Константин Калбанов - Фронтир 3
Но едва Грибски кинул руку к козырьку, как вся эта разношерстная братия бросила руки по швам. Понятное дело, что степень исполнения у всех варьировалась от строевой стойки, до «сойдет и так», но так поступили все без исключения, правда о построении и говорить было нечего.
В принципе Сергей уже не был капралом и мог послать начальника по всем пунктам. Но это кого иного, а Милоша он уважал, хотя именно его стараниями ни раз и ни два оказывался на волосок от смерти. Однако, стоит ли поминать тому прошлое. Если бы он думал о своей шкуре, то за Сергеем не заржавело бы, несмотря на то, что он во многом пересмотрел свое поведение и отношение к тем или иным вопросам, как и к жизни в целом. Но правда была в том, что сержант всегда думал в первую очередь о тех людях за жизни которых нес ответственность перед создателем. И потом, поступить иначе, после столь странной реакции гарнизона…
— Докладываю, господин сержант. В ходе патрулирования был обнаружен отряд арачи. Мною было принято решение атаковать пинков, однако сначала я решил разведать обстановку, приказав капралу Радичу в случае столкновения отходить к заставе. В ходе разведки мною, Бартова и Хватом были обнаружены арачи пытавшиеся зажать наш патруль. Приняв бой мы отвлекли пинков на себя, дав возможность патрулю уйти. Нам удалось добраться до плавней Кривой, где нам помог отряд куроки. Так как все мы были ранены они увели нас с собой. По выздоровлении мы прибыли для дальнейшего прохождения службы.
Выслушав доклад, Грибски все так же стоя на вытяжку, легонько кивнул, а затем заговорил торжественным голосом. Ну прямо ни дать ни взять, стоит перед строем на плацу. Может для кого это и было бы комично, но только не для гарнизона Паюлы — заставы выстоявшей несмотря ни на что, там где это было просто невозможно. И потом, несмотря на то что они уже слышали об этом, хорошие вести можно слушать и по нескольку раз на день.
— Приказом генерал-губернатора за номером двести шестьдесят девять от двадцать пятого червеня сего года, осужденным Сергею Варакину, Анушу Бартова и Хвату, за добросовестное исполнение службы, проявленные рвение, смекалку и самоотверженность объявлена амнистия, с восстановлением во всех правах подданного рустинской короны. Пусть их служба послужит примером остальным отбывающим службу в подразделениях черных шевронов Рустинии. Парни, шевроны всегда знали, что у них два пути, погибнуть или дослужить положенный срок, вы своим примером указали третий.
— Аппак!!! Аппак!!! Аппак!!!
И тут торжественность момента была нарушена самым радикальным образом. Шевроны сломали строй и бросились качать троих вернувшихся с того света. Их уже успели изрядно потискать, при встрече, но то была радость по поводу их возвращения. Сейчас же причина иная и не менее важная. Так что Сергею пришлось смириться с тем обстоятельством, что его трижды подбросили в воздух. Хорошо хоть и поймали то же трижды, так сказать сошелся дебет с кредитом, а то бог весть, что могло статься с не вполне окрепшим организмом. Впрочем, вряд ли что-то из ряда вон, пинкский профессор изрядно и на славу над ними потрудился, но все одно, приятного мало.
— А теперь рассказывай, чего это ты появился здесь, когда тебе прямая дорога в Крумл? — Затащив к себе в коморку Сергея, поинтересовался Грибски. — Только не надо плести кружева. Приказ о вашем помиловании привез один писатель, по слухам он же отправился в степь на ваши розыски. Говорят, он за это взялся весьма рьяно. Сомневаюсь, чтобы он тебя не разыскал. Да и вы трое, не больно-то удивились этому известию.
— Конечно разыскал и даже сообщил радостную весть. Странные люди эти писатели. Учудить такое, только ради того, чтобы несколько дней и ночей мучать меня своими вопросами — что, как и когда.
— И?
— И я ему выдал, да такое, что ему на дюжину романов хватит.
— Приврал что ли?
— Не. Не приврал. Наврал с три короба. А что? За его плату можно было еще много чего на придумывать. Он как дитя малое радовался.
— А сюда-то чего, если знал, что уже чист?
— Смеешься? Ты ведь отписал в Крумл, что мы погибли. Там нас никто не знает, а потому пошлют куда подальше, а то еще опять определят на службу, в веселое местечко.
— Угу. Они могут.
— И потом. Тут ведь наши вещички остались.
— За патроны свои беспокоишься?
— И за патроны и за лошадок. Зря что ли я на них уйму времени и трудов убил.
— Это да. Стоящие лошадки получились. Патроны твои у меня. Сам не знаю, чего их прибрал. Ну и лошадок забирай.
