Морок Париса (СИ) - Погоня Василий

Хэйвуд, ослеплённый желанием побыстрее покончить со своим соперником, сделал резкий обманный выпад и попытался нанести Гриру сокрушительный рубящий удар. Но Грир парировал атаку древком копья, и, пока рептилия возвращалась в исходную позицию, стараясь восстановить потерянный баланс, нырнул, подобно волку в подбрюшье коня, под его меч и пронзил жёлтую брюшину рептилии насквозь. Хэйвуд отскочил в пролом в стене и уже там, среди тлеющих головней, упал, как подкошенный.

Тогда Грир бросил тревожный и быстрый взгляд на поле сражения. Сам Руди уже убил нескольких противников, его отряд сильно теснил культистов на копья отряда Грира. Оценив ситуацию, как положительную, Грир вернулся к истекающему кровью Хэйвуду.

Тот лежал на спине, сжимая лапами живот. Сквозь пальцы сочилась тёмно-синяя кровь. Осмотрев рану, Грир удовлетворённо кивнул.

— Лэндон скоро встретит тебя там, куда ты его отправил, гнусная образина! Он, и, вероятно, ещё многие…

— Ты — червь… — перебил его Хэйвуд, но, закашлялся, захлебнувшись своей кровью, яростно сплёвывая её тёмные сгустки.

— Хватит трепаться! Где Мелюзина?!

— Там, где тебе её не достать, ничтожный!

Не видя больше причин для продолжения этой увлекательной светской беседы, Грир поднял топор и одним ударом отделил голову рептилии от тела.

— Встречай его, дружище Лэндон! — признания рептилии были больше не нужны. Грир сам догадался, где прячется Лира, её братец и Дрейвн.

-

С трудом сориентировавшись в закопчённых стенах, он нашёл спуск в подземелье и тут же, на первых ступенях — тело Спиро Харди. Он узнал его по остаткам одежды, поскольку умер он изрядно поджарился, оскалившись в последнем вдохе и закатив сварившиеся в жаре огня глаза. Переступив через его искорёженный труп, Грир остановился и обернулся назад. Ему захотелось в последний раз взглянуть на солнечный свет. Позади виднелся светлый прямоугольник пролома в стене. Там ещё слышался шум битвы, там были люди и солнце. Но ему надо было спуститься в безмолвный мрак подземелья, где его ждали отвратительные, изуверские сущности.

Спустившись, он в полутьме снял со стены факел и разжёг его кресалом. Факел зашипел и стал отплёвываться горящими брызгами масла — на него попала вода во время тушения пожара.

Подполье пошло под уклон, уводя его все глубже под землю. Коридор и камеры вдоль него были пусты. Паутину под потолком шевелил лёгкий сквознячок, но и его было достаточно, чтобы заставлять дрожать и бесноваться пламя факела. Сквозняк говорил о том, что из подвала был ещё один выход, и Грир мог поклясться, что знает, куда он ведёт. Его тень, чёрная огромная, плыла по выложенной песчаником стене, отзываясь на дрожь огня факела. Через какое-то время на камне стен появились барельефы. Поначалу тусклые и едва заметные, в свете факела они высветили из тьмы эпические картины покорения рептильными созданиями человеческой расы.

Грир пошёл дальше, оставив отвратительные картины далеко позади себя. Тьма подземелья давила, и он возблагодарил богов за то, что догадался прихватить факел. Он мог сослужить и плохую службу, обнаружив его присутствие, но, пораскинув мыслями, Грир решил, что нечеловеческое чутьё и без этого подскажет нелюдям о его передвижении.

Шёл он уже достаточно долгое время, коридор не имел ответвлений, и, наконец, начал подниматься вверх. Шаги его отражались от пола гулким эхом, факел стал затухать, и Грир обнаружил, что неясный свет уже позволяет обходиться без него. Он отбросил догоревший факел к стене и уверенно пошёл дальше, радостно удивляясь про себя отступлению холода, мрака и затхлого запаха. Сухой, тёплый и свежий, воздух дунул в его лицо, спустившись сверху, от выхода. Началась лестница. Её истёртые, замшелые ступени вели вверх, к яркому свету дня и шуму леса.

