Сергей Самаров - Отчуждение
– Одного нашли. И сразу похоронили. Он на ветку сухого дерева напоролся. Купол за вершину дерева зацепился. Отстегнулся от парашюта, чтобы на землю спрыгнуть, только на ногах не устоял – склон сильно крутой, по склону полетел, и на сук. Насквозь живот пробило. Майор Тру-ханов. Документы майора у меня. Место могилы я на карту нанес. Его от старлея Кольниченкова ветром отнесло. Старлей, штурман Труханова, тяжелый, – подполковник кивнул на крупного старшего лейтенанта из своей группы. – А майора на земле-то ветром шатало. Худощавый был человек. Почти худосочный. И моего штурмана старлея Брюханова найти не смогли. Он тоже легкий, и его ветром куда-то далеко отнесло. Надеялись, он на дым выйдет, а вышли бандиты, а потом и вы – так вот, вовремя, – подполковник стал сердито отламывать от дерева толстую ветвь, чтобы в костер подбросить. Видимо, потери в личном составе Коломиец сильно переживал. Старший сержант Камнеломов подошел со стороны, и подал подполковнику свой тяжелый мачете[13]. Четырех ударов хватило, чтобы ветвь подрубить, а потом без труда отломить. Коломиец сразу бросил ее в костер, посылая в небо новый столб белого дыма. Но мачете передал не хозяину оружия, а одному из капитанов, кивнув на деревья. Капитан молча начал рубить. Толстые ветви предпочитал не трогать, выбирал то, что с одного удара срубалось.
– Замерзли что ли, товарищ подполковник? – спросил я с первозданной невинностью.
Коломиец глянул на меня угрюмо, и вытер пот со лба.
– Надеемся, вертолет увидит дым.
Я оглянулся. Моих бойцов рядом не было. Даже Камнеломов стоял в стороне. Я выключил на коммуникаторе внутреннюю связь.
– Не надейтесь.
Подполковник глянул на меня еще более недобро, чем перед этим.
– Поисковые вертолеты должны были вылететь сразу, как только мы с экранов радаров пропали. Это правило. А я до катапультирования успел сообщить, что нас сбили, всех троих сбили. Это дополнительно поторопит вертолеты.
– Помимо правил есть еще и приказы. И распоряжения Правительства. И есть такое распоряжение, согласно которому все полеты над Землей Отчуждений категорически запрещены.
– Над какой Землей? – спросил подполковник, и переглянулся со вторым капитаном.
– Места, где мы находимся – один район Дагестана, один район Чечни, один район Грузии – объявлены международной Землей Отчуждения. Сюда никого не пускают, и отсюда никого не выпускают. Ни нас, ни военнослужащих двух погранотрядов и членов их семей. Ни военнослужащих РЛС, что стоит рядом с границей, ни жителей четырех населенных пунктов, что оказались внутри Земли. Идет предварительное исследование последствий происшествия. Над Землей Отчуждения было сбито семьдесят два инопланетных корабля. И каких только чудес нам не приходится ждать от их останков. Мы сегодня с моим взводом с отдельными чудесами уже встречались. Это в меня вы несколько часов назад стреляли, когда я летал над вами на воздушном мотоцикле. А до этого мотоцикл был летающим креслом, и летал в нем мой рядовой. А потом превратился в космический скутер, на скутере улетел неизвестно куда обитатель подбитого космического корабля гигантский паук-птицеед, который разговаривает по-русски с откровенным кавказским акцентом. Я думаю, учитель у него был кавказцем. Ладно, хоть русскому обучал, а то ведь мог какому-нибудь мюрего-губденскому[14] обучить, и я бы общаться с пауком не смог. И это могло бы иметь серьезные последствия для любого из нас, поскольку я не знаю его восприятия автоматных очередей.
– Если ты и врешь, старлей, то врешь красиво, – покачал головой подполковник Коломиец. – А если нам нужно попасть к себе на базу?
– Нам тоже нужно, – не менее недобро, чем он, сказал я. – Но по всему периметру Земли Отчуждения создана пятикилометровая Полоса Отчуждения, за которой уже стоят пограничные войска и полиция, и стреляют на поражение в любого, кто попытается выйти, пусть это будут женщины с детьми. Даже животные и перелетные птицы не составляют исключения. Сами погранцы, насколько я понимаю воинские уставы и общее положение вещей в данной ситуации, не виноваты. Им отдали такой категоричный приказ. В целях сохранения и сбережения остального населения страны и планеты в целом, решено добиваться его выполнения самыми жесткими методами. Это я могу понять и одобрить, несмотря на то, что жесткие меры предусмотрены и в отношении меня. Все вопросы в данном случае разрешаются наднациональным образом, через Совет Безопасности ООН.
