Максим Хорсун - Кремль 2222. Арбат
Не зная, что говорить и делать, Лан просто ждал. Из самого дальнего и темного угла светлицы за вошедшим наблюдал бородатый телохранитель, своими габаритами смахивающий на нео.
– Я – Профессор Брянский, – представился человек с самокруткой. – А деревня эта называется Новоарбатовка. Тебя зовут Лан, по моему велению ты был куплен у тверских мародеров.
Эх, не имел Лан таланта произносить длинные и красивые речи. Перед кем бы он распинался в теплицах? Перед капустой и репой?
– Профессор, – Лан положил руку на сердце, – сначала я попал в плен к новым людям. Мародеры перебили их шайку, но с меня веревок не сняли. Стало быть, я оказался в плену у тверских. Теперь же – я ваш пленник. Я – не товар, меня не интересует, что вы что-то заплатили тверским.
Профессор нахмурился.
– Меня можно предложить для обмена, – не очень уверенно продолжил Лан. – Я всего лишь пахарь, но люди Кремля своих не бросают.
– Сколько тебе лет? – спросил с нарочитой неспешностью Профессор.
– Семнадцать.
– А ты не крупноват для пахаря?
Лан ответить не успел. Из своего паучьего угла подал голос телохранитель:
– Он – дружинник, Проф. Я их узнаю по запаху.
– У меня брат – дружинник, – сказал, зло зыркнув на бойца, Лан. – А я – нет. Я бы очень хотел, – искренне добавил он, – но нет.
Профессор затянулся. Огонек на вонючей самокрутке затрещал.
– Я тебя не покупал, Лан, – сказал он бесстрастным голосом. – Я сделал инвестицию в тебя…
Лан непонимающе мотнул головой. Недаром хозяина Арены и прилегающей территории величали Профессором. Уж больно мудреные словечки он знал. Впрочем, ничего хорошего, очевидно, за этими словечками не стояло. Взять бы Профа за нос, как Мозгляка, и крутануть хорошенько…
– Твой первый бой уже вернул мне половину тех средств, что я вложил в тебя, – продолжил Профессор. – Я склонен предполагать, что дело пойдет.
Лан молчал. Тогда Профессор еще раз затянулся, вышвырнул окурок в окно и развил мысль:
– В Москве я не единственный владелец бойцовских ям. Бои без правил – выгодный бизнес. Это не только тотализатор, это – сопутствующие товары, выпивка и наркотики, работающие круглые сутки кабаки и бордели, это ломбарды, азартные игры и рынок краденых вещей. Понимаешь, молодой человек, о чем я толкую? Некоторые моральные уроды подводят под бои без правил идеологию: дескать, пусть органический мусор, вроде мутантов, уничтожает друг друга в ямах, мы же будем стричь купоны. Я не одобряю такой фашистский подход, моя цель – получение максимальной прибыли за счет эффектного шоу.
И снова Лан понял Профессора через слово. Но тот еще не закончил.
– Я сегодня наблюдал за тобой на Арене и думал: вот, наконец, я нашел то, чего не хватало в этой дыре. Чистокровный человек, молодой, свободолюбивый, с моральными принципами. Наши зрители в своем большинстве – негодяи и скоты. Но они не утратили еще такой общечеловеческой черты, как сопереживание положительному герою. И я обращаюсь к тебе сейчас не как к рабу, за которого было уплачено серебром, не как к пленнику, а как к партнеру: проведи пару боев, завоюй толпу, и потом я отпущу тебя с миром – причем не с пустыми руками – под овации трибун. Это будет шоу, которого еще не знала послевоенная Москва!
Все это было сказано с каменным выражением лица и почти бесстрастным голосом. И вроде бы Профессор даже ни разу не моргнул. Лану вспомнился Ждан Ростиславович, его слова о том, что маркитанты «давно уже не люди, а ядовитые рептилии, для которых нет ничего святого, кроме барышей». Помощник Профессора сказал, что они – не маркитанты. Может, это и так, но определенная родственность с ядовитыми рептилиями была очевидна.
– У меня уже есть два чемпиона, – продолжил Профессор. – Старый киборг по прозвищу Титан и Мара – девушка-мутант из далекого Одинцова. И тот, и другая – прирожденные убийцы. У меня они застряли лишь потому, что им идти некуда. Они – изгои, их нигде не ждут, они не нужны никому, кроме зрителей. На Арене Титан и Мара могут утолить жажду крови и сорвать овации. У них есть свои поклонники, на них делают ставки в тотализаторе, но они не могут стать героями и всеобщими любимцами. Поэтому команда нуждается в тебе.
Лан был в растерянности. Он ожидал кнута, но сейчас ему сулили пряник. Однако наличие кнута не стоило списывать со счетов. В тот момент перед его глазами было не похожее на маску лицо Профессора, не окровавленный песок Арены, а переполненные искалеченными людьми коридоры и палаты госпитального храма Кремля.