— А у вас тут как?
— Смеяться будешь, но гораздо лучше, чем было с вами. Нет, арачи все еще пошаливают, но то дело привычное, хотя с твоими собачками попроще было. Мы теперь секреты выставляем, и случись надобность, оказываем поддержку со стен. Опять же, твои гранаты сильно выручают.
— Нужно ли так рисковать парнями?
— А как иначе? Раньше мы ведь устраивали разные ловушки в мертвых зонах, но арарчи легко обезвреживали их, а теперь все куда сложнее. С одной стороны в секрете только трое, с дугой усеяли подступы к позициям ловушками, как малиновый куст ягодами, поди разделайся с нашими сюрпризами под обстрелом. Так что, парням не такой уж и великий риск, не больше чем всегда.
— А еще какие изменения?
— Патрулирование всей округи с нас сняли. Мы теперь прочесываем только прилегающую к заставе территорию. Не знаю с чего так, но с месяц назад получил такой приказ. А еще поговаривают, что гарнизоны на заставах скоро начнут менять на штатные взвода, да еще и артиллерией будут усиливать.
— Странно, — зная суть происходящего, все же разыграл удивление Сергей.
Как видно, потерпев неудачу в разыгранной партии, генерал-губернатор решил пересмотреть вопрос о заставах на Мраве. Все же власти заинтересованы в процветании торговли, а это без застав на реке не добиться. Ну, а правда… Не всегда стоит ее знать, тем более тем, кто остается служить здесь и дальше.
— А с вами как будет? — Поинтересовался Сергей, наблюдая как Милош привычно извлек свою трубку и пыхнул дорогим и душистым табаком.
— А что с нами? — Искренне удивился вопросу Грибски. — Будут постепенно переводить шевронов от ближних к Крумлу застав к дальним. Так что, наша Паюла перейдет армейцам в последнюю очередь.
— Понятно. Ну как, бумагу-то выпишешь?
— А куда я денусь. Только заночевать вам тут придется. Я тот еще писарь.
— Угу. Ты это… На Хвата писать будешь, укажи что он будет получать паспорт на имя Лукана Губачека. Ага, его имечко и есть. Мы у куроки его сестру нашли. Одну. Вторую в свое время куроки тоже спасли, да померла она от какой-то болезни.
В принципе, зная отношение пинков с белыми женщинами, можно было бы удивиться, зачем им понадобились две малолетние девочки. Для плотских утех они слишком малы, а рабства у пинков нет. Впрочем, не было до недавнего времени. Уже появились рода куроки, которые закупали чернокожих рабов. Все же пинки они больше охотники и воины, сложно вот так в одночасье стать крестьянином. С другой стороны, люди они на Глобусе люди, мог кто-то оказаться и любителем малолетних девочек. Кто сказал, что педофилия это отрыжка просвещенного двадцатого века.
Как бы то ни было, но причина пленения сестер Хвата осталась загадкой. На отряд арачи налетел такой же военный отряд куроки. Покружили, постреляли, кого-то подстрелили, остальные предпочли спасаться бегством, а девочки остались на месте схватки. Жена одного из воинов, Бегущего Буйвола, которую он очень любил, всегда хотела дочку, а Великий дух им дарил только мальчиков. Вот и забрал он девочек в свой шатер, ну не разлучать же сестер. Старшая умерла через год, от болезни, младшая выжила, расцвела и вышла замуж. Лишившись одной семьи она обрела другую и теперь была счастлива.
— Значит Лукан Губачек? — Улыбнулся Грибски.
— Ага. Он правда ерепенился, мол никому не говори, Хват я и никаких гвоздей. Но я его убедил, хотя бы документы выправить по человечески.
— И это правильно. Даже если он свое прозвище возьмет как имя. Все одно нужна фамилия. Но это не ко мне.
— Как это? — Удивился Сергей тут же представив себе бюрократические перипетии своего мира.
— А вот так. Я отпишу бумагу в отношении вас троих, а какие имена вы захотите себе выбрать, то уже вам решать. Как скажете. Так и будет. У вас начинается новая жизнь, с чистого листа. Так что, все это вы в Крумле решать будете.
— Ясно. Тогда пойду устраиваться на ночлег.
— Давай. К Крайчику подойди, он определит. Только как бы тебе не пришлось задержаться здесь. Река скоро станет, и пароходы сейчас редкость, только если кто домой возвращается.
— А мы не будем ждать, — равнодушно пожал плечами Сергей. — Завтра на рассвете выдвинемся посуху.
— Зря, — в очередной раз пыхнув густым облаком, покачал головой сержант. — По воде оно и безопаснее и быстрее будет.
