Владимир Прасолов - По следу «Аненербе». Вангол-3
– Немедленно ко мне замполита и пригласите начальника особого отдела к четырнадцати часам.
– Есть! – Дежурный вышел.
– Если чакли будут давать угощения, не берите и не ешьте. Если возьмете или даже только попробуете, чакли вас сразу заберут. Вы не сможете ничего сделать – их чары очень сильны.
– Куда заберут?
– Туда, откуда уже никто не возвращается, в свой подземный мир.
– А может, нам туда и надо.
– Это плохой шутка. Человек должен на земле жить. Там, – Ярасим показал пальцем в сторону входа в пещеру, – человек не может жить. Там могут жить только чакли. Так говорят шаманы.
– Хорошо, если мы их встретим, то предложим угощение первыми, – с улыбкой сказал Федор.
– Кажется, у вас, русских, есть хорошая поговорка: «Не зная брода, не лезь в воду».
– У нас другая на этот случай припасена: «Авось прорвемся!» – ответил, улыбнувшись, Вангол. – Ну что, пора. Значит, как договорились, две недели – это контрольный срок нашего возвращения. Если не возвращаемся, вызываете подкрепление из Центра и, продолжая наблюдение за входом, предпринимаете меры по исследованию пещеры. Мы оставим вам метки по ходу своего движения.
Взвалив на плечи довольно увесистые вещмешки, Федор с Ванголом вошли под каменные своды пещеры. Они не видели, как охотник одними губами беззвучно шептал молитвы им вслед. Первым шел Федор, подсвечивая себе фонариком; у места, где была развилка, он увидел на стене знак.
– Смотри, Вангол, они отметили свой маршрут. Прекрасно видно, у них какой-то мел светоотражающий.
– В таком случае нашим легче, ставим свою метку – и вперед.
Как ни странно, но первые несколько часов они не спускались, а медленно поднимались по довольно широкому, в некоторых местах до трех метров, ходу пещеры. Потом начался постепенный спуск. Несколько ответвлений они прошли по меткам, вероятно оставленным немцами, поскольку больше никаких знаков на стенах они не увидели. Воздух в пещере был сухой и, как казалось, довольно свежий. По крайней мере, Вангол долгое время улавливал в нем запахи леса. Обострив все свои способности, осторожно продвигаясь в глубь подземного лабиринта, Вангол чужого присутствия долго не ощущал. Уже поздно вечером, когда готовились к ночевке в небольшом, почти круглом зале, из которого было несколько выходов, ему показалось, будто что-то живое очень быстро прошло мимо них из одного хода в другой.
– Федор, ты ничего не заметил? – спросил тихим шепотом Вангол.
– Нет, – ответил Федор, замерев на месте.
Они некоторое время вслушивались в звенящую тишину подземелья.
– Все тихо вроде…
– Дежурим по два часа. Все, я ложусь, – прошептал Вангол и, удобно устроившись на каменном полу, закрыл глаза, хотя их можно было и не закрывать.
Темнота в пещере была кромешной, то есть свет отсутствовал как таковой. «Теперь я понимаю, что измерить темноту нельзя», – вспомнил Вангол один из разговоров с Пучинским. Тот говорил, что измерить ее нельзя только по одной простой причине – ее нельзя увидеть. Нет единицы измерения темноты, потому что темноты нет. Есть отсутствие света. Нет холода – есть отсутствие тепла… нет лжи и обмана – есть отсутствие правды… нет зла и страданий – есть отсутствие добра и счастья… продолжал автоматически анализировать мозг Вангола, хотя сам Вангол уже глубоко спал.
Ночь прошла спокойно, и, перекусив, они продолжили движение. Причем из этого округлого зала, имеющего четыре выхода, немецкой метки направления движения обнаружено не было. Только тщательно исследовав ходы, Вангол понял, по которому из них ушли их предшественники.
– Почему они не оставили метку? – спросил Федор.
– Они оставили ее на том выходе, из которого пришли и, естественно, по которому нужно будет возвращаться. Зачем помечать ход, из которого они потом в любом случае выйдут.
– Точно, а я-то сразу не понял.
– Они идут, уверенные, что их никто не ищет, совсем не скрывают своих следов.
