Александр Конторович - Кардинал в серой шинели
— Справа блок обходи! — орет мне мой товарищ.
Да не лопух я, понимаю все.
Уже заворачивая за угол, я вижу, как он останавливается и вскидывает к плечу оружие.
На первом посту снова что-то грохает, и поэтому выстрелы Мишки почти не слышны. Но результат попадания я вижу даже отсюда. В «буханке» внезапно разлетаются в брызги стекла, и она резко виляет в сторону — водителю конец!
«Вломили!»
С этой радостной мыслью я заворачиваю за угол… и весь мой энтузиазм разом иссякает.
На дороге стоят четверо духов. Слава богу, сейчас они стоят ко мне спиной! На взрыв бошки повернули! Хреновая вещь — любопытство!
Первого из них я снял с ходу — очередь вошла ему в бок, и душман ничком рухнул на землю. Начавший поворачиваться на выстрелы, второй схлопотал свою пулю и скорчился на земле рядом с товарищем.
Оставшиеся моджахеды, как зайцы, сиганули по сторонам. Причем тот, что был от меня дальше всех, оказался ленивым зайцем. Или ему просто не повезло? Трудно сказать… А вот четвертый, решив не искушать судьбу, рванул по дороге назад, навстречу грузовикам. В принципе его тоже можно было бы завалить, но… у меня и так оставался едва ли десяток патронов. И черт его знает, сколько в подъезжающих грузовиках еще сидит товарищей этого деятеля?
Что делать?
И куды бечь?
В столовку за бронником и магазинами? То есть — за духом следом? Стрелять по мне в таком разе не станут — могут и его завалить случаем. Хотя… пожалуй что, и станут. Это у нас считается, что каждый боец ценен… во всяком случае — так говорят. А вот у них — не так. Пал во имя… хрен его знает, чего. Но комплексовать по этому поводу никто не будет. Резюме — будут стрелять.
Раз так, поворачиваю назад и обегаю центральное строение со стороны дороги. По пути вижу корчащегося в пыли духа. Здрасьте, а он-то откуда взялся? Это уже пятый! Рассуждать некогда, и я на ходу всаживаю в него две пули. Готов!
Завернув за угол, подбегаю ко входу. Центральное строение блокпоста соорудили из полуразваленного дома. Видимо, когда-то здесь был кишлак или что-то похожее. Время не пощадило его построек, сжалившись только над этим одиноко стоящим домом. А может быть, все объяснялось гораздо проще. Вода здесь есть, и не исключено, что проезжающие по дороге люди просто останавливались в этих местах передохнуть. Оттого и поддерживали в более-менее приличном состоянии единственное уцелевшее жилье. Переоборудовав его в здание блокпоста, саперы натаскали на крышу камней и подняли ее края приблизительно на метр. Так что строение получилось полутораэтажным. Сверху натянули брезент, в крыше пробили дыру и поставили лестницу. А наверху, под брезентом, стоял КПВТ. Вот к нему-то я сейчас и направился. Согласитесь, что данный агрегат в сложившейся ситуации куда более весомый аргумент, чем два автомата.
Влетев в проем, вскидываю автомат — справа обозначается движение.
— Сашка?! Ты, что ли?
Еле успеваю сдержать палец на спусковом крючке.
Михалыч!
Он стоит, привалившись к стене. Рядом с ним замечаю недвижные тела кого-то из ребят. В падающем из дверного проема свете видно, что его поварской передник вымазан в пыли, и на плече расплывается темное пятно. В левой руке прапорщик держит пистолет. Понятно теперь, откуда взялся на дороге пятый дух. В завязавшейся кутерьме его товарищи вполне могли зевнуть негромкий хлопок Макарова. Оттого-то они и тупили на дороге, вертя головами во все стороны.
— Михалыч, как ты? Ранен?
— Есть малость. Осколком в плечо пришлось, и башка гудит.
— Так я тебя перевяжу!
— После, Санек. Ты куда собрался-то?
— Наверх, к пулемету. Куда же еще?
— Обожди с пулеметом. Давай, дуй к рации! Надо нашим сообщить. Эти гости сюда не просто так пришли. Посту, считай, кирдык, а на подходе ежедневная колонна. С этого места басмачи ее в два счета разделают под орех. Пусть остановят, незачем им сюда ехать.
— Так не успею я передать: духи уже у шлагбаума вот-вот будут.
— Я к пулемету встану. Чай, у меня опыта побольше, чем у вас всех, вместе взятых. Тоже ведь не всю жизнь поваром-то был.
Это правда. Михалыч служит уже шестой год. И только в Афгане он уже два года. Неуживчивый и малоразговорчивый, он постоянно конфликтует с руководством. Оттого и сидит безвылазно на блокпосту. Семьи у него нет, родных — тоже. Поэтому даже свой отпуск прапорщик проводит в Кабуле. Отъедается и отсыпается. После того как его на одном из выходов контузило взрывом (сосед наступил на мину), его оставили на хозяйственной должности. Вот тут и прорезался у него талант повара. Готовит он просто великолепно! И, глядя на него, совершенно невозможно предположить, что под поварским колпаком скрывается опытный и злой боец. Возражать ему в данной ситуации бессмысленно и глупо. Подсадив его на лестницу, я подхватываю с земли чей-то автомат и несусь в соседнее помещение.
В отличие от первой комнаты, куда духи успели забросить гранату, сюда ничего не прилетело. Поэтому здесь все находится в относительном порядке.
Подскакиваю к радиостанции и щелчком перебрасываю тумблер питания. Неярко загорелись лампочки, качнулась стрелка индикатора.
— Я — Сто шестой! Я — Сто шестой! Срочно отзовитесь все, кто меня слышит! Прием!
Некоторое время ничего не происходит, только в динамиках слышен шорох атмосферного электричества. Внезапно над головой гулко грохочет раскатистая очередь. Надо полагать, духи пошли на штурм.
— На связи «Акация-шесть». Слушаю тебя, Сто шестой. Что стряслось?
— Нападение на блокпост. Немедленно остановите колонну!
— Что там у вас? Подробнее доложи.
Это позывной мотострелкового батальона, они расположены от нас приблизительно в двадцати километрах. И их машины иногда проезжают через наш блокпост.
— Пулемет на входе разбит, имеем потери более пятидесяти процентов личного состава. Долго здесь не продержимся.
— Количество нападающих хоть примерно можешь сказать?
Снова грохочет пулемет. Он резко осекается, и даже здесь я слышу матерную ругань прапорщика. Что-то случилось. Бросив микрофон на стол, я пулей взлетаю вверх по лестнице.
— Ленту! Мать твою, ленту давай скорее! — кричит мне раскрасневшийся Михалыч.
Так вот в чем дело! У него просто кончились патроны, а одной рукой поменять ленту ему трудно. Падаю на колени и, зацепив рукой патронный ящик, подтаскиваю его поближе к пулемету. Открыв крышку, выдергиваю конец ленты и, поднявшись на ноги, заряжаю пулемет. Искоса глянув на дорогу, я аж присвистнул: раскорячившись поперек дороги, стоит один из грузовиков. Тот самый, Саидовский. Кабина у него искорежена пулями, в кузове видны дырки от попаданий. Второй грузовик чуть поодаль, и на нем никаких повреждений я не вижу. А по обе стороны от брошенных машин из-за всевозможных укрытий торчат автоматные стволы. Мать моя, да сколько же их тут?! Только на первый взгляд не менее пятидесяти человек. Над моей головой что-то злобно посвистывает, и только сейчас я замечаю неяркие вспышки автоматных выстрелов.
