Константин Калбазов - Фронтир. Пропавшие без вести
– Чего спрашиваешь-то, садись, – пожав плечами, ответил Сергей.
А что, выбор-то невелик. Все столы под завязку забиты, яблоку негде упасть. Просто они чужаки, да еще и разговаривают на непонятном языке, вот к ним никто и не подсаживается. А так бы уж давно присоседились. Тут дел-то – поставить по кружечке пива или по порции крепкого вина, так сказать, в качестве извинения за то, что пристроились к компании. А дальше можно опять каждый о своем, как будто и не сидят за одним столом.
А вот это правильно. С ним они приехали или нет, но Бедрич явно вторгся в разговор, мало того, он как бы собирается составить им компанию, так как подсел один. По всему получается, с него по кружке пива. Вот он и озаботился.
Беседа плавно потекла о том, что стало известно Кафке про цены на урожай и посевной материал. Насчет семян он уже сторговался с одним хуторянином, тот отдавал, не задирая цену. Сергей было удивился подобной щедрости по отношению к абсолютно незнакомому человеку. Но, как выяснилось, ничего удивительного.
Фактории закупали все зерно как фуражное, а хуторянин утверждал, что у него вышло отменное семенное, управляющий же уперся, мол, ничего не знаю, цены определены, и все тут. Кто бы сомневался, закупят все как фураж, потом пересортируют и завезут как семенное, уже отборное, у которого и цена иная. И его станут покупать те же хуторяне. А куда деваться? В землю должно лечь зерно получше, а не абы какое.
Вот и выходит, что встретились два одиночества, к обоюдной выгоде. Один купил семенной материал дешевле, чем можно было купить на фактории. Второй продал урожай дороже, чем у него купили бы все на той же фактории.
– Слушай, Бедрич, я все спросить хотел, – заговорил Сергей, когда хуторянин закончил свой рассказ, – а как ты будешь реализовывать урожай? Ну местные понятно. Те, что поближе, сделают несколько рейсов. Тем, кто подальше, помогут вывезти представители фактории, на то у них есть и повозки и люди. А как быть тебе? Сотня верст – это не баран чихнул, тут не наездишься. Да еще и пинкская территория, ладно, куроки не тронут, а если опять арачи?
– А кто сказал, что я буду кататься туда-сюда на такое большое расстояние? Я тут думаю рушилку купить, так что буду крупу делать. А еще по весне на реке поставлю мельницу, буду у пинков шкуры и пушнину на крупу и муку выменивать. Этот груз куда меньше и легче получится. А потом одним только фургоном, но с дорогим товаром сюда, на факторию. Налоги мне платить не надо, так что, как вести дела, буду решать сам.
– Дело, конечно, хорошее, но ведь нужно еще и разбираться в этом, – попытался возразить Сергей.
– Ничего, не прогадаю, – уверенно, как человек, знающий цену своим словам, сказал Бедрич.
Ладно, дело его.
– А жернова где возьмешь?
– А куплю. Есть такие на малую домашнюю мельницу, оно и недорого получается, и для того, чтоб переработать только мой урожай, вполне хватит.
Ну да, с производительностью у такой мельницы, должно быть, полный швах, но если думать только о своем урожае, то вполне хватит. А что, ухватистый мужик. Если какие пинки или бандиты с большой дороги не прихлопнут, то однозначно в гору пойдет. Вот не сидеть Сергею за этим столом с кружкой пива, если не пойдет…
Лучше бы не заикался. Ведь хорошо же было. Какая-никакая цивилизация. А эти шестеро появились как-то уж очень внезапно. Вот только что было тихо и мирно, народ все больше вполголоса общается, да оно в общем-то и понятно, все люди степенные, привычные к размеренному, неторопливому ритму жизни – крестьяне, словом, что тут еще скажешь.
И тут – стук копыт, свист, крики, гогот, нарочитый и наглый топот по дощатому настилу перед харчевней. Сергей отчего-то сразу представил себе этаких ковбоев в кожаных плащах, в шляпах с большими полями, остроносых ботинках со звенящими шпорами, на бедрах по две кобуры с револьверами, лица, заросшие недельной щетиной или бородой, рот обязательно щербатый, с гнилыми зубами, выставляемыми напоказ. Картина маслом, йок макарёк.
Ну, в общем, где-то похоже. Шляпы один в один, только плащей нет и в помине, свободные рубахи, которые как нельзя лучше подходят для жаркой погоды, а дни все еще погожие. В остальном нормальные крепкие ребята, примерно их ровесники, с легкой щетиной, не без того, но ей явно не больше суток. На ногах сапоги и никаких шпор. Вместо гнилых зубов – белоснежная полоса, выделяющаяся на запыленном, с потеками от пота лице. Ну и оружие – у кого один револьвер, у кого два. У некоторых патронташи на оружейных поясах забиты желтыми патронами. У других пустые, вместо этого имеются по две сумочки на манер тех, что используют для ношения наручников (здесь в них хранят пули и капсюля), ну и пороховницы, тоже в кожаном футляре.
