Валерий Большаков - Наблюдатель
– Диспетчер!
– Диспетчер слушает.
– Вызовите мне «Планетарные сообщения»! Тут груз на Венеру второй день лежит!
– Масса большая?
– Сто восемьдесят кило!
– Понятно. Пошлите кибера с грузом на третий терминал. Оттуда стартует «Астра-одиннадцать», они заберут груз.
– Это точно?
– Фирма веников не вяжет.
– Антонов! Антонов!
– Слушаю.
– Ты куда контейнер дел?
– Что значит – куда дел?
– Я его не получал!
– А я тебе что? «Доставка на дом»? Приезжай и забирай свой контейнер!
И вот, наконец, долгожданное:
– Груз – посылка номер восемь Бэ-семь дробь три. Дробь четыре. Дробь пять. Кибер Эр-Тэ сорок четыре. Груз доставлен для почтового сектейнера «Парус-второй» дубль карго два.
– Груз принят.
Гибкие металлические щупальца подняли все три «посылки» и переправили их в блестящий цилиндр сектейнера. После цикла позвякиваний и постукиваний зашипела крышка люка и отсекла внешние звуки напрочь.
– Поздравляю, нас опломбировали! – едва донеслось до Виты. Она даже не разобрала, чей это был голос – Григи или Рича.
– Так что, можно вылезать?
– Подождем с полчасика! – решила Вита. – На всякий случай.
Медленно, со скоростью текучей смолы, протянулись тридцать минут.
– Выходим!
– Вылезаем, – поправил Виту голос Сидоровса.
– Выползаем. Выкарабкиваемся.
Пространство между почтовыми контейнерами было узким, не развернешься, но хоть ноги согнешь, спину расправишь, шеей пошевелишь, а то как не своя будто.
В сектейнере было темно, но, как только первый из команды «зайцев» выбрался из ящика, зажегся свет.
– Вот блин! А не увидят?
– Ты что? Он же герметичный. Тут иллюминаторов нет.
– Эт-хорошо.
– Слушайте, а давайте поедим?
– Хм. Идея, сама по себе, неплоха, но.
– А что тебя смущает, мой юный друг?
– Отсутствие таких ма-аленьких аппаратиков, называются «деструкторы продуктов метаболизма»! Ты же о них не подумал, мой старший товарищ? А как приспичит, да потянет тебя сделать «пи-пи»?
– Хуже этого только процесс «а-а».
– Да ладно вам! До старта часа четыре осталось. Перейдешь после стыковки во второй грузовой отсек и отольешь.
– Или отсыпешь.
– Из штанов!
– Ха-ха-ха!
– Мальчишки, – улыбнулась Вита. – А, правда, давайте поедим.
Мальчишки потерли ладони в предвкушении. Бока достала плоскую коробку с набором гастрономических тюбиков и спросила:
– Первое будете?
– Нет, мне салатик и жаркое! Или чего попроще… – м… как насчет картофеля «пайль» с бефстроганов?
– А мне рыбки жареной, с помидорчиками.
– Заливного, пожалуй. Из раптов. И хренку!
Вита раздала невесомые тарелочки, и начался пир.
Себе девушка выдавила из тюбика гуляш – красно-белые колбаски концентратов вздувались и застывали шипучей пеной. Пенка разбухала, превращаясь в желе, а желе коагулировало в пузырящийся ломоть мяса, распадающийся на поджаристые ломтики в красном соусе. Сбоку на тарелочке вспухали белые шарики-клубочки, они дымились и разворачивались в макароны.
– Жрать подано.
– Фи! То есть, как бы, моветон!
– Вит, а как там насчет компотику?
– Все включено. Рич, подай термос!
– Это термос? Я думал, термоконсерва.
– Наливай давай!
– Теплый еще.
– А я холодный люблю.
– После сытного обеда по закону Архимеда полагается поспать.
– Это правильно, то есть, как бы, все равно делать нечего.
– Не, я не засну.
– Пустое! У меня тут кроссвордик есть, специально прихватил.
– Опытный товарищ.
– Кроссвордик! Пф-ф! Забава для бездельников.
– Ты предлагаешь поиграть в прятки?
– Не спорь, Рич. Давай сюда свой кроссворд. Та-ак. По вертикали. «Первый в истории пилотируемый космический корабль, совершивший посадку на Венеру». Четыре буквы.
– На Венеру? «Терра».
– Какая еще «Терра», балда?
– Кстати, в слове «Терра» – две буквы «р».
– Ну, тогда-а.
– «Хиус»!
– Точно.
– По горизонтали. «Обитаемая станция на южном полюсе Луны, построенная российским Комитетом по делам Космоса в 2027 году». Семь букв.
– «Поларис»!
– Точно?
– А ты проверь по вертикали!
– Щас. Ага. «Специалист по подготовке айсбергов к транспортировке». Длинное слово! Двенадцать букв.
– Ледонавигатор.
– Чтоб ты еще придумал… Это который на айсбергах плавает!
– Моряки говорят «ходит».
– Ледоформатор!
– Во! Подходит. Точно, «Поларис».
– Дальше давай.
