Константин Калбазов - Фронтир. Пропавшие без вести
Похоже, ситуацию с недостатком женского населения подробно растолковали нетерпеливой Сарке. Поползновения в сторону Алексея с ее стороны прекратились. Что же, это радует. Одной головной болью меньше, и вероятность ссоры с семейством хуторян резко снизилась. Дружба с Кафками им совсем не повредит.
Хитрован Бедрич, видно, имел намерение пристроить старшенькую дочку, а лучше заполучить зятя к себе. И вывести младшую в свет, чтобы имели в виду, что есть такой цветок на грядке Кафки. А может, Сергей сильно заблуждался насчет крестьянина, видя в нем слишком расчетливую и циничную натуру. Ведь могло быть и так, что он взял с собой молодежь потому, что в форте намечалась самая натуральная ярмарка.
Хм. А чего же тогда младшего не взял, ему тоже, чай, повеселиться хочется. Но с другой стороны, молодые там собираются на гульбища, и двенадцатилетнего пацана точно никто терпеть рядом не станет. Да нет, правильно все. Всему свое время. Синек еще слишком молод, а девки… Ну девки у Бедрича и Даски удались на славу, кровь с молоком, и не скажешь, что все лето целыми днями под палящими лучами вкалывали не разгибаясь. Светлые лица со здоровым румянцем, что у рустинцев почитается за эталон красоты.
Стоп! Так вот почему они все время кутались в платки. Это, получается, чтобы не загореть. Ну да. Загорит лицо, обветрится, и нет той красоты, которой рустинским девам щеголять потребно, потому как на смуглой коже его, считай, и не видно. Это тогда уж весны ждать придется, но то будет другая ярмарка, а упускать не хочется и эту. Получается, Эмке тоже ничто женское совсем даже не чуждо, просто времени у нее предостаточно, и помощники отца не в ее вкусе. А может, она мыслит куда более практично и не желает выходить за батрака. Да кто его знает, тут своих забот полон рот.
Варакину и Болотину еще предстояло ставить избушку для зимовья, не жить же с большой и дружной семьей Кафка, они там и без того на головах друг у друга. Но пришельцы не без оснований надеялись на помощь новых знакомых. И потом, временное жилье – не капитальный дом, так что тут проблем никаких, поставят за пару дней, и это без преувеличения. А вот поездка им нужна как бы не больше, чем Бедричу.
Им необходимо было сделать запасы продовольствия на зиму. Разумеется, они смогут в достаточной мере добыть мяса, места просто кишели дичью. Но питаться одним только мясом… Нужны были и другие продукты. Их ничуть не смущало то обстоятельство, что у них нет денег. Ведь был Бедрич. Ну кто сказал, что парни работали на него почти все лето только за стол. Хотя… И в самом деле за стол, потому как ничего, кроме продуктов, они с него получить практически не собирались.
Хуторянин поскрипел, не без того. Ведь если бы они и зимой помогали, то тут совсем иные расклады, а так ведь помощи не будет. Но как ни мал был его капитал, деньги за продукты он согласился выложить практически без раздумий. Вот и ладушки, а то Сергей уж совсем ощущал себя обманутым. А ведь если подумать, то семейство обязано им и своими жизнями.
Опань впечатления на землян не произвела. За громким названием «форт» скрывалось несколько деревянных построек, обнесенных бревенчатым частоколом. Три казармы, пара офицерских домов, каждый из которых был поделен на две части, для двух семей. На углах частокола, по диагонали две наблюдательные вышки, на которых постоянно находятся часовые. Все выглядит довольно убого и серо.
Вообще, рустинские форты имели две стадии. Первая – застава. Она выставляется на границе, и ее гарнизон обычно не превышает взвода. Такие заставы по сути практически не способны обеспечить порядок на обширной территории, разве только на прилегающей. Вот и жмутся к заставам поселения, дабы, случись беда, иметь возможность получить помощь.
По мере увеличения населения и соответственно обжитого пространства численность гарнизона увеличивается, как растет и статус заставы. Вот с того момента этот форпост и превращается в форт с определенным юридическим статусом. Кстати, подобное есть только у рустинцев. У остальных, будь там хоть один вояка, форт, и никаких гвоздей.
В форте квартировал гарнизон в сотню сабель. Впрочем, по местным реалиям нужно было считать скорее не количество клинков, а наличие карабинов. Если кавалеристам и приходилось тут с кем биться, то с бандитами, краснокожие они были или с белыми лицами, тут разницы никакой. И те и другие предпочитали тактику перестрелок лихой кавалерийской атаке.