У самого выхода на стене он увидел очередную надпись, и остановился, чтобы прочесть её. На человеческом языке надпись, написанная тёмным цветом, содержала одну только предостерегающую фразу: «СПАСАЙСЯ, ЧЕЛОВЕК!», — неизвестный доброжелатель хотел предупредить таких искателей приключений, как Грир, о том, что для живых людей здесь место опасное: «Спасибо за предупреждение, неизвестный и, надеюсь, здравствующий друг, но спасаться мне уже поздно», — подумал Грир.

Статуя змея при свете дня не казалась уже столь ужасающей и гипнотической, как прошлой ночью. Обычное монументальное, поросшее мхом, изваяние, каких Грир повидал на своём веку немало. Тем сильнее униженным было её величие, что крупные рубины из глаз идола были похищены и теперь он, ослеплённый, не вызывал уже того трепета. Зато группа, стоящая сзади отвратительного изваяния, заставила Грира присесть, спрятавшись за кустами.

Полуобращённая Лира-Мелюзина нежно держала в своих щупальцах тело Дрейвна Её спутники, в которых Грир узнал обучаемых им недавно подрывников, прилаживали взрывчатку к арке входа, скрывавшего спуск вниз, под статую.

— Прощайте, отец, — проговорила Лира, прикасаясь губами к еле дышащему старику, — Кровная линия позаботится о Вас, а, когда настанет время, Вы вернётесь. — и она опустила его на землю. Дрейвн, покачиваясь, скрылся в подземелье.

Грир рванулся вперёд, намереваясь остановить необратимое. Но даже лёгкий шум не остался незамеченным для чудовища, и, прежде чем он успел добежать до статуи, холодные щупальца сжали его шею и руки. Он выронил топор и упал. Солидный вес придавил его к земле, а щупальцы продолжали сжимать горло.

Грир с трудом встал на четвереньки. Лира по-прежнему давила на него и сжимала его горло. Она извивалась и рычала, скаля зубы, подобно дикой обезьяне. Он осознавал, что надолго сил у него не хватит, и скоро он полностью окажется в её власти. Он резко завалился на бок и, поскольку конечности Мелюзины не давали ей устойчивости на земле, она не сумела удержаться на них и свалилась рядом с ним. Но поднялась она быстрее, и снова повалилась на него, сдавливая его тело и нанося удары кулаками по голове. Взвыв от боли, Грир достал до топора и рубанул по одной из скользких конечностей. Каракатица изогнулась в падении и грохнулась на него, стараясь снова завладеть положением.

Неожиданно в её бок вонзилась стрела — из-за кустов выскочил Руди Сеймур и лучник, который навёл на Лиру своё оружие. Она быстро отпустила Грира и вскочила. Руди Сеймур со своей обычной улыбкой шёл прямо на Лиру, поигрывая копьём. Грир медленно поднялся на ноги и потряс головой.

Внезапно позади Грира раздался взрыв такой силы, что все повалились на землю. Лира молниеносно метнулась к озеру и, размахивая обрубком щупальца, скрылась в его тёмных водах.

Поднявшийся Руди Сеймур вытер пот и грязь с лица. Бег по подземелью дался ему не просто. Зажав в правой руке топор, Грир двинулся к воде. Но водная гладь была спокойна и тиха.

— Отлично, — сказал Руди Сеймур, — надо будет запустить сюда рыбаков с хорошей сетью.

Грир оглянулся. В пороховом дыму и копоти лежали руины нечестивого святилища.

НОЧЬ РУБИНОВ

Визжащие, стремительные, скользящие тени кровавой, безумной мести обгонявших друг друга отрядов в бешеном полете скачек по бесконечным закоулкам, со сверкающими молниями мечей, бесформенными фантомами и калейдоскопическими образами дьявольских исчадий, кривящихся в ужасе от осознания краха их бесчеловечных планов, надолго запомнились обывателям Лондиниума. Кланы ящеров и культисты разбегались в панике по подземным норам.

Когда двери тайных сборищ были взломаны, из полумрака освещаемых чадящими чёрными свечами комнат хлынули наружу полубезумные орды, отравленных дымом чёрного лотоса культистов. Среди них часто попадались носившие на своих головах рыбообразные митры, пёстрые восточные халаты и прочие церемониальные наряды культистов. Густой аромат лотоса не скрывал приторный запах человечины. Кровь. Кровь была повсюду, и Грир всякий раз содрогался от отвращения, когда натыкался на очередной алтарь с ещё дымящейся жаровней. Месть человека не была проявлением жестокости, она лишь отражала жажду жизни, на пути которой в очередной, после ереси Чёрной Тени, раз, вставала нечеловеческая раса.