KnigaRead.com/

Борис Сапожников - Звезда и шпага

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Борис Сапожников, "Звезда и шпага" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Истребление казаков закончилось уже к вечеру. Мы вернулись в ставку Мансурова на шатающихся от усталости конях, залитые кровью, не понять чьей — своей или чужой. Многие вели своих усталых скакунов в поводу, ласково поглаживая их шеи, стирая грязными перчатками кровь.

По дороге мы стали свидетелями крайне неприятной сцены. Видимо, премьер-майор решил высказать всё Самохину до возвращения в ставку Мансурова.

— Как понимать ваше поведение, поручик? — спрашивал он у потупившегося Самохина. — Я спрашиваю вас, поручик, что вы себе позволяете? Вы позабыли мой приказ, действовать совместно с эскадроном Коренина? И старший офицер именно ротмистр Коренин, а не вы. Так почему вы позволили себе бросить товарища, не выполнив приказ?! Видимо, Коренин был прав, не смотря на вашу сообразительность, вы, как командир, сегодня показали свою несостоятельность. Вы понимаете, что я вам говорю?

— Так точно, — уныло протянул Самохин.

Как рассказал нам вахмистр Обейко, поручик послал его куда подальше, не особенно стесняясь в выражениях. И вместо того, чтобы вместе с нами атаковать пехоту, продолжил преследовать отступающих казаков. Ловкий Обейко быстро нашёлся в этой ситуации. Он отыскал в пылу сражения Михельсона, рубившегося вместе с астраханскими драгунами, и передал ему всё. Премьер-майор послал несколько проклятий по адресу Самохина и обратился к командиру эскадрона астраханцев, случившегося тут же. Тот откликнулся на просьбу нашего командира и направил драгун нам на помощь.

— Вы знаете, как это называется? — продолжал тем временем Михельсон. — Я надеюсь, что мне не придётся отправлять вас под трибунал. Запомните на будущее, что в моём полку приказы выполняются беспрекословно, и никак иначе. И GЭnstling у меня нет.

Вернувшись в расположение, мы вычистили коней и задали им корма и воды и только тогда отправились отдыхать сами. Ведь настоящий кавалерист сначала думает о своём скакуне, а уж потом о себе. Я, как офицер, ещё и проверил коней моего взвода, карабинеры не расходились к кострам, пока я прошёлся мимо ряда их лошадей, отлично вычищенных и лениво жующих овёс.

— Карабинеры, — осмотрев всех, скомандовал я, — за мной.

Оставив солдат у костра, где готовили кулеш на весь эскадрон, я отправился к офицерской палатке. В ней было непривычно тихо, как будто, и не победили мы только что казаков. Самохин сидел за отдельным столом, сесть рядом с ним не захотели даже офицеры его эскадрона, он молча пил вино, не утруждая себя закуской. И все, нет-нет, да бросали на него взгляд. В общем, поздний обед в полковой палатке прошёл крайне мрачно.

На следующее утро бригада выступила к Яицкому городку. Не прошли мы и двух десятков вёрст, как снова на горизонте возникли несущиеся в пыли гусары разведки. Мы снова приготовились к бою, однако вскоре по армии пополз слух. Казацкие старшины из Яицкого городка сами вышли нам навстречу, чтобы изъявить покорность и самые верноподданнические настроения. Ради такого, даже временно остановили продвижение армии, и все офицеры, оставив за себя унтеров, отправились поглядеть на атаманов-перебежчиков.

Яицкие старшины спешились и стояли перед генерал-майором, сняв шапки. Эти грозные не так давно повстанцы, громители Кара и Рейнсдорпа, мяли шапки и смотрели на нас снизу вверх.

— Овчинников, — говорил старший — или старшой, как выражались они сами — на Рубежный форпост казаков увёл. В городке остались только верные Её Императорскому величеству.

— Всех неблагонадёжных в острог заточили, — добавил второй, — а кого и сразу — того. В петлю, то есть.

— И тех, кто в городовой крепости сидит ослобонили, — сообщил третий. — Они с самого декабря того года оборону держали, супротив пугачёвцев.

— А вы, стало быть, не пугачёвцы? — спросил у них Мансуров. — Вы, стало быть, верны оставались?

— Точно так, — едва не хором отвечали казаки.

— Схватить их, — приказал генерал-майор, — и связать. В городке разберёмся.