– «Второй президент России». Пять букв.
– Второй? Я как будто помню.
– Что-то такое вертится в голове.
– Щукин!
– Сам ты Щукин. Путин!
– Верно! Подходит! Та-ак. «Верховный координатор Земли во время Первой межзвездной войны 2224–2227 годов».
– Пф-ф! Да кто ж его не знает? Середа!
– Тогда «ледоформатор» не получается.
– А ты как записал? Ты же через «мягкий знак» записал! А надо через «е». Не льдоформатор, а ледоформатор!
– Да? А я и не знал.
Скоро друзья заполнили все клеточки вдоль и поперек и впали в дрему. Подошло время, и сектейнер шевельнулся, вздрогнул.
– Началось наше путешествие.
У Виты все сжалось внутри, стало тревожно. И страшно.
Сектейнер вывели из шлюза, и гравикран установил его по вертикали, как слово из девяти букв. Не прошло и десяти минут, как по бортам разошлось отдаленное шипение. Вита ощутила слабую перегрузку.
– Летим! То есть, как бы.
– Неужели получилось?!
– Ур-ра-а…
Точно по расписанию сектейнер был пристыкован ко второму грузовому отсеку орбитальной станции «Лагранж», кружившейся в танце с «Парусом-вторым». Сейчас его перестыкуют, и…
Неожиданно за люком что-то зазвякало. Чмокнула перепонка, и в сектейнер ворвался поток свежего воздуха, а также веселый голос человека в форме космофлота:
– Выходи, зайцы, строиться!
Вита, сжав зубы, выбралась под сферический купол. Немногие звездолетчики, проходившие мимо, бросали на «зайцев» равнодушные взгляды, а пассажирам было некогда – заканчивалась посадка.
– И на чем мы попались? – холодно спросила Вита смешливого космофлотца.
– Сработал хомодетектор, – прояснил ситуацию космофлотец, скалясь от уха до уха.
– Превосходно… Замечательно… И что теперь?
– Ждите! Сразу после старта «Паруса» прибудет лунник, он вас вернет в порт, а я лично провожу до ближайшего портала!
– Вы очень любезны, – съязвила Вита.
А что тут еще скажешь?
Унылая троица подошла к большому обзорному экрану.
Его почти целиком занимал шестикилометровый звездолет, похожий на серебристую рапиру, на которую вперемежку нанизали серебристые блюдца и елочные шарики. Корабль выходил в стартовую зону.
– Древность, – буркнул Грига, наблюдая за «Парусом-вторым». – Пройденный этап.
– Я бы иначе сказал, коллега, – поддержал его Рич, – промежуточный тип.
– Чем он тебе не нравится? – полюбопытствовала Вита, витая мыслью в составлении плана «Б». – Корабль как корабль. Большой. Красивый. Не то что современные – только начнешь на него смотреть, а он уже кончился.
Вита и двое ее помощников (защитников, носильщиков, в крайнем случае, советников) досмотрели, как на месте громадного корабля полыхнула сиреневая вспышка – и ребра модуляторов внизу покрылись нежной голубой опушью вторичного излучения. Ослепительное сияние, видимое с ночной стороны Земли, плавно погасло, а вот непроглядная тьма космоса все еще продолжала колыхаться, словно поверхность черного пруда. Потом метрика успокоилась, и провожающих с «Лагранжа» известили: «Гиперкосмолет „Парус-второй“ стартовал в штатном режиме».
Вита вздохнула только. «Гиперпространство, нуль-пространство, – подумала она тоскливо, – как же мне вас одолеть?..»
Глава 5
ПРОРОЧЕСТВО
Ведро ледяной воды, опрокинутое палачом на голову Давида, оказало свое действие. Виштальский встрепенулся, хапая воздух и отплевываясь от струек, затекавших в рот. Тут же дал себя знать ожог на груди, где вздулись волдыри, – боль резанула по нервам, оживляя страх и тоскливое ожидание муки.
– Ишь какой нежный! – глумливо усмехнулся палач. – Уже и прижечь нельзя!
– Что вам от меня надо? – простонал Давид.
– Нам нужна правда! – ласково сказал инквизитор, не поднимаясь из-за стола. – Не обычное вранье, к которому все ведунцы с колдунами склонны, а правда! Признай свою колдовскую природу, назови имена остальных, выдай места ваших тайных радений, где вы пьете кровь младенцев и предаетесь противоестественным усладам, – и Гесс больше не попортит твою шкуру, безбожный колдун!
– Ты что, дурак? – устало проговорил Давид, откидывая голову к холодной и скользкой стене. – Или притворяешься? Какой я тебе колдун? Какие, на фиг, младенцы?!
Инквизитор грустно вздохнул.
– Поработай, Гесс, – велел он.
Палач приблизился, поигрывая кочережкой. Давид сжал кулаки, готовясь терпеть и не орать. На палец надавило крупное кольцо ИКП – ингибитора короткой памяти. Это было все, что у него осталось из спецоборудования, – видать, его благодаяние не счел колечко «диавольским». ИКП стирал воспоминания на глубину в пять—десять минут.
