Владислав Жеребьёв - Ретранслятор
Казалось, отчаянию пира не было предела. Работающие-то колеса, на ходу, «Волга» там или «багги», из остатков слепленный, это еще куда ни шло, но целый грузовик?!
Однако не так страшен черт, как его малюют. Решение появилось внезапно в виде здоровенного черного внедорожника, вроде тех, что совсем недавно посетили деревню. Этот, впрочем, был побольше да погрязнее. Видать, изрядно поколесил по местным проселкам, прежде чем добраться в эту глушь.
— День открытых дверей прям какой-то, — Дмитрий набычился и, вместо того чтобы упасть ничком, уверенно зашагал в сторону автомобиля.
— Сдурел, — испугался я. — А если там пси-бойцы по нашу душу?
— Да и мы не пальцем деланы.
Однако заграбастать я его все-таки успел, и едва приоткрылась водительская дверь, как я повалил Дмитрия на землю, шипя и матерясь похуже испорченного чайника.
— Убьют, — вещал я пиру прямо на ухо. — Не меня, так тебя, одно едино. У меня же боевого опыта ноль, а ты на взводе. Положат к чертям собачьим.
Некоторое время мы возились в пыли, меряясь силой, но то ли пир окончательно выдохся, то ли чувство самосохранения придало мне сил, но принять вертикальное положение у него не вышло.
— Черт с тобой, — зло зашипел Дмитрий. — Пусти. Не полезу я в драку. Столько хабара…
А тем временем дверь внедорожника уже была распахнута настежь, а оттуда, выбравшись и запахнув полы плаща, в сторону недавнего странного действа направился невзрачный тип. Что меня поразило в его фигуре, так это даже не старомодные шмотки и шляпа. Очки, большие, с черными как уголь стеклами. Будто и не вечер уже был. Казалось, он вообще в них ничего не мог увидеть, однако парень шел уверенно, ловко огибая лужи и ухабы, пока не добрался до того самого дома, что совсем недавно парил в воздухе, будто пушинка.
— Что тут, намазано чем-то? — сморщился я.
— Машина почти такая же, — все еще недовольный, но немного успокоившись, поделился Дима.
Гость, однако, долго на месте не задержался и, развернувшись, махнул нам рукой.
— Машет, — поделился я.
— Сам вижу. Ты пока не высовывайся. — Дмитрий осторожно привстал на одно колено, положив рядом автомат.
— Господа! — Голос незнакомца был сильный, звонкий, почти надрывный. — Я бы вам советовал поторопиться. Особенно вам, Андрей.
— Это он тебе. — Кивнул пир и, поднявшись, начал спускаться с пригорка навстречу смирно стоящему незнакомцу.
— Поторопитесь, — вновь попросил незнакомец. — Скоро тут будет очень шумно.
Мониторы засветились и потухли одновременно. Генератор вновь дал сбой и теперь чудил, то подавая энергию на крыло комплекса, а то уходя в отказку и превращаясь в безмолвную груду железа. Естественно, Второй уже отправил туда ремонтную бригаду, но те разводили руками и, оправдываясь по рации о ветхости агрегата, рушили все сегодняшние планы.
— Ну что там? — Второй вновь вжал кнопку рации и, закинув ноги на стол, потянулся к бокалу с виски, в котором призывно посверкивали в солнечных лучах кубики льда. Однако, вместо бригадира, на волну прошел отряд прибытия.
— Локализован. — Голос Восьмого был как всегда сух, а фразы лаконичны. — Я его почувствовал. Правда, одна сложность есть…
— И что это за сложность? — Второй отхлебнул из бокала и прикрыл глаза. Разговаривать с поисковиком сейчас не хотелось. Будь его воля, махнул бы на все рукой и, как эти чертовы отщепенцы, просто покинул цитадель, но он отчетливо понимал: уйдет он, и все покатится по наклонной, как это было до того момента, когда цитаделью заправляли военные. Из подопытного кролика и сразу в генералы, нормальный такой карьерный рост.
— Третий по округе шарит, — вновь ожила рация. — И еще какая-то с ним пиявка неразумная.
— Третий и проглот? — Губы Второго исказилась ухмылка. — Анисимов, точно он. Узнаю старика. Любит он со всяким отребьем ручкаться. Ну да бог с ним, ты далеко от точки?
— Три километра. Только заложили замануху, думали, вылезет Третий, и я его положу, а тут он. Я даже не поверил сначала. Что делать-то теперь? Ума не приложу.
— Третьего по возможности выбросить из обоймы. Он сильный, но неглупый. Не полезет в пекло. Подтащи пару своих парней и устрой веселушку.
— Ловить на глупостях?
— Именно. Что по точкам? Все нормально? В последний раз в зону охранения пытались соваться сталкеры. Вы их выпроводили?
