Анатолий Ильинский - Лодка
— А что он вообще тут делает?
— Не спит.
— Я спрашиваю: "какого чёрта…"
— Виноват, сэр…
— Разумеется — виноват. Зачем допустил Мача до штурвала, когда все спать легли? Знать надо своих людей!!!
Командир уселся в своё кресло. За его спиной неслышно возник кок с веерами кружек кофе в каждом кулаке. Он быстро раздал кофе, начиная с командира, но перед шефпилотом поставил самую большую.
— Мне не надо, — буркнул тот, — и так уже проснулся.
— Это со снотворным, — кок уже собирал пустые кружки, — рядовой состав настаивает.
Все вокруг заулыбались
— Да пошли в… — начал Мач, но тут же осекся, глянув на командира, — а-а… — Хонни взял кружку, залпом опорожнил её и тут же вернул коку, — передай составу — задание выполнено успешно, все улыбаются…
— Шутка, — бросил кок через плечо, — а может пожелание… Думать надо, когда мастерство показывать…
— И этот учит…
— Рик, ты зачем курс сменил? — Крейц рассматривал ПК
— Сильвер рекомендовал.
— Под Гамлета, что ли работаешь? — Лок искренне удивился, — тень отца ему глаза на правду открыла…
— Он сказал, что какая-то Занга сегодня голодная, и потому надо держаться открытого пространства, подальше от астероидных полей. А ему лучше знать — он же здесь живёт. Да и ты сам лоцмана хотел… Вот теперь и применяйся согласно своим пожеланиям.
— Кто бы со стороны послушал, всех бы в дурдом упёк.
— Знать надо своих людей!..
— Ладно, доверимся твоей интуиции… Пойду, попробую ещё раз уснуть. Надеюсь, мы больше ни на какого Мача не налетим?..
— Чего он-то на меня?.. — Хонни после ухода командира был уже серьёзно расстроен.
— Думать надо! Всё детство в одном месте играет. Ты же знаешь, как трудно командиру заснуть…. Да и дело не только в нём.
Вдруг, словно иллюстрация к теме о привидениях в центральный пост снова вошёл Битси. Казалось, всех объял мистический ужас, так как эти Все во все глаза уставились на него. Было почему-то очень, похоже, что первый помощник не идет, а плывёт над полом. Не замечая никого Стеккит беззвучно шевеля губами, подошёл к ПК и стал что-то пристально там изучать. Рик потряс головой, отгоняя наваждение, и тихо позвал:
— Бортинженер, что у нас с искусственной гравитацией?
— Вот с гравитацией у нас как раз всё в порядке… — склонился, аки змий, сзади над креслом второго помощника неизвестно откуда взявшийся бортинженер.
— А с чем не в порядке? — Тильс задрал голову к Элии.
Тот округлил глаза и, скорчив очень выразительную гримасу, замогильным голосом негромко провыл:
— В такую лунную ночь как эта…
— Какую из лун ты имеешь ввиду?
— Крайнюю, — махнул рукой в неопределённость тот.
— Они все крайние, — профессионально уточнил штурман, — так какая из них твоя?
— Нет в вас поэзии, — разогнулся от кресла бортинженер, — потому, что вы не то, что звезду, луну выбрать не можете… Во! А где?..
Вновь все уставились на то место, где только что был Битси.
— Дематериализовался, — выразил общее мнение Дэд Шман.
Откуда-то раздались звуки музыки. Затем в рубку ввалился абсолютно счастливый толстяк связист, и, показывая себе за спину большим пальцем, закричал:
— Слышите! Слышите! У нас всё получилось! Теперь связь есть! Представляете, взяли кристаллы от детонаторов, установили их в моё личное изобретение и, пожалуйста…. Через их пусковое дистанционное устройство вышли на передающее, а через него на универсальное многокристальное, ну а уж через него куда угодно… А вот сейчас активизируем кристаллы на других лодках серии "К" и будет у нас с ними прямая, даже наипрямейшая связь, если конечно они тоже до всего этого допёрли… Пойду наладку доводить. У-ух!!! — Связист скрылся в своём проходе.
— Вы что-нибудь поняли? — Салентиец повернулся к Тильсу.
— Основное, кажется, да.
— Не поделитесь?
— Не хочу забегать вперёд. На сколько я понял, когда каждый из специалистов выполнит свою работу, командир сам донесёт экипажу всё, что нужно, через своё заявление. У него все нити.
— А вы?
— Что, я?
— Вы-то уже в курсе?
— В курсе чего?
— Ну ладно, не хотите отвечать — не надо…
— Кливмел, лучше расскажите мне, что это за прекрасное создание рядом с вашей женой, или как у вас это называется?..