«Выжить, – напомнил он сам себе. – Выполнить задание».
– Я не боец, – сказал Лан. – И стать героем у меня вряд ли получится. И тем более не получится показать красивое шоу. Я – пахарь, меня к другому готовили.
Профессор сухо кивнул.
– Выполняй, что тебе прикажут, а о шоу позаботятся мои ассистенты. Драться придется с отбросами из числа мутантов и мародеров. Мы подберем самых отъявленных мерзавцев, для которых повешенье – слишком милосердное наказание. Пусть люди увидят в тебе «добро с кулаками». С моими чемпионами пересекаться не будешь, у них своя история, у тебя – своя. Кроме того, я очень бережно отношусь к перспективным бойцам. С перочинным ножом против нео тебя никто не поставит.
– Звучит разумно, – вздохнул Лан.
– Тогда мы договорились, – поспешил расставить точки над «и» Профессор. – В пределах Новоарбатовки ты ничем не ограничен. Пытаться выйти за периметр не советую: охрана будет стрелять без предупреждения. Расхаживать по деревне в одиночку тоже не следует, это не запрещено, но может случиться так, что в темном углу тебе сунут под ребро нож только для того, чтобы ты «слил» очередной бой. Бойцов у нас быстро начинают узнавать в лицо. Если появятся поклонники, значит, появятся и ненавистники. Последние обычно более деятельны.
– Я понял, – отозвался Лан.
– В таком случае ты можешь идти. – Профессор вяло взмахнул рукой. Лан заметил, что на каждом пальце хозяина Новоарбатовки вытатуировано по перстню. – Возвращайся к Арене, приближается глубокая ночь – это время чемпионов. Посмотри, как они владеют публикой. Изучи их стиль.
Лан кивнул и отступил к дверям. Профессор прокашлялся и добавил:
– И еще один совет напоследок: не пытайся идти вопреки и не надейся меня надуть. Я слежу за происходящим в деревне глазами преданных мне людей, я слышу каждый шепоток их ушами. Меня не провести. Предложения более выгодного, чем то, что я озвучил, тебе не сделают. Цени оказанное доверие.
* * *– Кремль? – Мелкий почесал вихрастый затылок. – Да плевать Профессору на Кремль. Он не ведет войну с твоей общиной, у него другой интерес.
– Бабло? – спросил с набитым ртом Лан. Он сидел, скрестив ноги, на полу в каморке карлика и ел руками холодную картошку с копченым турьим мясом. На Арене снова плясали девицы, на сей раз Лан смог разглядеть, что под их юбочками нет белья. Трибуны успели опустеть и наполниться повторно.
– Шоу, – протянул Мелкий, потом отхлебнул из кувшина квасу и передал его Лану. – Профессору нравится полагать, будто он управляет чернью – мной и тобой в том числе, – воздействуя на наши примитивные потребности.
Лан принял кувшин, сделал несколько крупных глотков, затем снова впился зубами в мясо.
– И Профессор пока не прогадал, – продолжил карлик. – Он смог договориться с биороботами, они не трогают деревню. Он наладил контакт со многими кланами нео, с Владыками Туманов, с осмами и вормами…
– С кем-кем? – не понял Лан.
– О-о, – карлик показал острые зубки. – Это – исключительно приятные личности, предвкушаю твое удовольствие от знакомства с ними на Арене. Можешь начать приобщаться к их компании с посещения Бестиария. Кстати, туда же поместили и твою подружку – жирную нео…
– Она мне не подружка, – сурово отрезал Лан.
– Я пошутил, – сейчас же пошел на попятную Мелкий.
– В чем слабость Профессора? – спросил Лан, забрасывая в рот рассыпчатую картофелину.
Карлик прищурился:
– Слушай, крестьянин, а тебе не боязно задавать подобные вопросы? Профессор оказал мне милость, оставил башку на плечах… – Поймав взгляд Лана, Мелкий сменил тон: – Ну, если чисто теоретически… То, что делает Профессора сильным, оно же подтачивает его изнутри. Наш Проф заигрался, забыл, что золото, равно как и любовь толпы, – вещи не вечные. Да и не особенно надежные. Его власть подобна роскошному плющу, который тянется вверх, оплетая ствол сухого дерева. Придет час, дерево рухнет, а плющ окажется на земле и сдохнет от нехватки света.
Мелкий забрал у Лана кувшин, глотнул квасу, хлопнул себя по бедру.
– Ладно! Мне пора работать. Я скоро вернусь.
Лан кивнул и занялся остатками ужина. В его голове возникали и рушились планы. Вырубить охранника схожего телосложения, переодеться в его одежду и рискнуть выйти за ворота… Подкупить членов одной из банд, которые, если верить Профессору, приходят в Новоарбатовку поорать на зрительских трибунах, и убраться из деревни вместе с ними… Спрятаться в какую-нибудь порожнюю бочку или в ящик…
