Дмитрий Силлов - Закон свободы
И вот, снова здрасте, приехали. «Вольные» зачем‑то приперли меня обратно на теперь уже свою базу, ночь продержали в каком‑то отстойнике, и сейчас увлеченно прут куда‑то. Зачем? Не проще было пристрелить там же, возле Нахаловки?
Видимо, не проще. Сейчас «зеленые» с упорством тягловых мулов тащили меня к самому большому ангару на территории комплекса, за полузакрытыми воротами которого слышался приглушенный гул.
Как ни хреново я себя чувствовал, но любопытство пересилило. Извернувшись, я бросил взгляд на верхнюю часть ангара. И тут же понял всё, ибо над его высокими воротами белой краской было выведено одно‑единственное слово: «Арена».
Может, это со времен пиратов повелось, а может и раньше появилось. Чем больше и беспредельнее шайка вооруженных отморозков, тем активнее в ее рядах насаждается ну очень свой кодекс чести. Мол, это мы такие офигеть благородные. А все остальные, кодекса нашей чести не признающие – дерьмо крысособачье, которое трясти на хабар совершенно не западло.
«Вольные» в этом плане недалеко ушли от своих криминальных предшественников. Для них арена была чем‑то вроде «божьего суда» для кремлевских жителей из параллельной вселенной. Кто в бою победил, тот и молодец. Типа, Зоне виднее за кем правда, ибо она практически для всех сталкеров этих мест и бог, и судья в одном флаконе.
То есть, «зеленые» решили устроить для меня образцово‑показательную казнь, чтоб другим неповадно было мочить членов их группировки. Однажды я уже был на их арене, и выжил лишь чудом, благодаря своей способности некоторым образом ускорять свое личное время – тогда еще не осознанной. Теперь же у меня этой способности больше не было. Так что вкупе с отсутствием руки и жесточайшей слабостью ввиду нехилой кровопотери, шансов выжить на арене у меня просто не было.
Наверняка «вольные», как и в прошлый раз, выведут против меня какого‑нибудь педального коня, типа того жлоба, что впереди идет, сунут ему в руки пулемет и проинструктируют, чтоб подольше гонял меня на арене. Развлечений в Зоне мало, поэтому арены это прежде всего кровавая потеха, а уже сильно потом элемент весьма сомнительного правосудия.
Ангар, в который меня несли, похоже, был модернизирован по образу и подобию того, в котором я воевал ранее на старой базе «зеленых». Сбоку от огромных запертых ворот находилась небольшая дверь, через которую внутрь ангара по одному и целыми группами заходили «вольные». Увидев нас, трое бойцов остановились.
– Эй, Морда, это что за нах такой? – удивленно вопросил один из «зеленых». – На фига инвалида на арену прёшь, да еще и связанного?
– Это не инвалид, а сегодняшний боец, – хмуро бросил жлоб с погонялом, как нельзя более соответствующим его внешности. И тут же поправился: – В смысле, инвалид конечно, но опасный – жуть. Тот, который двоих наших завалил. Его батька приказал связанным волочь до самой арены. Чисто ради безопасности.
– Тьфу, мля, – сплюнул второй «вольный». – Так и знал, что зря я сегодня сюда поперся. Охрененное будет шоу на сегодняшней арене, называется «добить полудохлого». А против него кто выйдет? Третьеклассник с погремушкой?
– Вроде как Сармат должен выйти, – неуверенно произнес Морда.
– Ну все, я пошел отсюда, – сказал «зеленый», сплюнув вторично, на этот раз гораздо более смачно, чем ранее.
– Мы тоже, – эхом отозвались его товарищи. При этом один из них тихонько добавил: – Совсем у нашего гетмана крыша поехала.
«Интересно, что ж это за Сармат такой? – вяло подумал я. – Чемпион по пулевой стрельбе, метанию ножей и выковыриванию глаз чайной ложкой?»
Впрочем, большинство членов группировки явно не разделяли пессимистических настроений предыдущей троицы. Народ с интересом поглядывал на то, как Морда с подручными затаскивают меня внутрь ангара, но уходить никто больше не собирался.
Сразу за дверью находился тамбур, этакий длинный пенал, сваренный из стальных листов. Вдоль пенала, как и раньше, стояла оружейная пирамида, частично заполненная разнообразным огнестрелом. Возле нее – стол, рядом со столом – длинный ящик с откинутой крышкой. За столом сидел тот же самый, что и ранее, рябой хмырь, блестящую лысину которого уродовал длинный старый шрам.
– Здрав будь, Копилка, – с ноткой уважения в голосе произнес Морда.
– И тебя тем же по тому же месту, – буркнул рябой. – Какое оружие есть при себе, сдавай.
Морда сгрузил в ящик пистолет, извлеченный из подмышечной кобуры, и засапожник, вытащенный из‑за голенища берца.
– Все малой артиллерией пробавляешься, заплечных дел мастер, – криво усмехнулся Копилка. – Куда безрукого прешь? Никак на арену?
– А то ты не слышал, – окрысился Морда, явно разобидевшийся на реплику рябого.
– Слышал, – почесал подбородок Копилка. – Думал брешут… Э, да я его знаю! Это ж тот самый сталкер, что Секача из пистолета с пятидесяти метров завалил! Легендарный бой был, «макар» против «Вала».
– Был, – отрезал Морда. – Да весь вышел. По ходу, сегодня будет не менее легендарный.
– Ну да, ну да, – скривился рябой. – Только это не бой ни хрена, а убийство. Тупое мочилово для маньяков‑извращенцев. Лучше б по‑тихому пристрелили мужика, или прирезали, чтоб не позориться.
– Батьке виднее, – наставительно произнес Морда. И прикрикнул на своих подручных: – Чего встали, слоняры? Шевелите веточками, пока я их вам из задниц не повыдирал на хрен!
Тамбур, как и ранее, заканчивался широкой железной лестницей, ведущей наверх, и прямоугольной дырой в рост человека прямо под ней.
– Закидывайте тело туда, – распорядился Морда. – И нож его туда же бросайте. Дальше пусть выпускающие сами разбираются.
Пристяжь «заплечных дел мастера» приказ восприняла буквально. Раскачала меня и зашвырнула в дыру.
Я упал на бетон, изрядно приложившись лопатками – аж дыхалку перекрыло на пару секунд. Рядом со мной что‑то звякнуло об выщербленную плиту пола. Неужели «Бритва»?
– Охренеть, – раздался голос над моей головой. – На кой такого‑то вязать?
– Начальству виднее, – отозвался второй голос. – Суд есть суд, и опасных преступников положено связывать. Этот как раз и есть особо опасный.
– Ага, по нему и видать. Для своих вшей он может и опасный. Особенно для тех, что слева у него на башке сидят. До правых он от слабости, пожалуй, и не дотянется.
– Ты еще слезу пусти, – рыкнул второй голос. – Разрезай веревки и загоняй тело на арену.
Мои глаза уже привыкли к полумраку, и я разглядел то, что и ожидал увидеть: небольшой шлюз, перегороженный мощной стальной плитой, и двух пулеметчиков в фильтрующих масках, вооруженных потертыми РПК. Один из них свой пулемет прислонил к стене, подошел ко мне, нагнулся, поднял нож, лежавший рядом со мной, и разрезал веревки. При этом его напарник, отойдя к противоположной стенке, держал меня на прицеле.