— Женой, женой… — Салентиец взял из рук Тильса пластину и запустил на ней изображение, — это, как вы называете "сестра" моей жены, причём младшая.
— Я потому только о ней спрашиваю, что уверен, вы знаете, какие слова я скажу, разглядывая вашу семью. Более того, всё это я просто обязан вам сказать, что бы укрепить наши отношения. Я очень честно вам хочу сказать, что у вас действительно прекрасная, нежно любящая друг друга семья. Но всё это так банально…
— Вы циник, Тильс.
— Я реалист.
— Это вы хотите, что бы о вас так думали…
— Давайте оставим это… Расскажите мне лучше про эту чудесную девушку.
— Хорошо.
— Как её зовут?
— Лисси.
— Волшебное имя!!!
— А вам она понравилась? Почему?
— Если знаешь "почему", то это уже корысть.
— Пожалуй!.. — наконец согласился салентиец, — это действительно необыкновенная девушка. Она одна из лидеров повстанческого движения. Вы не глядите на её кажущуюся хрупкость, мягкость и женственность, она всё это использует как камуфляж. Про её физическую выучку досье рассказывает очень долго. Дерзкая до наглости, великолепная актриса, мужчин использует как инструменты… Авантюристка высшей степени. И при всём при этом чрезвычайно удачлива… Выполнение самых безнадёжных и невыполнимых операций для неё нормальная жизнь… Сама планирует, сама реализует.
— Я её почти люблю! А вы-то как живёте со своей женой?
— Она прямая противоположность сестре.
— А-а. Если выкарабкаемся из всего этого… Обещайте познакомить.
— С женой? — Кливмел не удержался от маленькой мести.
— С сестрой жены!
— Непременно. Но у вас с ней ничего не может получиться.
— Вот как? Почему?
— Вы очень похожи. И оба лидеры. Кто-то из вас должен будет принести себя в жертву. А для вас обоих это не приемлемо.
— Неправда. Мы будем редко видеться, в силу наших профессий. И потому мои редкие возвращения после долгих походов будут для нас счастьем. А потом опять работа. И лишь когда под старость мы оба угомонимся, будут возможны проблемы, о которых вы изволили упомянуть. Но к тому времени, я думаю, у нас уже всё стабилизируется.
— Господи, Рик, — не выдержал бортинженер, — вы же ещё даже не знакомы. Не беги впереди корабля! А то уже влюбился, женился, развёлся, снова полюбил, и они умерли в один день.
— Покажи же нам, наконец, свою суженую, — штурман заинтересованно оторвался от своих расчетов.
— К чёрту, — Тильс ревниво попытался перехватить руку салентийца, вставляющего пластину в приёмник компьютера.
— Моя фотография, что хочу — то и делаю, — шутливо увернулся тот, — смотрите, вот она его…
На всех экранах рубки появилось изображение искристо-белой салентийской девушки. Даже по земным меркам она была чудо, как хороша. Длинные прямые, белоснежные, переливающиеся волосы ниспадали брызжущим водопадом с её прелестной головки на плечи. Огромные чёрные глаза, казалось, поглощали смотревшего в них, всего целиком, без остатка. Прямая же белая шерсть на лице, не только не портила её, по предвзятому человеческому отношению к этому, а напротив подчёркивала ту яркую индивидуальность красоты, которая, несомненно, была уникальна. То есть эту шерсть уже ни кто как шерсть-то и не воспринимал. Яркие и сочные от природы губы контрастировали вместе с омутами глаз на белом лице и явно не нуждались в косметике. Фигура же была совершенна, и это уже могло констатироваться по любым меркам. Но в то же время создавалось впечатление какой-то хрупкости, несмотря на явную спортивность. Глядя на неё мужчины, невольно задерживали дыхание и втягивали животы, пытаясь найти земной аналог. Скорее всего, салентийка походила на лыжницу, с чертовски сексапильным телом, затянутой в гладкий, мехом наружу комбинезон. А та врождённая грация, которая чувствовалась у неё во всём облике, завораживала и звала, мешая здраво рассуждать…
— Рик! И ты посмел всё это время скрывать от нас свою красавицу жену, — восхищённо выдохнул отличный семьянин Элия Кунц. — Ты ревнивый деспот! Когда вернёмся, приходите к нам на пирог, будем дружить семьями.
— А ещё говорят, будто на лодке секретов друг от друга нет.
— А я всегда говорил, что Тильс, человек отчаянной смелости — оставить такую супругу одну дома.
— Точно! А там какой-нибудь хав уже кругами вокруг неё нарезает, тёмно-серым мехом трясёт.
— Да! Есть за что сражаться!
— Ребята, если у них все подруги такие, я думаю, может нам обратно из салентийцев бриться, и резона нет!
