Тимофей Печёрин - Миссия в Зазеркалье
Одному из роботов не повезло. Как и его экипажу. По машине Изгоев выстрелили аж из пяти ружей — патронами, начиненными антивеществом. После чего робот завалился на стену ближайшего здания. И с ним же взорвался, вспыхнув как напалм.
К счастью для Яромира Зброя, Георгия Монахова и Олега Замшелова, их машина дошла до пункта назначения целая и невредимая. Почти не встретив сопротивления. А отдельные, мелкие группки неприятеля сметя пулеметными очередями на дальних подступах.
Не иначе, взрыв в центре города, гибель боссов и бегство официальных властей окончательно подорвали боевой дух защитников Расстана. Вернее то, что осталось от боевого духа после нескольких дней уличных боев.
Единственный раз роботу, управляемому Зброем, пришлось-таки остановиться. Только не перед лицом сильного противника, а исключительно из вежливости. Потому что улицу, вдоль которой шла машина, как раз пересекала процессия из нескольких человек. Безоружных. То есть, точно не врагов.
Первым шел коренастый парень и волок под мышкой телевизор. Следом немолодая чета толкала перед собой продуктовую тележку, битком набитую коробками, упаковками и банками. Наконец, целая стайка подростков тащила пластиковые пакеты, и тоже отнюдь не пустые. Пузатые даже.
— Вот он, апофеоз любой революции, — не удержался от ехидного комментария Георгий Павлович, — народ наслаждается дарами свободы. И грабит награбленное, хе-хе…
— Курс… на лабораторию? — не оглядываясь, спросил у него Яромир, сидевший за штурвалом. Шеф зачем-то кивнул. Наверное, по привычке.
— Не вижу смысла здесь задерживаться, — сообщил он о своем мнении и вслух тоже, — думаю, Лукован сотоварищи только рады будут. Что смогут делить власть и трофеи без двух лишних претендентов. Как говорится, мавр сделал свое дело — мавр может возвращаться в родной мир.
— Понятно, — не без сожаления согласился Зброй, — просто я еще собирался Шабира навестить. Есть подозрения, что этот слизень нас предал. Устроил ту засаду… ну, когда ход обвалился и много бойцов погибло.
— Успеешь, — молвил на это Монахов, — когда с установкой разберемся. Да к тому же, если на то пошло, то предал этот зеленый студень не нас. А наших союзников… не родственников и не друзей. Союз же, чтоб ты знал, штука временная.
К тому же я уверен: сам-то твой мутировавший друг себя предателем не считает. И не дергайся так, а то врежемся во что-нибудь. О чем это я?.. Ах, да. Шабир все-таки твой друг, не Лукована и не кого-то другого из Лагеря. Не думаю, что Изгоям он с самого начала намеревался помогать.
— Легко вам рассуждать, — в голосе Яромира проскользнула обида, — вы-то с Олегом вернетесь на Землю. А мне жить здесь дальше. И те, кто для вас временные союзники, для меня, я почти уверен, станут своими. Причем надолго. Потому я и говорю «мы», имея в виду себя и Изгоев.
С этим Монахов уже спорить не стал.
На сей раз на территорию лабораторного комплекса они ступили уверенно, по-хозяйски. Яромир Зброй остался в кабине управления роботом. Держа вход и окрестности под прицелом пулеметных турелей. А Олег и Георгий Павлович направились внутрь со стволами наизготовку.
В вестибюле и коридорах их встречали испуганно мечущиеся сотрудники. Несмотря на вечерний час, в здании еще находилось немало народу. Не заметили Монахов и Замшелов и проблем с электричеством. Помещения были освещены, причем ярко. Работали и лифты. Как видно, лаборатории Синдиката снабжались энергией в приоритетном порядке. Всем волнениям назло.
У входа в один из лифтов наперерез сотрудникам АВР выскочил высокий и нескладный человек — уже седой, с заметной лысиной и облаченный в белый халат.
— Послушайте! — выкрикнул он поставленным голосом университетского лектора, — я знаю, зачем вы пришли. И потому… прошу вас: не разрушайте установку! С ней погибнет почти десять лет работы! И какой! Даже эти бахвалы Дженкинс и Мертиникс с западного побережья не смогли превзойти наш результат.
Олег и Георгий Павлович переглянулись.
— Почему нет, — осторожно предположил Замшелов, — Синдикат повержен. Так что применять установку во зло теперь вроде как некому.
Но Монахов был непреклонен.
— Со вторым пунктом не согласен, — вымолвил он сухо, — что-то не уверен, что эти Изгои станут лучше Синдиката. Теперь, перестав быть Изгоями. Да к тому же приказ Яромиру я отдал однозначный. Через час лаборатория должна быть взорвана. Не вижу возможности отменить его.