– Как у себя дома, гады… ничё, погуляйте пока…
Четверо суток Вангол с Федором шли по следам немецкой группы, все глубже уходя в подземный лабиринт огромной пещеры. В некоторых местах им приходилось преодолевать крутые спуски, покрытые льдом. Здесь сгодились и веревки, и кошки, и особенно альпинистский опыт Федора. Но даже ему пришлось нелегко. Одно дело – когда ослепительное горное солнце, совсем другое – когда непроницаемая тьма. Раньше Вангол не мог себе представить, что спускаться по скале не менее тяжело, чем подниматься. Все-таки подъем есть подъем, но спуск, особенно для новичка, опасен тем, что не видно, даже на свету, куда поставить ногу, а уж здесь, в этой темени, едва разбавляемой слабым светом механических, работающих от ручных динамо фонариков, особенно опасно. Да и крайне неудобно ими пользоваться, когда руки для другого нужны… Спасибо немцам, оставили кое-где свои крючья… После одного такого спуска, на привале, Вангол спросил у капитана:
– Федор, а как мы отсюда выходить будем?
– А как спустились, так и выходить будем… – отшутился тот, открывая тушенку. – Все нормально, командир, выйдем. Этих гадов достанем и выйдем. Предлагаю оставить часть снаряжения. То, что здесь для подъема потребуется. Чувствую, что эти звери где-то уже рядом.
– Правильно чувствуешь, капитан. Судя по этой сигарете, они здесь часов двадцать назад были, не больше. Оставим все, что можно оставить, отдохнем – и дальше налегке; думаю, завтра мы их достанем.
Они поели и завалились спать. Перед сном Федор спросил:
– Вангол, что-то у меня голова не того. У тебя там, в мешке, аптечка, подай, вроде от боли таблетки были.
– Держи, – протянул лекарство Вангол.
Проснулся Вангол от громких стонов Федора.
– Федор, что случилось?
Ответа не последовало. Вангол нашел в темноте товарища, распластанного на каменном полу. Дыхание капитана было судорожным. Он не просыпался, несмотря на все попытки его разбудить. Прислушавшись к себе, Вангол тоже почувствовал какую-то непонятную тяжесть в голове. Мелькнула мысль о том, что он не сможет спасти своего напарника и не сможет выйти отсюда самостоятельно. Вангол почувствовал приступ сильной боли в висках и понял, что это значит. Эта пещера была защищена. Здесь кончалось безопасное для человека пространство. Именно здесь, за этой невидимой чертой, которую пересек Федор, но не пересек он. Вангол, превозмогая боль, перетащил Федора на свое место. Постепенно боль в его голове успокоилась. Федор тоже стал дышать ровнее и спокойнее. Через некоторое время он проснулся.
– Вангол, у меня голова раскалывается, что за хрень!
– У меня тоже был приступ боли. Полежи, это пройдет.
– Слушай, как это, я же не здесь ложился, а там.
– Точно, я тебя перетащил.
– Зачем? – морщась от очередного приступа, спросил капитан.
– Место там плохое, оно причина твоей и моей боли.
– Ты это серьезно?
– Вполне. Я с этим уже сталкивался, капитан. Так пещера защищена от вторжения, верь мне. Тут таблетки не помогут.
– Ты хочешь сказать, что если мы пойдем дальше…
– Именно, сильнейшая головная боль, страхи, галлюцинации и прочее, вплоть до потери движения и смерти. Все это я видел.
– И что?.. А как это прошли немцы?
– Это еще неизвестно, прошли ли они ее, но то, что они вошли в эту зону, абсолютно точно.
– Значит, это можно как-то преодолеть…
– Да, задача с пятью неизвестными…
– По-моему, я знаю, как здесь прошли немцы, вернее, что они для этого сделали.
– Интересно?
– Ты видел на их привале пустые консервные банки?
– Да.
– Из-под чего они?
– Федор, я не обратил внимания…
– А я посмотрел, в банках был спирт, на одной маркировка сохранилась, чистый спирт…
– Федор, ты просто гений!
– Вангол, я разведчик… – улыбнулся капитан.
– Да, точно, все это рассчитано на нормально работающий человеческий мозг. А они по нему спиртом ударили. И выключили большую часть функций! Гениально. У нас есть с собой две фляжки; думаю, одной хватит – без всякой закуски, натощак.
– Так мы еще и не завтракали…
– Доставай и наливай…
Как они шли потом десять часов, преодолевая спуски и разные преграды, как ни старались, вспомнить не могли. Связав себя веревкой, чтобы не потерять друг друга, они шли и шли, пока не упали оба без сил. Пробуждение было тяжелым. Если учесть, что воды было немного, а спирт нещадно сушил, муки были неимоверные. Но опасный участок им преодолеть удалось. После нескольких часов добровольного самоистязания они пришли в себя.
– Все, Вангол, по жизни больше меня выпить ничто не заставит…
– Не забудь, нам еще обратно идти…
– Лучше я тут останусь… – с трудом поднимаясь на ноги, проговорил капитан.
Вангол, как ни странно, чувствовал себя нормально. Несколько часов сна вернули ему силы.