— Господин генерал, разрешите обратиться, — козырнул Михельсон. Мансуров кивнул и тот сказал: — Я бы не советовал вам, господин генерал, вязать казаков. Это уважаемые в Яицком городке люди, они пришли к нам сами, добровольно, понимали риск. Мы должны показать себя не жестокими карателями, но…

— С ними, — махнул рукой в сторону казацких старшин Мансуров, — иначе нельзя. Они истребляли дворян в занятых городах. Или вы Оренбург позабыли? Нет, премьер-майор, — генерал-майор выделил тоном звание Михельсона, подчёркивая их разницу, — только жестокость, запомните, только жестокость, и никак иначе. Почему эти казаки ещё не связаны? — обратился он ледяным тоном к своему адъютанту. — Или вы плохо слышали мой приказ?

Казацких старшин повязали и бросили в обоз, словно ещё один трофей, и армия продолжила движение.

Ворота Яицкого городка были открыты настежь. Нас встречали как родных. Ещё одна делегация казаков, несколько недоумевающих из-за того, что их старшин нет среди въезжающих в городок. Этих вязать не стали, Мансуров просто велел депутации расходиться по домам.

— Нечего тут торчать, — заявил он. — Хлебосолы выискались.

Первым делом мы направились в ретраншемент Михайло-Архангельского собора, где с конца прошлого года держали оборону гарнизонные войска подполковника Симонова и казаки, на самом деле оставшиеся верными. Никогда не забыть мне измождённые лица солдат и офицеров, выходящих из ретраншемента, в грязных зелёных мундирах, с чёрными следами пороха на коже, многие были перевязаны, некоторых, буквально, выносили на руках.

— Ваше превосходительство, — вытянулся во фрунт перед Мансуровым подполковник Симонов, из-под не раз простреленной треуголки виднелась белая повязка, — разрешите доложить. Гарнизон вёл оборонительные бои в ретраншементе Михайло-Архангельского собора. Потери…

— Довольно, подполковник, — остановил его Мансуров. — Ваш доклад излишен. Ваши дела говорят о вас лучше всяких слов. А теперь можете быть свободны.

— Есть, — козырнул Симонов и, чётко, как на параде, развернувшись, ушёл к своим солдатам.

— Быть может, стоит проследить за ними, ваше превосходительство, — сказал Мансурову Михельсон. — Ведь не исключены зверства.

— Если и так, премьер-майор, — отмахнулся Мансуров, — пусть отведут душу. Они почти полгода проторчали, осаждаемые этими инсургентами, и заслужили право на некоторые, как вы выразились, зверства.

— Ваше превосходительство, das ist unvorstellbar! — вскричал Михельсон.

— Вполне мыслимо, премьер-майор, — усмехнулся Мансуров. — В наших условиях очень даже мыслимо. Я ведь уже говорил вам насчёт жестокости, вы, наверное, забыли мои слова. А, вообще-то, странно. Мне о вас отзывались, как о человеке жёстком и, в некотором смысле, бескомпромиссном. Я удивлён.

Отвечать ему наш командир не стал.

Глава 7

Комбриг Кутасов

Армия выступила из Авзяно-Петровского завода первого мая. Комбриг никогда не видел проводов солдат на войну, лишь читал о них в книгах. Колонна солдат рабочих батальонов выходила из заводского посёлка — по сути, большой деревни — их окружали толпы женщин: жёны, матери, сёстры и просто подруги. И все они высматривали среди уходящих солдат своих родных и близких, шагали рядом с колоннами, протягивая завёрнутую в платки еду, кричали им что-то и просто махали руками.

— Батальон, — вскричал старший политрук Кондаков, — равнение налево! — И тут же весь батальон поворачивает головы, и солдаты уже без команды отдают честь женщинам, провожающим их.

За оградой рабочего посёлка казацкая кавалерия готовилась к выступлению. Перед рядами казаков, также, по приказу Пугачёва, не смотря на все протесты, переодетых в новую униформу, гарцевал есаул Забелин. Этот молодой ещё человек рано продвинулся в иерархии казачьего войска, благодаря храбрости, переходящей в бесшабашную отвагу, и уму. Он целиком и полностью перешёл на сторону новой власти и быстро проникся идеями марксизма-ленинизма. По настоянию Омелина он, кроме командирских курсов, посещал ещё и лекции для комиссаров, правда, только самые основные. И сейчас можно было видеть результаты этой работы.

— Казаки! — надсаживал глотку Забелин, так что слышали казаки соседних сотен. — Орлы Революции! — Довольно давно восстание было «переименовано» комиссарами в Революцию, просто Революцию без каких-либо добавлений. — Враг наш силён! У него есть пушки! Ружья! Тысячи солдат! Но всё это есть и нас! Так чего же не хватает им, нашим врагам! Нашей, революционной, решимости! Решимости идти до конца! Умереть, погибнуть, но не сдаться! Драться до последней капли нашей, красной, революционной, крови! Наши враги бегут с поля боя! Переходят на нашу сторону! Их генералы трясутся от одного слова о солдатах «нового строя»! И мы заставим их бежать до самого Петербурга!

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*