Борис Сапожников - Звезда и шпага
Он замолчал, перевести дух, Кутасов заметил как красно его лицо и как катятся по нему крупные капли пота. Комиссар Омелин махнул рукой и полковой оркестр, перешедший на сторону восставших в полном составе после разгрома генерала Кара, грянул «Прощание славянки». И под этот марш кавалерия присоединилась к пехоте.
Длинная колонна, во главе которой ехал сам «царь Пётр Фёдорович» со своими лейб-казаками полковника Мясникова. Войско двигалось к Магнитной крепости. Кутасов ехал перед рабочими батальонами. Тут же находился и Омелин, о чём-то беседующий с есаулом Забелиным. Комбриг не прислушивался. Он думал о своих новых батальонах пятиротного состава.
Объединять их в полки он не стал. Не было среди казаков офицеров, что смогли бы принять под командование такое подразделение. О рабочих с крестьянами и говорить ничего. Поэтому начальствовал над всеми солдатами «нового строя» сам Кутасов, а всех, более-менее толковых офицеров, он поставил командирами батальонов и рот. Свежеиспечёнными комбатами стали бывшие унтера, что прошли оборону Сеитовой слободы и Сакмарскую мясорубку. Шесть бывших унтеров на шесть рабочих батальонов. Ещё один батальон остался на заводе — нести гарнизонную службу и готовить резерв. Пугачёв настаивал на том, чтобы взяли его, оставив в тылу только рабочее ополчение, однако тут Кутасову удалось настоять на своём.
— Мы готовим армию не на один день, — сказал он «царю», — и не на одну войну. Ведь мы перебьём многих и многих солдат из предавших вас полков. Надо готовить армию и для мирного времени. И закладывать её основу надо именно сейчас. Потом будет поздно.
Подумал «царь-император», подумал и признал его правоту. Так что батальон без номера под командованием бывшего младшего комвзвода, а теперь капитана Гвоздя, остался на заводе. Капитану Гвоздю было приказано вести широкую пропагандистскую работу и вербовать и готовить как можно больше новых рекрутов. Война обещала быть долгой и жестокой, и неизбежные потери надо было восполнять. А набирать в батальоны «нового строя» необученных казаков или рабочих с крестьянами было нельзя. Для того чтобы эффективно воевать в их составе необходима выучка и дисциплина, которых им как раз и не хватает катастрофически. Конечно, по приказу Кутасова и в действующей армии были организованны рекрутские станции и по всей округе рассылали вербовочные команды. В них набирали самых лихих и отчаянных людей, зачастую из бывших ссыльных и беглых каторжан. Они, благодаря своей своеобразной привлекательности, легко набирали нужное количество рекрутов, им даже удавалось забраться на территории, контролируемые царскими войсками, и приводить оттуда людей, рассказывающих о зверствах, что творят каратели. Надо сказать, эти рассказы не надо было преувеличивать. Война между пугачёвцами и царскими войсками шла, что называется, на уничтожение. В деревнях и заводских слободах вешали всякого, кто вызывал хоть малейшее подозрение в сочувствии делу «царя-императора», а тех, кого видели или про кого слышали, что он участвовал в восстании, сажали на кол.
— Средневековье какое-то, — качал головой комиссар Омелин. — Я знаю, что в Гражданскую белые с нами творили чёрт-те что, но до такого не доходило.
Он указал на насаженных на колья людей, которых снимали сейчас казаки. Эти колья обозначали своеобразную границу контролируемой царскими войсками территории.
— Время такое, — пожал плечами Кутасов, — более жестокое, чем наше. Восемнадцатый век, как-никак.
— Надо будет придумать какой-нибудь праздник на первое мая, — сменил тему комиссар. — Я привык к Первомаю с самого детства.
— А до Чикагской стачки ещё сто десять с лишним лет, — усмехнулся Кутасов. — Как знать, может быть именно к маю они её привяжут из-за нашего восстания. Ведь мы просто обязано прогреметь на весь мир.
— А может и не будет никакой стачки, — заметил Омелин.
— О чём это ты, Андрей? — насторожился комбриг.
— О Мировой революции, конечно, — ответил тот. — Ведь не так и долго до Великой французской. Мы должны это использовать.
— Ну, наконец-то, ты, Андрей, стал мыслить не только нынешним днём, — рассмеялся Кутасов.
Утром пятого мая армия Пугачёва подошла к Магнитной крепости. Это был отлично укреплённый замок, с пушками на стенах и большим гарнизоном. Она встретила их артиллерийским огнём. Он явно носил предупредительный характер — ядра падали неточно и с большим недолётом.
