат, как гнилую сливу.

– Да, и ты Осудила барона и назначила своего человека в качестве нового правителя…

– Я никого не Осуждала, и Кэлазан – не мой человек…

Отец Зайхера только отмахнулся:

– Я знаю, как работают идорра и тудадже, моя дорогая. Кэлазан – твой человек. Ты правишь Толамером…

– Орет бы не согласился с этим…

– Пока сэр Орет не найдет способ лишить тебя титула, ты граф Толамера. И что произойдет, моя милая девочка, когда ты войдешь во дворец герцога, объяснишь ему, какова существует опасность, а он… отвергнет угрозу?

– Он этого не сделает! – запротестовала я.

– О, сделает! Потому что, если не считать последний Адский Марш, Джорат уже почти сто лет не знает войны. Ваш юный герцог Ксун даже представить себе не может, как быстро это все может измениться. Он подумает, что, выехав предупредить Джорат, ты на самом деле пытаешься соответствовать своему прозвищу, Джанель Данорак. Он решит, что ты переутомлена, расстроена смертью своего дедушки, ищешь причину своей вражды с Оретом Малкоссианом. Он отмахнется от твоих опасений, как от слов простой молодой девушки, которая думает, что она жеребец, в то время как она должна была принять свое место кобылы. И что ты тогда будешь делать?