— Как смогли, установки и так работают внапряг. — Восьмой хохотул в эфир, и рация отдалась хриплым отголоском. — Ну так что? Выходим? Эти олухи должны уже подойти.
— С Третьим поосторожнее. — Хозяин кабинета бросил «Кенвуд» на широкую полированную поверхность стола и поднес к губам бокал. — Третий не так прост, как кажется, — произнес он уже в пустоту, а где-то в десятках километров от базы от основной колонны отделился черный внедорожник и, совершив полицейский поворот, понесся к деревне, уверенно наматывая километры на одометр.
Рация внутри машины ожила и заверещала на сотни разных голосов.
— Что тут происходит? — Я с сомнением осмотрел странную фигуру мужчины и забрызганный грязью автомобиль. — Вы кто вообще…
— Спокойствие, — человек в солнцезащитных очках приветливо распахнул дверь и кивнул на широкие пассажирские сиденья, обтянутые кожей. — Если вы не поторопитесь, то попадете под такую разборку, что сами об этом пожалеете. Кстати, совсем забыл представиться, коллега, я Анисимов. Но вы, разумеется, можете называть меня «Третьим».
— То есть где-то шляется еще как минимум двое? — поинтересовался Дмитрий, не убирая руку с автомата.
— Больше, мой друг, намного больше. — Третий залился мелодичным смехом. — Но об этом позже. Не желаете ли в колесницу, господа? Восьмой был здесь, вы его видели. Не думал, не гадал, что свою маленькую нычку вы организуете на местном испытательном полигоне, где Восьмой сможет вас почувствовать.
— Восьмой? Что за дурацкие имена? — вновь нахмурился я.
— Это не имена, а порядковые номера дел и экспериментальных операций, мой друг, — улыбнулся Анисимов, показав ряд мелких зубов с неприятным желтоватым налетом.
Земля раскололась пополам, и небеса, рухнув на землю, открыли дорогу в преисподнюю. Черные вьюны испепеляющего пламени рванули со всех сторон, как демоны старых восточных сказок, вырвавшиеся из тысячелетнего заточения и не знающие ни пощады, ни страха. Воздух вмиг стал мутным, почти осязаемым, заколыхался и поплыл маревом, и тут же все вокруг превратилось в одну сплошную огненную стену, ревущую, будто взбесившийся бык. Заброшенные домишки вспыхнули как будто бумажные, пламя двинулось со скоростью лесного пожара, отсекая дорогу и делая замысловатую петлю уводящую куда-то за горизонт.
— В машины, — рыкнул Третий. — Сема, страхуй.
Вот уж чего не ожидал, так это появления проглота. Всей его неуверенности и страха как будто и не было. Вместо заискивающего, трясущегося над каждым звуком никчемного труса, появился уверенный в себе боец. Лохмотья были заменены походной курткой с множеством карманов и удобными мягкими брюками, заправленными в высокие сапоги. Грязные волосы Сема убрал под кепку и, видимо в угоду своему товарищу, тоже нацепил на нос солнцезащитные очки.
И тут я впервые увидел, как работает проглот. Метнувшись под огненную стену, Сенечка будто бы стал выше ростом. Плечи распрямились, в глазах сверкнула сталь, руки и то расправил, аки орел крылья. Ни дать ни взять, повелитель неба. Сейчас взмахнет грабками… однако ирония моя застряла в глотке. Стена пламени колыхнувшись, будто живое существо, кинулась в нашу сторону и, нависнув над головами, отпрянула. Сенечка странными перебежками двинулся вперед, и грохочущая стихия испуганно отступила, задрожав мелким бесом панически, почти в истерике. Стена пламени изогнулась в приступе боли, не знаю уж, может ли огонь испытывать подобное, но выглядело это именно так. Вторая стена, почувствовав неладное, притормозила свой бег и, завившись в смерч, было кинулась на проглота, но запнувшись в стремительном беге, как марафонец на финишной прямой, распалась миллиардом светящихся осколков. И тут я увидел его, Восьмого. Парень из машины, что так ловко оперировал с левитацией, на этот раз проявил свои пироспособности, да такие, что даже Дмитрий, разинув рот и испуганно вжавшись в заднее сиденье автомобиля, наблюдал за этим светопреставлением с ужасом и восхищением в глазах.
Восьмой усмехнулся, болезненно дернув шеей, и что-то гневно крикнул, но слова погасли в новой волне жара, и воскресшая стихия вновь рванула вперед.
— Быстрее, — завизжал Сенечка, на этот раз с большим трудом поглощая новое бедствие. — Мой резерв почти на максимуме. Сейчас порвет от пирокинеза, как тузик грелку. Смерти моей хочешь?
Последние слова были обращены явно к Анисимову, который раскручивал стартер автомобиля, но тот, чудо враждебной техники, только колотил движком, пробивая искру, и никак не желал заводиться.
