Олег Львов - Проклятая рота
– Без кавалерии? – удивился Семерка.
– Она может двигаться впереди. Пехота будет у реки дня через два-три.
– Похоже, они уже знают, что их передовой отряд разгромлен, – Семерка наморщил лоб, и вновь раздался скрип.
– Наверняка, – согласился Вихрь. – Завтра пройдем дальше, возьмем языка.
– Хорошо, я понял, – мне показалось, что темные глаза-провалы, похожие на дырки от сучков, уставились на меня. – У нас все в полном благополучии и порядке, разве что инквизиторы потребовали Рыжего. К Лорду приходил сам Верховный Носитель Света Южной Четверти и долго рассказывал, что из-за одной паршивой овцы может пострадать все стадо.
– И что? – воскликнул я, напрочь забыв, что поперед батьки в пекло лучше не лезть, а без разрешения командира – не высказываться.
– Проклятая рота своих не выдает! – сурово проговорил Семерка. – Ладно, Вихрь, завтра выйдем на связь, опять же вечером, или я, или тот трухлявый, смердящий от тупости сморчок…
Да уж, они с Мухомором питают друг к другу истинно нежные чувства.
На этот раз не было никакого движения, никаких спецэффектов, просто сочетание дырок, трещин и складок перестало складываться в лицо, из куска коры ушла жизнь, и он стал ничем не отличаться от соседних.
– Ночное дежурство твое, Рыжий, – в голосе Вихря не было и намека на гнев, но я понял, что он сердит.
– Есть, – отозвался я, точно примерный солдатик.
Опять не поспать как следует, но, с другой стороны, кто просил меня влезать?
На ужин были те же хлеб и колбаса, что и утром, а затем нескольких человек отправили напоить лошадей. В их число попал и я – новобранцев максимально нагружают в любой армии мира, а для разведчиков я был именно салагой, хотя Рыжий воевал в роте не первый год.
Возвращались мы уже в полной темноте, и если бы не Хахаль с Рапошаном, я бы остальных просто не нашел.
Соратники принялись укладываться спать, а я уселся на то же место, где едва не задремал днем, и принялся старательно таращиться во мрак. Дневные твари заснули или попрятались, уступив место ночным, и лес наполнился совсем другими звуками – протяжными мелодичными криками, тонким попискиванием в соседних кустах и отдаленным ревом.
От него, как и от визга, похожего на тот, что издает бензопила, мне было очень не по себе.
– Не задремал? – шепотом спросил подошедший Рапошан, и я удивился, что он не спит.
Эти парни, в отличие от вояк из десятка Визерса, даже дрыхли бесшумно.
– Уснешь тут, – проворчал я. – То ли подкрадется кто и голову откусит, то ли командир просечет и ничего не откусит, конечно, но уж накажет так, что мало не покажется, без вопросов.
Рапошан засмеялся:
– Это точно. Насчет хищников не беспокойся – нас много, и пахнем мы железом. Ближе к утру тебя сменят, никому не нужен засыпающий на ходу разведчик, так что держись.
– Постараюсь, – пообещал я.
Рапошан тоже завалился спать, и я уже точно остался один.
Взошла луна, чуточку потолстевшая по сравнению со вчерашней ночью, и стало немного повеселее. Я смог хотя бы разглядеть, что делается вокруг, и убедиться, что лощади никуда не делись.
Животные, кстати, тоже вели себя необычайно тихо – никаких всхрапов или переступания копытами. Похоже, чуяли, что Вихрь способен любую из них продать живодеру, да еще и приплатить.
В общем, ночное дежурство оказалось делом тоскливым, унылым, но не особенно тяжелым. Стоило мне вспомнить гигантскую огненную пасть, приснившуюся днем, как дремота мгновенно улетучивалась, и я начинал думать, что легко пободрствую еще часок-другой.
Сменщиком моим оказался Хахаль, пробудившийся с негромким зевком.
– Ложись, – велел он, подойдя ко мне.
– Ага, – уныло отозвался я, думая, что уснуть все равно не смогу.
Но усталость взяла верх над страхом, и я вырубился, едва успев расстелить одеяло. Никакие кошмары меня не потревожили, а проснулся я от громогласного вопля над самым ухом.
Тот самый «визг бензопилы»!
Я резко сел, пытаясь понять, жрут ли меня уже, и если жрут, то с какого места, и обнаружил, что уже светло, все на ногах и смотрят на меня с улыбками, а Рапошан стоит, приложив руки ко рту.
– Подъем, – сказал Вихрь, единственный, остававшийся серьезным, и отвернулся.
– Кстати, так вопит грызец, – добавил Рапошан. – Запомни и попытайся выучить.
С ума он сошел, что ли?..
Чтобы произвести такой звук, надо пищалку в задницу вставить и три дня питаться горохом с молоком!
– Э, я постараюсь, – выдавил я, решив, что лучше не спорить.
После подъема мне не удалось даже пожрать, мы запрыгнули в седла и снова куда-то поехали. Для начала к тому же источнику, куда была «экскурсия» вечером, и с той же целью, а затем – на юго-запад.
Не успел я толком проснуться, как лес начал редеть, а затем мы вовсе оказались на краю поля, засеянного какой-то хренью вроде кукурузы, но с фиолетовыми, а не зелеными листьями.
За полем виднелись сбившиеся в кучу домики.
Повинуясь жесту Вихря, свернули направо и вскоре оказались в зарослях местного бамбука. В небольшой рощице запросто спрятался бы не то что наш десяток, а несколько боевых бегемотов верхом на диплодоках – коленчатые стволы стояли стеной, и меж ними приходилось протискиваться.
– Игген, давай, – сказал эльф, спешившись.
Наемника, к которому обратился командир, природа наделила на диво непримечательной внешностью – нос, уши, волосы, все как у людей, и при этом ничего индивидуального, никаких особых примет. Переодеть его в пиджак и засунуть в офис, и завтра я не узнаю этого парня, которого видел в кожаном панцире.
Услышав приказ, он кивнул и принялся рыться в седельных сумках.
– К дороге… – тут Вихрь сделал паузу и скользнул по нам взглядом.
Меня, судя по всему, опять оставят сторожить лошадей в «веселой» компании Оо.
– Рыжий и Рапошан.
Ого, выходит, я ошибся, и меня сочли годным для более-менее серьезного дела!
– Пошли, – сказал русоволосый наемник. – Захвати флягу, ну и еще плащ, и меч… Панцирь сними, драться нам не придется, а вот убегать – вполне возможно, хе-хе.
Десятник говорил что-то еще, отдавал приказы соратникам, но я его не слушал – надо собраться, а лошадей расседлать да привязать к дереву. Неизвестно еще, кто за ними будет приглядывать.
Рапошан осмотрел меня с ног до головы, остался доволен, и мы затопали прочь. Игген к этому времени переоделся в какие-то рваные тряпки, повесил на бок холщовую суму, разлохматил волосы и теперь мазал рожу грязью.
– Чего это он делает? – спросил я, когда мы отошли на достаточное расстояние и Вихрь нас услышать не мог.
– Игген отправится в деревню и там будет изображать из себя немого нищеброда, – объяснил мой спутник. – Нормально, он это умеет, как и слушать, что болтают в придорожных харчевнях, а болтают там много и знают куда больше, чем могут представить всякие полководцы. Мы же с тобой будем валяться в кустах и смотреть во все глаза – кто мимо проехал, куда направился.