— Дают понять, чтоб убирались, — усмехнулся Пугачёв. Он был одет в форму офицера «нового строя» с полковничьими шпалами в петлицах. — Ну, сейчас мы им покажем.
— Прикажете готовить эскаладу? — спросил Кутасов. — Лестницы готовы.
— Начинай, — махнул рукой Пугачёв.
— Первый батальон, — тут же скомандовал комбриг, — на эскаладу! Второй батальон, готовьсь!
Забили барабаны и два первых батальона выстроились в «колонну к атаке», подхватив лестницы для эскалады.
— Первый батальон, на правую стену! — отдал приказ Кутасов. Ориентиром служили ворота крепости. — Второй, на левую!
— Вперёд! — скомандовал последним Пугачёв, подтвердив тем самым свой авторитет «царя-полководца».
— Третий, четвёртый, пятый и шестой, — приказал комбриг, — в шеренгу по три, стройся!
— Кавалерия, на фланги! — тут же подхватил Пугачёв, опередив Кутасова.
Барабаны били громче и громче, запели трубы. Пехота и кавалерия двинулись с места, началась с виду хаотичная котовасия, однако в итоге войска замерли на своих позициях. А первые батальоны уже бежали под артиллерийским и ружейным огнём на штурм.
— Отрядить стрелков на прикрытие, Пётр Фёдорович? — поинтересовался комбриг.
— Егеря, — тут же скомандовал «император», — в стрелковые цепи! Прикрыть атакующих!
От ставки в рабочие батальоны бегут вестовые. И уже без барабанного боя егеря выстроились в стрелковые цепи. Стены Магнитной крепости были не столь высоки, и обстрел засевших меж зубцом солдат был весьма эффективен. По крайней мере, ружейный огонь со стен значительно уменьшился, из-за чего батальоны, идущие на эскаладу, быстрей смогли подтащить лестницы и начать, собственно, штурм.
И вот лестницы приставлены, солдаты ринулись по ним вверх. По ним вели огонь сверху, они отвечали, но вяло — бежать по лестнице и палить при этом из тяжёлого и неудобного мушкета очень сложно.
— Егеря, — взмахнул рукой Пугачёв, — усилить пальбу! — Вестовые передали команду и стрелки принялись стрелять чаще, стремясь прижать вражеских к стенам. — Жаль, пушки наши слабоваты. Этаких стен да ворот быстро ими не пробить.
— Можно отправить к воротам крепости команду воентехника Муравьёва, — предложил Кутасов, — и попробовать подорвать их.
Пугачёв потёр бороду, как делал всегда, когда задумывался, а после махнул рукой, что показывало, решился и сказал:
— Посылай, полковник. Пущай подорвут эти ворота ко всем чертям!
— Воентехника Муравьёва к царю, — тут же распорядился Кутасов, а когда тот подбежал к ним сам обратился к нему: — Бери свою команду и подорви ворота. Тебя прикроют две роты егерей.
Две роты егерей, находившиеся в центре цепи, перенесли огонь со стен на надвратную галерею, где сидели гарнизонные стрелки. Их задачей было, естественно, прикрытие ворот от таких вот сапёрных команд. Палили пугачёвские егеря не столько метко, сколько быстро, буквально засыпая надвратную галерею пулями. Под их прикрытием команда воентехника Муравьёва бросилась бежать к воротам. В состав её входили двое дюжих парней, тащивших на спинах мешки с порохом, сам воентехник и его помощник в звании младшего воентехника. Задачей последнего было заложить и подорвать мину, если самого Муравьёва убьют раньше. Пули свистели над головами сапёров, Муравьёв бежал, придерживая левой рукой фуражку, короткий тесак бил его по ногам и всячески мешался. Пуля угодила в груду мешков с порохом, что тащил один из дюжих парней, он покачнулся, но равновесие удержал и понёсся быстрей. За ним на земле оставалась чёрная пороховая дорожка. Ещё одна сшибла с головы младшего воентехника фуражку, разорвав подбородный ремень, но тот, похоже, и не заметил этого. И вот команда уже под воротами, торопливо складывают мешки с порохом так, чтобы получить хоть сколь-нибудь направленный взрыв, связывают фитили. Жаль, военинженеру Кондрашову не удалось наладить производство динамита или хотя бы нитроглицерина, слишком опасное производство, слишком много людей угробилось при этих попытках. Мина готова, фитили горят, и команда бросается прочь от ворот. Не назад — уж очень велик шанс, что их подстрелят, а направо, под самой стеной, где над головами их идёт жестокая рукопашная схватка. Но как ни странно, именно там сейчас безопаснее всего.
— Лейб-казаки, — неожиданно для всех вскричал Пугачёв, выхватив шашку из ножен, — за мною стройся!
