Павел Молитвин - Город Желтой Черепахи
— Вот он, гляди. Сейчас у нас на плаву четыре таких корабля. — Дэй указал на почерневший, растрескавшийся остов большой лодки.
Пока мы шли мимо эллингов, я уже понял по их размерам, что называть посудины здешних рыбаков кораблями было несколько нескромно, и все же представшие моим глазам останки сильно меня разочаровали. Я ожидал увидеть хоть маленький, но корабль, и, гладя на остов лодки, невольно вспомнил судно, затонувшее в Западной гавани. Оно было раза в три больше этого и все же погибло почти мгновенно. Как же решаются рыбаки выходить в океан на таких скорлупках? Малейший ветерок в состоянии перевернуть эту почти плоскодонную посудину, не говоря уже о бифэнях, которым хватит одного — много двух — ударов, чтобы пустить ее ко дну.
— И на такой лодке ваши мужчины выходят в океан? — Я с недоверием взглянул на Дэя и снова повернулся к так называемому кораблю.
Длиной он был метров десять-двенадцать и, судя по оставленным в бортах отверстиям для весел, вмещал человек двадцать. Судно лежало кверху днищем, однако и так можно было сообразить, что никаких надстроек на палубе не было, да и самой палубы как таковой не существовало. В центре, вероятно, крепилась съемная мачта, на носу и на корме были устроены площадки для работы с сетью и установлены ящики для рыбы, сами рыбаки размещались на поперечных скамьях у весел, по двое на каждой. Осадка у лодки была маленькая, и при малейшем волнении она, вероятно, раскачивалась на волнах, как пустой гамак на ветру.
— Тебе этот корабль кажется недостаточно прочным? — удивился Дэй, он, видимо, ожидал восторженных отзывов и слегка обиделся. — Я слышал, у заморских купцов корабли значительно больше, но они ведь и плывут через океан, а не рыбачат у берега, как мы.
— Н-да… — Я потер заросший подбородок. — Это верно…
— Ты же понимаешь, этот совсем сгнил, а на самом деле у нас такие корабли… Да ты сам скоро увидишь. Быстрые, верткие, и на берег их легко затаскивать.
— Это верно, но я видел, как в Западной гавани потерпел крушение корабль значительно больший, чем этот. Бифэню, который пожирал спасавшихся матросов, ничего не стоит разнести в щепки такое хрупкое суденышко.
— Ха! Если бы заморские купцы были настоящими моряками, они бы на своих парусниках никаких бифэней не боялись. А посадить на рифы можно любой корабль, тут размеры ни при чем. — Дэй снисходительно улыбнулся. — Видел ты такие штуки на их кораблях? Думаешь, это просто дыры в днище? — Он указал на небольшие круглые отверстия, расположенные ровными рядами вдоль всего корпуса на расстоянии примерно семидесяти сантиметров друг от друга.
— А что же это?
— Отверстия для металлических игл, которые предохраняют корабль от бифэней. Вооруженный корабль напоминает ежа, выставившего колючки. Не каждый бифэнь, отведав их, рискнет повторить нападение. С этого корабля они сняты — ты знаешь, как мы бережем металл.
— Но ведь такие шипы, наверно, мешают кораблю?
— Не сильно. Если тебе интересно, как их делают, мы можем зайти к Жушу.
Из рассказов Дэя я понял, что он помогает кузнецу и очень этим гордится.
Я кивнул:
— Обязательно зайду посмотреть, когда Жушу будет работать. Но неужели игл, приделанных к днищу корабля, достаточно, чтобы предотвратить нападение бифэней?
— Нет, конечно. Бывает, что и шипы не помогают. Хотя туда, где мы рыбачим, бифэни заплывают не так уж часто. Рыбаки разбрасывают там гуди-гуди.
— Гуди-гуди?
— Ну да. Ты разве не слышал? Это такая штука… — И Дэй начал рассказывать об очередной придумке здешних изобретателей.
Принцип гуди-гуди идентичен смертоносной приманке, изготовлявшейся эскимосами для охоты на волков. Они свертывали тонкие, заостренные с обоих концов полоски китового уса в спираль, обмазывали салом и, заморозив, бросали на волчьих тропах. Привлеченный их запахом волк проглатывал шарик из сала, а когда тот таял у него в желудке, освобожденный китовый ус распрямлялся и прокалывал волка насквозь. Вместо китового уса местные жители использовали иглы хвостокола, а сало заменяли молоками брюхана, издающими такой сильный запах, что ни одна рыба не рисковала подплывать к ним близко, зато бифэни чувствовали на большом расстоянии.
— Значит, таким способом вам удалось почти полностью избавиться от морских чудовищ?
Дэй замялся.
— Полностью не удалось, но больше их, во всяком случае, не становится. А это уже кое-что. Ну а на случай встречи с бифэнями, плавающими на поверхности, каждый корабль вооружен большим арбалетом. Ты их увидишь, когда наши будут возвращаться.