Все такой же шумной компанией они остановились в дверях, с явным неудовольствием осматривая представшую картину. Ничего не скажешь, увиденное их не вдохновило. Как видно, они попросту не ожидали подобного наплыва посетителей, а это говорило только об одном – парни не местные и тут явно проездом.
Им бы осадить, почесать в загривке и подумать, как быть. Но вместо этого они решили, что неотесанные мужланы не способны за себя постоять, и стоит только сказать «пу», как они тут же навалят в штаны и поспешат убраться с дороги таких крутых парней. Ну где-то так должна была поворачиваться и брести мысль тех идиотов, которые, заметив, что за одним из столов, где с легкостью помещаются шестеро, сидят только трое, вознамерились их подвинуть. Причем против их воли.
Трое без позволения и как-то по-хозяйски устроились на скамье и самым наглым образом уставились на Сергея, Алексея и тут же налившегося кровью, как бык, Бедрича. О как! А старший-то Кафка, оказывается, бойцовский петух! Понятно, что о кружке пива для каждого из сидящих за столом, в качестве извинения, не может быть и речи. Похоже, эти вообще валийцы, а потому правила рустинцев им неведомы.
– Уважаемые, мы проделали слишком долгий путь, и нам хочется промочить горло. А вы, как я погляжу, уже закончили.
С правилами хорошего тона у парня были явные проблемы. Со знанием обычаев рустинцев тоже не все слава богу. Чего не скажешь о самом языке, которым он владел превосходно, а легкий акцент лишь делал его слова более певучими. Подобное знание языка просто невозможно без близкого знакомства с самими рустинцами. Вывод: кто-то нарывается на неприятности, будучи не у себя дома.
– Хозяин, уважаемый, пришли нам еще три пива. – Бедрич даже поднял руку с выставленными тремя пальцами в качестве подтверждения своих слов.
– Старик, ты не понял. Мои друзья устали, и им хочется присесть.
– Пшел вон, шавка подзаборная, – не оборачиваясь и поднеся к губам кружку, на дне которой еще плескалось немного пива, произнес Бедрич.
– Старик, у тебя две жизни?
– Слышь, убогий, отвали. – Это уже не выдержал Сергей.
Ну насчет убогого он, пожалуй, погорячился, по стати парень ему ничуть не уступал. Но кто придает значение таким мелким несоответствиям, когда назревает серьезный конфликт! Сергея аж затрясло от нетерпения, столько всего в нем накопилось за прошедшее время.
Народ начал понемногу обращать внимание на то, что происходит за их столом. Одно дело – появление наглой компании, и совсем другое – когда начинают задевать одного из них. А здесь вообще-то граница. Понимать надо.
– Я…
Что там он, никто так и не узнал, потому как Бедричу явно надоел этот гоношистый петушок. Даже не оборачиваясь, коротким замахом он разнес кружку о голову наглеца. Все разом вскочили на ноги, за исключением развалившегося на столе бесчувственного, усердно выпрашивавшего и таки выпросившего плюху парня.
Гости тут же оценили то простое обстоятельство, что, как по мановению волшебной палочки, разом поднялась вся харчевня. Поговорка «моя хата с краю, ничего не знаю» к местным явно не имела никакого отношения. На мгновение повисла гробовая тишина.
Попытайся оставшиеся пятеро и дальше качать права, их отсюда вынесли бы на руках. Рискни они взяться за оружие – их упрятали бы на два метра под землю. Сергей в этом не усомнился ни на мгновение хотя бы потому, что сам намеревался поступить именно так. Но не успел. Все закончилось, так толком и не начавшись.
Сначала прозвучал выстрел, а потом сквозь звон в ушах – все же громко получилось в помещении-то – послышался голос харчевника.
– Значит, так, петухи. Нечего мне тут устраивать бои. Марш на улицу. Все марш, – выразительно боднув взглядом Бедрича и его спутников, акцентировал внимание харчевник. – Там разбирайтесь, кто прав, а кто нет.
Что же, мужика понять можно. У него тут как бы коммерция, и ему совсем не блажит, если здесь начнется побоище. Он не законник и не комендант, чтобы начинать разбор и судилище. Его дело зарабатывать, и ярмарка тому большое подспорье. Если бузотеров просто прогнать, стол долго пустовать не будет, а если начнется драка…
– Прости, хозяин, – выкладывая на стойку деньги и не забывая про разбитую посуду, повинился Бедрич.