Сил эскадрона было вполне достаточно для того, чтобы обеспечивать безопасность расположившимся в радиусе пятидесяти верст от них хуторянам. Конные патрули выезжали с завидным постоянством, и в казармах редко когда находилось больше одного взвода. Кстати, хутор Бедрича не подпадал под юрисдикцию форта и его комендант не нес никакой ответственности за безопасность семейства Кафка.
Тот ставил хутор на свой страх и риск, сам договариваясь с пинками, что всячески поощрялось властями. Такие хуторяне не платили никаких налогов. Даже когда они отходили под охрану фортов или оказывались в глубине территории Новой Рустинии, в течение десяти лет или пока был жив хозяин, владевший хутором до этого знаменательного события, налоги не взимались.
Эти крестьяне являлись эдакими агентами влияния, которые постепенно меняли мировоззрение пинков и выступали невольным инструментом, подталкивающим их к смене жизненного уклада. Так, например, около трети хуторов вокруг Опани принадлежали аборигенам, а не белым. Мало того, уже имели место смешанные браки. Рустинские мужчины, испытывая дефицит в женском населении, не гнушались брать в жены пинкянок.
Сергей было предположил, что подобные браки не одобряются местными и эти пары всячески третируются, но ошибся. Ничего подобного не происходило. Нет, на других территориях очень даже, но только не в Новой Рустинии. Здесь против обидчиков могла выступить государственная машина, с которой, как известно, лучше не связываться.
Глупость? Тем более что на соседних территориях, где расположены колонии или государства, выходцами из иных мест такое не практикуется. Там очень даже живет поговорка «хороший пинк – мертвый пинк», а осмелившиеся жениться на пинкянках не только третируются, но вполне даже могут пострадать физически. И никакой гарантии, что обидчиков удастся призвать к ответу по закону.
На общем фоне, может, и глупость, но с другой стороны… В то время когда в других местностях льются потоки крови, вызванные враждой с аборигенами, а прирост населения происходит только за счет все новых и новых переселенцев, Новая Рустиния в основном развивается за счет коренного населения, а также пинков, уравненных в правах с белыми и в большинстве своем занимающихся сельским хозяйством.
Нет, здесь тоже имели место безобразия, в особенности если белые без разрешения появлялись на пинкской территории. Но одно дело – единичные случаи, и совсем другое – статистика. Как говорится, почувствуйте разницу.
Неподалеку от форта расположен небольшой поселок. Здесь всего-то с пару десятков домов. В них проживают в основном солдатские семьи, которым не положено жить на территории гарнизона при наличии рядом населенного пункта.
Есть харчевня, откуда начиная с полудня непрерывно льются звуки порядком разболтанного пианино, скрипки или гитары. Рустинцы утверждают, что последний шестиструнный инструмент является их детищем и национальной гордостью, завоевавшей весь цивилизованный свет.
Как ни мал поселок и каким бы глухим уголком ни была Опань, но имелась тут и гостиница, расположившаяся напротив харчевни. Пусть весьма скромных размеров – наличествовали только шесть номеров, но она была. Друзья поначалу сильно удивились данному обстоятельству, но затем все встало на свои места. Оказывается, строилась она не из расчета на приезжих постояльцев, хотя принимала и их, а главное ее предназначение – это предоставление услуг в иной сфере.
Гостиница пользовалась популярностью как у солдат гарнизона, так и у различных охотников, сдававших свою добычу на факториях. Нередко посещали данное заведение и пинки, как уже говорилось, им очень нравились белые женщины. Ну да. В харчевне и гостинице обретались самые натуральные проститутки, хотя надо заметить, были они сами по себе, так как никого, кто взялся бы упорядочить эти услуги, в поселке пока не было. Правда, они жили вместе, в одном доме, но старшей как таковой не имели, скорее были просто товарками.
Владелец харчевни вполне благосклонно взирал на то, что эти леди едят и пьют в его заведении. Но он даже и помыслить не мог, чтобы взвалить на свои плечи торговлю плотью. Точно так же вел себя и владелец гостиницы, без раздумий предоставляя комнаты для грехопадения, но считающий ниже своего достоинства связываться с этим открыто.
Сергей предположил, что тут скорее всего все дело не в моральном облике двух дельцов, а в конкуренции. Друг другу они старались дорогу не переходить и в то же время всячески препятствовали появлению публичного дома. Сложившееся положение их вполне устраивало. Клиенты ели и пили в харчевне, затем уединялись в гостинице. Все в порядке.