— Удивительно, что ваши способы борьбы с бифэнями не применяют в других гаванях.
— Ничего удивительного. Кроме рыбаков, их никто не знает.
— Вы скрываете их от купцов? Но почему? Я думаю, они щедро заплатили бы вам за поставку гуди-гуди в Западную гавань. Ведь гибель каждого корабля — это не только смерть многих людей, это еще и большой убыток для них.
— Но не для нас. Да и что нам за дело до заморских купцов?
— Там умирают люди! Множество людей. На корабле, который затонул на моих глазах, погибло…
— Это не наши люди, пусть умирают. Никто не звал их на остров Благоденствия! Жушу говорил, что купцам, живущим в Западной гавани, даже выгодно, когда гибнут чужие корабли. И нам выгодно. Шуаны собирают вещи с погибших в бухте кораблей и обменивают у нас на рыбу.
— Почему же вам в таком случае самим не собирать то, что волны выносят на берег?
— Нельзя. Нам нельзя бывать ни в Западной гавани, ни в Городе.
— Но почему?
— Это не нравится Огненной Черепахе. Если мы ослушаемся, она нашлет мор на нашу деревню.
— А может, старейшины просто боятся, что кто-то уйдет в Лабиринт? Ты слышал о Лабиринте?
Дэй не ответил и отвернулся от меня.
— А были случаи, чтобы кто-нибудь из рыбаков уходил в Лабиринт?
— Уйти из деревни нельзя, — нехотя отозвался Дэй, не оборачиваясь. — На побережье всегда стоит дозор копьеносцев Мугао. Они убивают не только бежавшего, но и всех его родственников.
— Но можно ведь бежать через лес!
— Кто же пойдет на верную смерть? Это вам удалось, да и то…
— Как же вы тогда меняетесь с шуанами? Значит, кто-то ходит к Западной гавани?
— Нет. В условленные дни мы доставляем рыбу старику Лэю, за ней приходят люди западных купцов и приносят необходимые нам вещи. Они сами обменивают рыбу у шуанов.
— Ясно… — Я задумался. Все получалось складно. В таком случае Эрфу и остальным западным купцам действительно выгодно не очищать гавань от бифэней. Наверно, что-нибудь подобное имеет место и в Восточной гавани.
— А почему Пришедших рыбаки доставляют к Лэю?
Разговор явно тяготил Дэя, и, хотя он наконец повернулся ко мне лицом, голос его звучал напряженно:
— Так угодно Огненной Черепахе. — Помолчав, он добавил: — Раньше каждого Пришедшего мы обменивали у купцов Западной бухты на полезные в хозяйстве предметы.
— А теперь?
— Теперь им Пришедшие не нужны, и мы привозим их к Лэю просто так — ведь это угодно Огненной Черепахе.
— Могли бы оставлять их в деревне, тем более Мугао говорил, что вам нужна новая кровь.
Дэй хмуро посмотрел на меня, и я поразился, как мало в нем было в этот момент мальчишеского. На меня смотрел разумный взрослый человек, который многое знает и еще о большем догадывается. Впрочем, через два года он будет считаться, по здешним понятиям, совершеннолетним — мужчиной, кормильцем.
— Пытались оставлять, но они все равно убегают. Пойдем проверим крабьи ловушки, а то скоро уже придут корабли и будет не до того. Няо! Няо, вылезай, где ты спрятался!
За разговором мы не заметили, что шустрый малыш куда-то исчез.
— Няо! Вылезай немедленно, мы уходим! — снова позвал Дэй, но на его крик никто не ответил. Ребята, игравшие у эллингов, издалека показали нам знаками, что Няо с ними нет. Дэй на мгновение задумался, потом улыбнулся:
— Он, наверно, пошел на кладбище лодок. Надо его позвать, а то он изревется, если мы проверим ловушки без него.
Обойдя черную тушу корабля, Дэй зашагал по еле заметной на каменистой почве тропинке в глубь острова. Я направился за ним.
Обогнув гигантский валун, похожий на сидящего человека, мы поднялись на небольшой холм, и глазам моим представилось удивительное зрелище. В небольшой, заканчивающейся редким леском долине стояло десятка два длинных, потемневших от времени хижин с провалившимися крышами, а перед ними лежали ряды перевернутых кверху дном лодок. Часть из них давно сгнила, другие выглядели еще пригодными для плавания. Я вспомнил слова Дэя и подумал, что долина действительно напоминает какое-то жуткое кладбище, уставленное гробами диковинной формы. Среди них, нисколько не смущаясь унынием этого места, с хозяйским видом бродил Няо, иногда нагибаясь и заглядывая под лодки. Поодаль я заметил еще двух мальчишек и девчонку, тоже выискивающих что-то под лодками.