– И долго это будет длиться? – спросил второй капитан, быстро осмысливший сказанное мной, тогда как первый ожесточенно махал мачете, и молчал, но тоже все слушал. Однако срубленные ветви в костер регулярно добавлял, хотя уже узнал, что вертолета ждать бесполезно. Видимо, первый капитан характером был зол и упрям.
Я пожал плечами, показывая и незнание, и свое равнодушие к вопросу.
– Надеюсь, не как в Чернобыле. Там Зона Отчуждения до сих пор существует. Но там хотя бы не мешают миграции животных и птиц. А здесь такие миграции считают пока недопустимыми. Радиация – штука не самая приятная, но – худо-бедно, с ней научились бороться и даже, я слышал, иногда случайно людей вылечивают. А что людям несет наша Земля Отчуждения – не знает никто. Ни в физическом, ни в моральном, ни в технологическом плане. И с этим следует смириться, поскольку изменение ситуации зависит не от нас.
– А что такое технологический план? – спросил второй капитан.
– Предположим, Россия найдет контакт с инопланетянами, получит доступ к новым, внеземным технологиям, и это сделает ее владыкой земного мира, способной диктовать свою волю любым другим державам. Совет безопасности ООН желает не допустить нарушения существующего паритета, и выносит свои решения не в пользу одного какого-то государства. В данном случае речь не конкретно о России, хотя, во многом, именно о ней, но и часть Грузии тоже попала в Землю Отчуждения, и готовится к высадке внутри территории совместного американо-грузинского научного десанта при поддержке американского спецназа из состава корпуса горных стрелков.
– Так что, нужно готовиться умереть здесь от старости? – Коломиец вдруг обрел ледяное спокойствие, хотя, судя по предыдущей реакции на все происходящее, я ожидал от него более нервного восприятия. Видимо, он умел брать себя в руки, и вести себя адекватно ситуации. Умел понимать, когда что-то зависит от него и окружающих, а когда это зависит от сил, на которые ни он, ни окружающие подействовать не в состоянии.
– Ничего не могу сообщить, товарищ подполковник. Даже не потому, что не уполномочен, а потому, что меня самого те же вопросы интересуют, а ответа на них я не знаю. Вам я рассказал, как офицерам, и людям с устойчивой психикой профессиональных военных. Мои солдаты пока ничего не знают. Солдатская психика серьезно отличается от офицерской, как вы, вероятно, знаете. Потому попрошу при моих солдатах не разговаривать на эти темы. Это для сохранения дисциплины и во избежание нервных срывов необходимо.
– У тебя, старлей, эти данные откуда? Ты выходил к периметру? В тебя уже стреляли? И ты в ответ? – с ехидцей поинтересовался подполковник Коломиец.
– Я по связи общался со своим командующим. Он предупредил. Кстати, скоро снова буду общаться. Ждал только, когда до вас доберемся, чтобы было что о вашей судьбе сказать.
– А где же нам Брюханова искать? – спросил крупнотелый старший лейтенант Кольниченков, тоже, как я понял, штурман, только из экипажа погибшего майора Труханова.
– Ищите женщину, говорят в таких случаях мудрецы, – изрек первый капитан, перестав рубить ветви, и с размаху вогнав мачете в землю вместо того, чтобы вернуть его старшему сержанту Камнеломову.
Старший сержант показал, что он не гордый, молча подошел, взял мачете, вытер травой землю с лезвия, потрогал пальцем острие, и отошел в сторону, чтобы подточить алмазным бруском, который всегда носил в кармане. Этот точильный брусок с алмазным напылением Камнеломов выписал за свои деньги через Интернет, и пользовался им уже больше года, оттачивая все свои ножи и малую саперную лопатку. И без вопросов позволял другим солдатам взвода пользоваться своим точильным инструментом.
– При чем здесь женщина? – поинтересовался я. Мне показалось, истина старых мудрецов к данному случаю не подходит.
– Ты, старлей, просто не знаешь Брюханова, – усмехнулся подполковник Коломиец. – Он себе женщину на необитаемом острове найдет. Где он, там всегда женщины.
– Ему не нравились женщины Кавказа, – возразил второй капитан. – Брюханов жаловался, что они его комплиментов не понимают. Только похвалишь, говорит, их за красивые усы, они сразу разговаривать с тобой перестают.
– О! – воскликнул вдруг первый капитан. – Женщины. И сразу две. Кто там женщин у нас заказывал!