Затем шеф немного смягчил тон — обращаясь уже лично к седому ученому:
— У вас… и у ваших коллег есть шанс… по крайней мере, остаться в живых. Если вы поможете нам переместиться в… как здесь называют Землю? Не важно. В тот мир, куда эта установка и переносит. И уж тем более не советую чинить нам препятствия. Это понятно?
— Более чем, — вздохнул ученый. И первым шагнул в подошедшую кабину лифта.
После спуска на подвальный этаж он провел сотрудников АВР в лабораторию. Где, посредством громкой связи, велел собраться ее сотрудникам. Голос ученого при этом дрожал — провоцируя хотя бы у Олега неуместные муки совести.
Один за другим сотрудники лаборатории прибывали на свои рабочие места. В последний раз. И немедленно принимались колдовать над приборами. Их руководитель неплохо владел собой — молча стоя посреди помещения и скрестив руки на груди. И лишь изредка поправлял подчиненных короткими репликами.
Причины столь скорого успокоения ученого мужа землянам остались непонятны. Смирился ли он с судьбой… а может, надеялся, что пронесет. Или, как вариант, успел сохранить все наработки в виде файлов и записей. С расчетом на быстрое восстановление.
Само перемещение между мирами заняло меньше минуты. Для чего Олегу и Георгию Павловичу потребовалось взойти на небольшую круглую металлическую площадку. Та стояла возле одной из стен в обрамлении вереницы перемигивающихся лампочек.
Сначала воздух над площадкой наполнился электричеством. Затем оба землянина ощутили ее вибрацию — мелкую, но интенсивную. И немало раздражавшую, надо сказать. Когда вибрация прекратилась, исчезла и лаборатория. Сменившись абсолютной темнотой. А потом, наконец, лица Олега и Георгия Павловича будто погрузились в аморфную массу, вязкую и прохладную.
Зазеркалье осталось позади.
* * *— Итак, — пробормотал Монахов, недоуменно озираясь, — и куда нас, сударь, к черту занесло?
Комната, где он оказался на пару с Олегом Замшеловым, выглядела и впрямь неординарно. По крайней мере, по меркам российской провинции. Непривычно просторная, она могла бы вместить небольшую лекционную аудиторию. На прежнем месте работы Олега зал для совещаний так вообще имел площадь чуть ли не вдвое меньшую.
Вместо обоев стены здесь были облицованы плиткой, имитировавшей кирпичную кладку. Никакого ковра или пошлого линолеума не наблюдалось тоже. Под ногами новоприбывших сотрудников АВР оказался самый настоящий паркет.
На стенах красовались чучела из убитых кем-то на охоте зверей. Головы оленя, горного козла, медведя. И то ли тетерев, то ли глухарь почти целиком. Между чучелами разместилась картина в раме. Пейзаж с водопадом, белыми горными вершинами и рекой. Да с ярко зеленеющей травой на ее берегу.
Из-под плотных темно-зеленых занавесей проглядывали огромные окна. Их подоконники располагались всего в полуметре от пола. А рамы напоминали решетки — только с очень большими клетками.
Наконец, в углу ждало свой черед закрытое пианино.
— Не могу сказать определенно, — молвил не менее озадаченный Олег, — но уверен в одном: мы не в нашем родном городе. Если вообще в России.
Не обнадеживал и вид за одним из окон. Расположенное на высоте второго этажа, выходило оно на узкую улицу, мощенную булыжником. Дом напротив был улочке под стать: трехэтажный и с красной черепичной крышей. Первый этаж его был сложен из камня.
Отойдя от окна Замшелов вскрикнул, припоминая:
— Но ведь это невозможно! Яромир говорил: из Расстана попадают именно к нам, потому что совпадают какие-то координаты.
— И ты это накрепко запомнил, — не без иронии сказал Георгий Павлович, — принял на веру… как и подобает прилежному ученику. Ну или фанатику-сектанту. Когда тот слышит очередной бред от своего гуру.
С этими словами обернулся к большому зеркалу, висевшему посреди одной из стен. Провел пальцем по его поверхности — густо покрытой серебристой субстанцией.
— Увы или к счастью, но теория вероятностей помимо прочего еще и добавляет возможностей, — заключил Монахов с глубокомысленным видом, — сверх того, что считается привычным. И что сама эта теория числит по департаменту среднестатистических случаев.
Если вероятность какого-то события становится слишком большой, то событие это, как правило, и происходит. Статистике назло. Как например с дорожно-транспортными происшествиями. Средняя вероятность угодить в таковое ничтожна. Но если сесть за руль пьяным в стельку, игнорировать сигналы светофора да еще и время выбрать рискованное. Час пик… или глухую ночь. Вот тогда шансы навернуться в данном конкретном случае возрастают катастрофически.
